– Спасибо, красавица, – улыбнулся он здоровой половиной лица. – Развяжи меня скорее. Василиса приставила нож к его горлу: – Убить себя, а, Финист? Я могла бы прикинуться всепрощающей девочкой, но сейчас я очень зла. И воспоминания о твоём приказе меня ой как не радуют. Улыбка Финиста стала ещё шире, единственный целый глаз распахнулся от удивления. – Так это же я ради потехи, красавица. Согласен, довольно глупо… – Ты же чародей, Финист? Так принеси мне клятву, – перебила Василиса. – Если хочешь остаться в живых и выйти из этой комнаты, принеси мне клятву верности. Улыбка исчезла с лица так быстро, будто её никогда и не было. – Это шутка? – Никаких шуток, Финист. Не хочешь умереть прямо тут – начинай говорить. Финист оскалился, глядя на Василису исподлобья: – Не мели чепухи. Кирши сказал, что меня приказали доставить живым. – Мне такого приказа никто не давал. Кирши сейчас здесь нет, и, как ты успел заметить, отношения у нас с ним так себе. – Для убедительности Василиса сильнее прижала лезвие к горлу мятежного Сокола, позволив выступить нескольким капелькам крови. Финист зашипел от боли. – Считаю до трёх. Раз… два… – Ладно! – Финист попытался отползти от Василисы, но она не позволила. – И позаботься о том, чтобы имя в клятве прозвучало настоящее, – напомнила Василиса. – Я узнаю, если ты соврёшь. Финист скривился, но спорить не стал. Жизнь была ему явно дороже имени. – Я, Неждан из Даргорода, клянусь тебе, Василиса, в верности. Я вверяю жизнь свою в руки твои, сердце моё и воля моя – твои, и быть тому так до тех пор, пока ты не решишь иначе. И не поднимется ни рука моя, ни меч мой против тебя, потому как единственный смысл мой – это ты. И пойду я туда, куда укажет рука твоя, и не смогу противиться слову твоему. И быть этой клятве нерушимой, как нерушимы чертоги богов. Клянусь. Василиса кивнула, чувствуя, как чары пронзают воздух, закрепляя клятву, и практически видя, как золотая нить от сердца Финиста ложится ей в руку. Она ожидала, что испытает облегчение, что ощутит удовлетворение от вида поверженного Финиста или что хотя бы злость её притупится и станет легче. Но ничего из этого не случилось. Финист вызывал лишь отвращение и всё ту же бессильную злобу, что и раньше, только теперь к ней примешивалась ещё и злость на несправедливое – как ей казалось – отношение Кирши. Но, разумеется, ничего из этого она Финисту показывать не собиралась, поэтому растянула губы в довольной улыбке. – Умничка. – Она похлопала Финиста по щеке и спрятала нож. – Приказываю тебе никуда не уходить, пока я не вернусь. Лицо Финиста перекосило, плечи напряглись, и он медленно кивнул, будто движение далось ему с трудом. – Забавно, правда? – сказал он, когда Василиса уже была у двери. – Как раб и хозяин поменялись местами. Поздравляю с освобождением, красавица. И снимаю шляпу. Василиса замерла, в памяти сами собой вспыхнули слова. «Лишь раб, что получит свободу, меч, что разрубит камень, и свет, что затмит солнце, смогут остановить жернова судьбы». * * * Кирши гнал лошадь, как безумный, не останавливаясь, и Василиса всерьёз боялась, что они загонят животных ещё до прибытия в Хавен, а Финист, как выяснилось, пострадавший от кулаков Кирши больше, чем казалось на первый взгляд, да ещё и связанный, с трудом держался в седле. Но Кирши ничего из этого, казалось, не волновало, а поговорить он шанса не давал – Василиса, к лошади которой была привязана лошадь Финиста, отставала от него на десяток саженей. По прибытии в Лагвицы и по дороге на корабль Василиса несколько раз пыталась заговорить с Кирши, но он каждый раз находил повод избежать разговора: то отлучался за провизией, то исчезал на поиски капитана корабля, то придумывал ещё что-нибудь, лишь бы не оставаться с Василисой наедине. Чародейка не понимала, чем заслужила такое отношение, и решила во что бы то ни стало припереть Кирши к стенке на корабле, когда тому попросту некуда будет от неё деться. Но стоило кораблю отплыть, как Кирши, весь зелёный, завалился на койку в каюте, отвернулся к стенке и пролежал так все три дня пути. И если и вставал, то когда Василиса спала. Несколько раз чародейка даже начинала переживать, не умер ли он, и подходила проверить, каждый раз встречая всё тот же обжигающе холодный взгляд синих глаз. Облегчённо вздыхала и возвращалась на своё место. Финист вёл себя тише воды ниже травы, старался лишний раз не чесать языком и держаться от Василисы подальше, бормоча что-то вроде того, что от её злости у него болит голова. На исходе третьего дня плавания Василисе всё же удалось перехватить Кирши на палубе. Серые тучи щедро рассыпали колючий дождь, высокие волны подбирались к кораблю, готовые обрушиться на борта, но в последний момент стыдливо опадали под пристальными взглядами чародеев. Ветер хлестал Василису по щекам, но она не чувствовала холода, переполняемая решимостью поговорить с Кирши. Он стоял, перегнувшись через борт, растревоженный сильной качкой. На сером лице читалась мука, и, возможно, он бы предпочёл, чтобы в таком состоянии его никто не видел, и, будь у Василисы такая возможность, она бы выбрала момент поудобнее, но чародейка знала, что Кирши ей такой роскоши не предоставит. – Говорят, если смотреть на горизонт… – начала было она. – Уйди, – простонал Кирши, сползая на мокрый пол. Его затылок с глухим ударом прислонился к борту, глаза закрылись. Василиса села рядом: – Я могу поискать мяты, говорят, помогает. Кирши перевёл на неё тяжелый, усталый взгляд: – Не нужна мне твоя забота. – Почему ты упрямишься? Я же помочь хочу. – Так я не прошу о помощи! – Кирши оскалился и снова ударился затылком о борт. – Когда же до вас всех уже дойдёт! Василиса дёрнулась, словно от жгучей пощёчины. Он снова отталкивал её, снова и снова, хотя она так в нём нуждалась. Но одновременно с этим она чувствовала, как ему плохо. Василиса сразу поняла, кто эти «все»: она и Атли. Они оба лишили Кирши свободы. Умышленно или нет, по доброй воле или нет – это было не важно. Для него не важно и теперь не важно. Кирши злился, она это видела, а ещё чувствовала, как его грызёт, разрывая на части, собственное бессилие. Василиса понимала его состояние, потому что совсем недавно сама это чувствовала. Только вот она была во власти клятвы меньше месяца, а Кирши… Как давно он дал клятву Атли? И как Атли её использовал? – Мы найдём, как разорвать твою клятву. Должны быть ещё способы, не только этот кинжал. Кирши выразительно посмотрел на Василису, отчего она тут же почувствовала себя полной дурой, но постаралась не подать виду, прибавив решительности во взгляд. Кирши это не впечатлило. – Я понимаю, ты злишься на меня… – Я злюсь только на себя, Василиса. За то, что лишил себя всего, даже не будучи уверенным в том, что ты настоящая. Что я так легко обменял свою свободу на тебя, сам не понимаю почему, и поэтому злюсь ещё больше. И меня тошнит от того, что ты пытаешься мне помочь. Вот, значит, как? Кирши жалеет, что спас её? От этой мысли больно кольнуло под рёбрами, а к горлу подкатил ком. Василиса не могла найти слов – находила только разгорающиеся угли злости, за которой хотела спрятать свою боль. – Тогда в кровнице, – вдруг начал Кирши спокойным, даже задумчивым тоном. – Я увидел мир твоими глазами, вспомнил, что такое быть свободным. Это было так… по-настоящему. Хотя бы одно мгновение не чувствовать тиски клятвы на сердце. Я будто проснулся. – В кровнице? О чём ты? – не поняла Василиса. Что-то внутри шевельнулось и исчезло, так и не появившись. Взгляд Кирши стал озадаченным, а потом – холодным. – Нет, ни о чём, забудь. – Он поднялся с места и нетвёрдой походкой направился прочь. А Василиса продолжила сидеть на мокрой палубе и непонимающе глядеть ему вслед. Игры в молчанку продолжились и когда они сошли на берег в Лагвицах. И когда остановились на ночь в опустевшем Доме Гвардии. Но тут уже чаша терпения Василисы переполнилась. Она заперла Финиста, на всякий случай приказав не выходить без разрешения, и направилась в комнату, где остановился Кирши. Она не посчитала нужным стучать и распахнула дверь. Кирши стоял у кровати без рубахи, но Василису это не смутило, и она не стала отводить взгляда, хоть и ощутила, как щёки потеплели. Сердце забилось от волнения, но не от вида Кирши, а от предстоящего разговора. Василиса закрыла дверь и прислонилась к ней спиной, будто бы иначе Кирши мог сбежать. – Надо поговорить. – Василиса не придумала начала лучше. – Не о чем нам разговаривать. – Кирши бросил снятую рубаху на спинку стула. – Послушай, мне очень жаль, что… – Чародейка осеклась, заметив знакомый кожаный мешочек на шее у Кирши. – Это Тирг? Он… – Жив, – закончил за неё Кирши. – Ох, слава богам. – Василиса широким шагом направилась к Кирши и протянула руку. – Я так рада, что ты его не бросил. – Зато ты нас бросила! – Тирг возник в воздухе у её лица и полоснул воздух когтистой лапой. – Не трогай мой дом! Василиса отпрянула, не зная, чему удивляться больше: тому, что Тирг может принимать физический облик вне постоянного дома, или тому, что и он не рад её видеть. – Ты меня бросила! – продолжил Тирг уже с пола. – Мой хозяин теперь Кирши. Так что не смей приближаться к нему и моему дому, предательница! – Да вы издеваетесь! Оба! – крикнула Василиса. Глаза запекло от слёз злобы и непонимания. – Мы мчались тебя спасать! – кричал Тирг. – Изо всех сил! Я говорил тебе не ходить! Ты меня послушала? Нет! И во что это вылилось? Мы похоронили тебя! Оплакали! А ты тут появляешься как ни в чём не бывало и рассчитываешь на тёплый приём? После того, сколько боли нам причинила? – У меня не было выбора! И вы оба, – Василиса ткнула пальцем в их сторону, – это знаете! Но чего вы не знаете, так это того, что мне пришлось пережить, чтобы вернуться. К вам, чубась вас выдери, вернуться! И уж точно я не рассчитывала на… – она замялась и бессильно развела руками, – на это! – Заключила ещё одну сделку с этой Мореной? – ехидно поинтересовался Тирг. Кирши молчал, холодно глядя на Василису, и этот холод сводил её с ума. Ей хотелось выбить его, вытравить. Лучше бы он вообще на неё не смотрел, чем смотрел так. – Я прошла три мира, – медленно, чтобы хоть как-то сдержать гнев, начала Василиса, не отрывая взгляда от Кирши. – Три сраных мира. Я отдала свои волосы, свои воспоминания, свои силы, чтобы добраться. Меня мучили и несколько раз пытались убить. – Василиса достала из кармана клубок и швырнула на пол, расстегнула рубаху и спустила её с плеча, демонстрируя белые шрамы на коже. – Я затерялась в песчаной буре, чуть не сгинула в зачарованном лесу, чуть не утонула в ледяном озере. Финист под страхом смерти заставил поклясться ему в верности и заставил убивать для него. И это лишь часть того, что я пережила, чтобы вернуться домой! По щекам чародейки текли слёзы, но она не прекращала говорить, горячо выбрасывая каждое слово в лицо Кирши: – И ты смеешь игнорировать меня? Обвинять меня? Чего ты хочешь? Извинений? Хорошо! Извини! Извини, что я вернулась! Извини, что потревожила! Извини, что ты потратил на меня свой чёртов кинжал! Извини, что осталась жива!