«Ох уж эти девушки. У меня точно не получится выспаться под их болтовню». Он огляделся по сторонам. По всему бомбоубежищу люди располагались и устраивались так, будто приехали на море: расстилали одеяла, взбивали подушки, раскладывали шезлонги и доставали посуду как для пикника. Все о чём-то говорили друг с другом, смеялись. Мистер Тиббинс заиграл на губной гармошке, а его дочка Беатрис тихо запела: Я пускаю пузыри, пузыри из мыла. Прямо вверх они летят, В небо унестись хотят. Только дни их коротки, Словно дни моей мечты: Раз блеснут – и сгинут. У каждого из этих людей было с кем поболтать, о ком позаботиться, для кого спеть. Лишь Кристофер, как обычно, был совсем одинок. Он встал и направился в тёмный туннель, уходящий от центрального склепа куда-то вдаль, в глубь катакомб. Большинство предпочитали тесниться в основном помещении, где было электрическое освещение и на скорую руку оборудованная уборная. Кристофер всё дальше уходил от гула их голосов и отблесков света. Счастья нет на этом свете, Сколько б ни просили. Я пускаю пузыри, Пузыри из мыла. По мере того как голос Беатрис становился всё тише, Кристоферу сильнее казалось, что здесь туннели, пожалуй, даже страшнее, чем в главном склепе. Порывшись в сумке, он достал фонарь – тяжёлый синий железный «кирпич» с ручкой вверху. Раньше он принадлежал папе. Этот огромный прожектор был лучшей лампой во всём бомбоубежище, но Кристофер не любил его кому-то одалживать – сейчас так трудно достать новые батарейки. Он включил фонарь. Мимо прошмыгнула и скрылась во тьме крыса. Крысы мальчику не мешали. Его мама их боялась, но только потому, что она не провела столько времени в подземелье, где быстро привыкаешь считать их чем-то обыденным. «К ним привыкаешь так же, как к запаху посторонних людей, к храпу мистера Лика, к тому, как вздрагивает земля при падении очередной бомбы, и к постоянному недоеданию». Туннель становился всё уже: теперь в нём едва мог протиснуться один человек, и то только худой. Воздух здесь был более плотным и тёплым, в нём ощущался лёгкий запах дыма. Остановившись, Кристофер снял куртку, комбинезон и шарф и засунул их в сумку с противогазом, оставшись в школьных форменных шортах и поношенной рубашке. Другой одежды у него не было. Правая рука мальчика, в которой он держал фонарь, горела так, будто к его коже пристал горящий уголёк. Он по очереди согнул и разогнул пальцы. – Что за ерунда?! Жар исходил от кольца. Кристофер переложил фонарь в другую руку и всмотрелся в кольцо. Оно светилось, а выгравированный феникс в лучах фонаря переливался ярко-оранжевым сиянием. – Странно, – пробормотал Кристофер и поднёс руку поближе к глазам. – Очень странно. Кольцо пылало как огонь. «Наверное, оно сделано из чего-то люминесцентного – как стрелки на папиных часах, которые светятся зелёным». Кристофер знал, что солдатам важно знать время даже в темноте: тогда они смогут начать атаку строго в определённое время. Во всяком случае, в кино они делали именно так. Он подумал о папе – где он сейчас: сидит под обстрелом, или попал в плен, или, того хуже, лежит где-то во Франции после отступления армии из Дюнкерка. За последние месяцы он научился запрещать себе вспоминать папино лицо, его только что отглаженную форму, запах табака из трубки. Мама говорит – надо помнить и надеяться, но Кристофер довольно быстро решил, что уж лучше забыть. Чтобы не страдать понапрасну. Вот и сейчас – уж лучше думать о вещах, которые светятся в темноте. Вытолкав из памяти образ отца, он сжал горящую руку в кулак и пошёл дальше. Фонарь светил всё слабее – а запасная батарея бесполезным сокровищем лежала сейчас дома, на столе в кухне. – Вот чёрт! Тусклый сноп света выхватил из тьмы прямо перед Кристофером тяжёлую деревянную дверь. Пути дальше не было. Мальчик подошёл к двери вплотную – так близко, что ощущал запах ржавчины, покрывшей огромный металлический засов, надёжно перекрывший путь к тому, что находилось по ту сторону от двери. Он осторожно провёл пальцами по деревянной поверхности, и на подушечках остался слой влажной зелёной пыли. Плесень. Но стоило ему прикоснуться к засову, как всё его тело содрогнулось как от удара током. Кольцо. Потрескивая и разлетаясь как от удара молнии, из кольца полетели искры. Кристофер ощутил, словно его тело пронзил некий заряд: сначала запульсировала рука, а затем по венам словно растеклась лава. Кольцо звало его. Он должен открыть дверь. Кристофер потянул засов, но тот не поддался. – Пламя к пламени, – пробормотал мальчик и, вздрогнув, оглянулся, вглядываясь в темноту, будто это сказал кто-то другой. Это призыв. Кто-то зовёт меня откуда-то очень издалека. Кристофер встряхнул головой, пытаясь избавиться от странного шума в ушах. – Возьми себя в руки, – прошептал он. – Ты просто слишком долго проторчал под землёй. – На лбу у него выступила испарина. Большой палец пульсировал так, будто кровь в нём кипела. Мальчик вновь потянул засов, потом ещё и ещё раз… Наконец тяжёлый прут вздрогнул и заскрипел. – Ну, вот и готово, – выдохнул Кристофер. – Делов-то. Он опустил фонарь на землю и выключил его – на тот случай, если окажется, что дверь ведёт на улицу. Не стоит нарываться на неприятности из-за света во время затемнения. Тем более что мама служит в противовоздушной бригаде. Обеими руками взявшись за ручку двери, он с силой толкнул её. Дверь со скрежетом подалась, Кристофер налёг на неё плечом и толкнул изо всех сил, не ожидая, что она так резко откроется, что он влетит в дверной проём и еле удержится на ногах. Чтобы не упасть, он вытянул руку и ощутил под ладонью скользкую каменную стену. А в следующее мгновение дверь за ним захлопнулась. Глава 3 Заблудившийся мальчик Кристофер стоял на берегу реки в вонючей грязи, которая уже хлюпала у него в ботинках. Он огляделся. Вокруг было темно – трудно понять, куда он попал. Место казалось знакомым и в то же время неузнаваемым. Был отлив, и в грязи на берегу река сохранила следы прошлых веков. И запах знакомый. Кристофер знал эту набережную со всеми её причалами и ступенями как родной дом. И в некотором роде она и была для него домом. И всё же в этом месте он никогда прежде не был. Он стоял на грязевой отмели, окружающей прямоугольный залив, облицованный камнем. Вдоль одного берега тянулась узкая набережная. Место было отдалённо похоже на Паддл-Док и верфь Данг, но вокруг стояли какие-то обветшавшие деревянные амбары, а не приземистые кирпичные склады, которые они с Джинджером облазили вдоль и поперёк. От берега к воде вели узкие каменные ступеньки, к столбу под которыми были привязаны несколько лодок. Кормой они осели на отмели, словно выжидая, когда прилив освободит их. Из темноты послышалось лошадиное ржание. Кристофер даже сумел разглядеть целый ряд лошадей, смирно стоящих на противоположной стороне набережной как женщины в очереди к зеленщику. «Интересно, откуда здесь взялись лошади. Видимо, многим не хватает выдаваемого по талонам бензина». Высокие деревянные здания вокруг всего дока стояли так близко друг к другу, что звёзд было почти не видно. Разве что на том берегу. «Значит, это старые кварталы – такие старые, что они похожи на кадры из какого-нибудь кино с Эрролом Флинном». Бомбардировщики улетели. Налёт кончился. Всё смолкло – не слышалось выстрелов противовоздушной артиллерии, не обшаривали небо прожекторы. «Почему не было сигнала «отбой воздушной тревоги»?» Сирен не было вообще – даже пожарных. Зато был огонь. Горело где-то к востоку отсюда, между Тауэром и тем местом, где у затхлой воды стоял Кристофер. Вверх летели снопы искр, а языки пламени алым заревом освещали горизонт. «Ну, запах дыма хотя бы менее противен, чем вонь от реки». – Привет. Кристофер обернулся, пытаясь что-нибудь разглядеть во тьме. На набережной, обхватив руками колени, сидела странная девочка и тоже смотрела на пожар. А ещё она смотрела на него. – Похоже, кому-то повезло, – сказал Кристофер почти весело. – Ты, наверное, хотел сказать «кого-то настигла кара»? – поправила девочка. – Да, но это так красиво! Смотри, как искры пляшут во тьме! Кристофер вновь повернулся к реке. – Может, и так, – кивнул он. – Но вряд ли ты бы захотела сейчас оказаться посреди этого пламени, верно? – Да. У неё был странный выговор. Она явно не местная. – Ты хорошо говоришь по-английски, – сказал Кристофер. – Я говорю по-английски так же, как и король, спасибо за комплимент, – фыркнула в ответ девочка. – Уж всяко получше, чем ты. Я тебя с трудом понимаю. Кристофер хмыкнул и начал пробираться по грязи к лестнице. – До чего же тут грязно, – проворчал он, проваливаясь в лужу по щиколотку.