– Сразу четыре? – проговорил Атли, и Кирши поморщился от его беспокойства. – Леший, что же творится? – Древнее зло поднимает голову и идёт уничтожить всех нас? Готовьте девственниц и скалы, – хмуро пошутил Кирши и расчесал пятернёй влажные волосы. Холодные капли тут же пропитали рубашку, и мурашками разбежались по телу. Атли проследил за его движением, и Кирши стиснул зубы, чувствуя, как тягучая истома собирается внизу живота, а в голову лезут, сбиваясь в тугой клубок, мысли, слишком далёкие от прикованных к скалам, на радость древним чудищам, девственниц. Он знал, что, как только Атли покинет комнату, наваждение исчезнет, он снова станет собой и обретёт какое-то подобие свободы, хотя бы над своими чувствами. Но пока Атли был тут… Кирши уже сотню раз пожалел о том, что вздумал поиздеваться над Атли с этим дурацким полотенцем. Впрочем, тогда он хотя бы руководствовался собственными чувствами, а не отражением чужих. – Ты сделаешь для меня кое-что? – спросил Атли, глядя себе под ноги. Если бы он приказал, Кирши упал бы ему в ноги и принялся радостно вылизывать его сапоги. Одно его слово – и Кирши лишил бы себя жизни. Взгляда хватило бы, чтобы поставить его на колени. К чему эти игры в дружеские просьбы? Он же и сам прекрасно знает, как работает клятва верности. – Просто прикажи, – выдавил Кирши, до боли вцепившись пальцами в край стола. – Я не хочу тебе приказы… – Да мы оба знаем, что любое твоё слово – приказ! – выпалил Кирши. – Просто скажи, что тебе нужно. Убить кого-то? Провести со мной ночь? Я всё сделаю. Только давай без… этого. – Чего «этого»? – спросил Атли, и Кирши чуть не завыл от жалости, тоски, нежности, ненависти и гнева. Словно кто-то перевернул корзину с клубками и нити размотались, спутались, а Кирши в попытке вернуть их на место угодил в эту разноцветную паутину. И чем больше он пытался из неё выпутаться, тем туже она связывала его по рукам и ногам. Чувство щенячьего восторга от близости к хозяину сменялось волнами жгучей ненависти. Желание трепетно и самозабвенно выполнять каждую его прихоть боролось с желанием голыми руками вышибить из него дух, отыграться за все годы унижений и рабства, которые Атли лицемерно величал дружбой. Кирши сжал кулаки, зная, что его тело безвольно рухнет на пол ещё до того, как удар достигнет цели. Поэтому всё, что ему было доступно – полный ненависти взгляд. – Так чего «этого»? – повторил вопрос Атли. Кирши выдохнул, беря себя в руки. Он медленно провёл рукой по лицу, будто стягивая с него паутину. Ничего, если у него получится задуманное, скоро всё закончится. – Ничего. Прости. Я, наверное, устал. Так что ты хотел? – В голос его вернулись привычные спокойствие и скука, хотя в груди всё ещё пульсировал, стягиваясь, клубок перемешанных ниток. – Я хочу назначить Аньяну главнокомандующей. Твоя помощь пригодилась бы мне на церемонии. После этого сможешь выбрать себе новое задание. Есть уже что-то на примете? Кирши кивнул. Его интересовало только одно задание. – Отлично, детали обсудим завтра, – кивнул Атли и расстегнул верхнюю пуговицу на вороте кафтана. Клубок сжался и обжёг рёбра. Кирши снова схватился за столешницу. – Ты, – хрипло сказал он, – хочешь остаться сегодня? Атли перевёл взгляд на свои пальцы, что держались за следующую пуговицу на кафтане, и, покачав головой, спрятал руку в карман. – Не сегодня. Ты же устал. – Он улыбнулся и, кивнув Кирши, направился к выходу. Едва дверь за ним закрылась, Кирши, облегчённо выдохнув, сполз на пол. Облегчение смешивалось с болезненным разочарованием и жгучим чувством вины, и Кирши отчаянно надеялся, что они исчезнут, как только Атли покинет этаж. * * * Наутро Кирши проснулся совершенно разбитым, наскоро умылся и оделся, решив не откладывать разговор с Атли в долгий ящик. Ему хотелось как можно скорее убраться из гарнизона и, возможно, уже не возвращаться назад. Кирши вышел в коридор и направился к кабинету Атли. Воздух завертелся чёрным дымом, на пол шлёпнулся Тирг. Он задрал хвост и поспешил вслед за Кирши. Толстые бока покачивались в такт бегу – энергия Тёмного быстро превратила домового в упитанный шерстяной шар. – Думаешь, он не догадается? – спросил Тирг, обегая вокруг ног Кирши. – Если ты не будешь орать на весь гарнизон. – Нет, ну серьёзно. – Тирг понизил голос до скрипучего шёпота. – Дельце-то рискованное. – Тебя что-то не устраивает? Тирг призадумался и вильнул хвостом. – Да нет. Ты, как прознал об этой шкатулке, перестал пытаться убить себя на каждом задании. А я, как ты понимаешь, морда заинтересованная в сохранении твоей жизни. Но выглядишь ты, конечно, всё равно как дерьмо кикиморы. Кирши усмехнулся: – Зато ты, Тирг, выглядишь прекрасно. Довольный домовой распушил усы, запрокинул голову и продемонстрировал мелкие белые клыки. Хвост стоял трубой, а его кончик мелко подёргивался. – Но мы сейчас не обо мне, – с ноткой сожаления в голосе сказал он. – Мы сейчас о том, что в погоне за шкатулкой ты уже схлопотал болт в плечо и чуть не помер, так что Аньяне пришлось тебя практически с того света вытаскивать. Уверен, что дело того стоит? – Помяни Лихо, и оно уже на тебе сидит, – вместо ответа сказал Кирши. В конце коридора он заметил Аньяну и отметил про себя, что белый кафтан ей очень к лицу, круглому и вечно румяному, щёки как два наливных яблочка. Завидев Тёмного, Аньяна раскраснелась ещё больше, одним мимолётным движением перекинула косу со спины на грудь и по-детски широко улыбнулась. Да уж, главнокомандующая из неё выйдет… занимательная. Впрочем, Аргорад тоже не был образцом показной серьёзности, но с Гвардией управлялся неплохо. – Здравствуй! Рада, что ты вернулся! – Аньяна расправила складки на кафтане и приблизилась к Кирши. – Как твоё плечо? Не беспокоит? – Не беспокоит, капитан. – Кирши коротко кивнул. – Спасибо, что подлатала. – Брось эти ужасные обращения, – махнула она рукой, хмурясь. – Для тебя я просто Аньяна. – Если хочешь заработать уважение, привыкай сама и от остальных требуй. Особенно раз решила убедить Совет в том, что можешь возглавить Гвардию. – Кирши, уважение не складывается из выполнения требований и обращений по званию. – Это отличное начало, если уважать больше не за что, – заметил Кирши без задней мысли. Аньяна вспыхнула. Румянец расползся пятнами по всему лицу, брови сошлись на переносице, рот скривился, а рука взметнулась в воздух. Но вместо того чтобы закричать и отвесить Кирши пощёчину, она засмеялась и хлопнула его по плечу. – Кирши, ты совершенно прав, – смех вышел натянутым и неправдоподобным, но Аньяна словно не замечала этого. – Но я рада, что такие прекрасные друзья, как Атли и ты, поддерживают меня. – Мы не друзья, – бросил Кирши и повернул в направлении красной двери в кабинет Атли. – Боги, ну ты и засранец, – прошептал наблюдавший за происходящим Тирг, оглядываясь на Аньяну, которая плелась следом. – Девчонке и так сейчас тяжело, зачем надо было её добивать? И что Василиса в тебе нашла? Кирши вздрогнул. Любовное зелье – вот что она в нём нашла. Как и он в ней. Ведь по сути, что между ними было? Пара объятий и поцелуев, странный обмен воспоминаниями на заплёванном полу кровницы, когда он позволил Василисе черпнуть своих сил. Они не успели не то что узнать друг друга – сблизиться достаточно, чтобы хотя бы краешком глаза заглянуть под маски. Кирши не о чем было сожалеть, не по кому было скорбеть. Его чувства к ней ничего не значили. Если они вообще были. Василиса казалась очень лёгкой, практически невесомой. Тяжёлой она стала потом, когда пришло время укладывать её на краду. И он продолжал ощущать эту тяжесть на своих руках даже тогда, когда языки пламени спеленали её тело. Кирши тряхнул головой – он старался не вспоминать. Но ночницы – проклятые твари – выбили его из колеи. Едва только Василиса перестала приходить к нему во снах, садиться на краешек кровати и, заправляя за ухо отчего-то такие непривычно тёмные волосы, просить прийти за ней. В другие ночи она тянула к нему руки, будто хотела обнять, но чем быстрее Кирши шёл к ней навстречу, тем больше она отдалялась, пока не исчезала вовсе. Иногда она просто плакала, беззвучно так, свернувшись в клубок посреди темноты, будто боялась, что её кто-то может услышать. И каждый раз сжимала в руках сияющий красный клубок. Кирши принял это за знак – Василиса звала его в Поля Нави. Но чего она хотела? Чтобы он вернул её или чтобы разделил с ней смерть? Но сколько бы он ни спрашивал, Василиса не давала ответа. А после и вовсе перестала приходить. Кирши терялся в догадках – с Хару такого не было. То ли потому, что он упокоился в своей смерти, то ли потому, что верил в других богов. А может быть, на то были совсем другие причины. И вот сегодня ночью Василиса пришла снова. На этот раз она улыбалась и сказала, что скоро обязательно вернётся. И эти несбыточные обещания привели Кирши в отчаяние, напомнив ему обо всех смелых, глупых и так и не сбывшихся надеждах, в которые он – всего на краткий миг знакомства с Василисой – позволил себе поверить. «Это всё не имело значения. И она не имела значения», – повторил он себе в сотый раз, словно заклинание, молитву равнодушным богам. – Есть у тебя отвар, чтобы не видеть снов? – спросил он Аньяну. – Кошмары? – Вроде того. – Занесу вечером. – Спасибо. * * * Когда Кирши зашёл в комнату, сердце Атли непроизвольно подпрыгнуло, но не от радости, а от страха снова увидеть тлеющую злобу в его глазах. Вчера Кирши был похож на затравленного пса, готового не то что укусить – по локоть отгрызть руку тому, кто вздумает его коснуться. Атли не мог смотреть на него такого, но и не знал, как помочь. Он искренне не понимал, почему Кирши так зол на него, почему не подпускает к себе, а когда всё же подпускает, когда позволяет прикасаться, то всё равно ловит каждое движение Атли, смотрит зверем или не смотрит вовсе. И после Атли каждый раз мучается чувством вины оттого, что снова переступил черту. Черту, которая – как иногда ему казалось – никогда между ними не исчезнет.