– Ах, масьёр, – с подозрительным благодушием ответил Кароль Антону, – когда все закончится, я, наверное, вызову вас на дуэль. Потешусь напоследок – перед тем как уйти в монастырь… Он остановился перед первой же хижиной и негромко постучал в перекошенную, облезлую дверь, которая держалась не на петлях, а была попросту прислонена к дыре, заменявшей вход. Внутри кто-то недовольно заворчал. – Ох-грррх… Тилина, ты, што ль? Воротилась, паскуда? Дверь не сдвинуть, так надухарилась? Ох-гррр… Послышались шаркающие шаги. Затем дверь рухнула наружу – визитеры едва успели отскочить, – и из дыры высунулась опухшая синеватая физиономия, увенчанная неровными клоками белесых волос. – Хто? – растерянно спросила она при виде четверых незнакомцев, вылупливая голубые белки. – Чё надо? – Ничё, – сказал капитан Хиббит. – Цинарта надо. Покажи, где живет, на бухло дам. Физиономия слегка оживилась. Ни по чертам ее, ни по голосу ее обладателя невозможно было определить, кто с ними говорит, мужчина или женщина. И когда сей примечательный житель Бродяжьей пустоши высунулся из дыры по пояс, Вероника так и осталась в недоумении. Округлости под рваной фуфайкой вроде как женские, во всем же прочем – мужик мужиком… – Сперва дай, потом покажу, – жадно сказало это непонятное существо. – Милый, – задушевно произнес капитан Хиббит, вмиг развеяв сомнения Вероники, – здесь командую парадом я. Сперва Цинарт, остальное после. Видимо, он знал, как надо разговаривать с этими людьми. Опухший абориген почесал в затылке и нехотя сказал: – Да нечего показывать. Обойдешь Кривую горку, сразу и увидишь его нору. – Проводи, – потребовал Кароль. – Не… не пойду. Абориген приуныл. – И бухла не надо, – скорбно добавил он. – Вроде там заварушка была под утро… облава, што ли, не знаю. А только Цинарт орал так, будто его резали, на весь околоток слыхать было. Я уж думаю, не пропала ли моя баба заодно… как пошла с вечера за птичкой, так и нету ее… – Сходи да проверь, – сказал Кароль. – Давай, давай, шевелись. Для убедительности он вытянул из кармана ассигнацию, показал ее краешек опухшему, и тот сдался. – Щас, накину чего-нибудь… Он скрылся в дыре и через полминуты выбрался из нее целиком, закутанный в какую-то невообразимую шаль, давно утратившую форму, цвет и все прочее, что только можно было утратить. Вероника с трудом сдержала улыбку – в этом наряде бомж-тарианец чрезвычайно походил на оплывшую под лучами весеннего солнца снежную бабу. – Пошли… Он попытался было пропустить капитана вперед, но Кароль только повелительно махнул рукой, и бомж неохотно поплелся первым. – А как там засада, – бормотал он на ходу, – и меня заметут, и вас, господа хорошие… Полиция, она враз разберется… вам-то, может, и ничего, а меня, коль решат, что я тоже птичками балуюсь, упекут на всю катушку… – А нечего и баловаться, – наставительно сказал Кароль. – Или твоя Тилина в одиночку употребляет? – Ну да, – закивал оборванец. – Я эту гадость в жизни не нюхал. Чтоб в небесах летать, мне и честной бражки хватает! – Ага, – многозначительно сказал Кароль. – Все-таки «птицы» – это наркотики. – Они, зараза. А вы не знали? Не за ними, што ль, приперлись в такую даль? – Не твое дело. Веди давай. Они обогнули сомнительный холм, прозванный местными обитателями Кривой горкой, и бомж остановился. – Вы как хотите, а я дальше ни-ни. Пропади она пропадом, эта Тилина. Вон Цинартова нора, дойдете сами. Он показал на лачугу из неровных булыжников, одиноко прилепившуюся к склону холма. И задумчиво добавил: – Тихо, однако. И полицейских не видать. Должно, внутри затаились… Он уже повернулся, чтобы уйти, когда капитан Хиббит все-таки достал из кармана обещанную ассигнацию. – Держи, пьянчуга. Оборванец снова вылупил белки, не веря своим глазам. Потом выхватил деньги и припустил обратно куда живее, чем плелся сюда. А четверо путников, тут же позабыв о своем провожатом, медленным шагом двинулись к дому Цинарта, настороженно в него всматриваясь. Булыжниковая лачуга была слишком мала, чтобы внутри мог затаиться большой отряд полицейских. Человек пять, ну шесть от силы… это, конечно, тоже немало – для бомжей с пустоши, подумала Вероника. Для магов же – сущая ерунда. Но что-то ей плохо верилось в полицию, так кстати – или наоборот, некстати, – устроившую облаву на местных наркоманов именно в эту ночь… Спутники Вероники явно думали о том же. – Черт, мы тут как на ладони, – проворчал капитан Хиббит. – Может, вернетесь в поселок, ребята? Я сам туда загляну. – Нет, – сказал Михаил Анатольевич. – Мне легче защищать всех вместе, не раздваиваясь. – Ладно… Медленно они приблизились к дому, остановились у входа. Дверь здесь была самодельная, сколоченная из мелких дощечек, но подвешена по всем правилам. Кароль постучал и прислушался. Никто не ответил. Внутри лачуги царила мертвая тишина. Капитан постучал еще раз, подождал немного и решительно толкнул дверь. Та со скрипом отворилась. В доме было темно, как в самой настоящей норе. Из черного разверстого проема сразу же потянуло затхлостью, плесенью и еще чем-то незнакомым – слабой приторной вонью, не более приятной, чем запах плесени. Капитан Хиббит зажег в ладони магический огонек и, стоя на пороге, неторопливо осветил им, как лучом фонарика, всю маленькую, заставленную ломаной мебелью с помойки комнатенку. Где-то в недрах ее неожиданно послышался слабый скрип. – Нет, – донеслось вслед за скрипом. – Больше не надо… я же все сказал… Голос у говорившего был тихий, ломкий, словно тот боялся даже вздохнуть. – Ты кто? – спросил Кароль, безошибочно высвечивая в дальнем углу лачуги узкое, убогое ложе. Одеяло на нем зашевелилось, магический луч отразился в паре насмерть перепуганных глаз. – Как… – пролепетал их хозяин. – Цина… Цинарт я… Капитан Хиббит шагнул в комнату, и торговец «птицами» немедленно закричал: – Нет! Нет! Не трогайте меня! Я не при чем! – Да не трону я тебя, – досадливо поморщился Кароль. – Больно надо… Не ори! Расскажи-ка нам лучше… про зимородка с желтыми перышками, и мы тут же уйдем. – Как… – снова пролепетал Цинарт. – Я ведь уже сказал… – Кому? – Ему… Капитан выпрямился, еще раз безнадежно осветил всю комнату. Затем опять устремил луч на Цинарта и коротко поинтересовался: – Где она? Торговец не стал переспрашивать, о ком идет речь. Поднял трясущуюся руку и показал на шкаф у задней стены дома, примыкавшей к склону холма. Шкаф почему-то стоял к стене под углом. И, посветив за него, Кароль увидел темный лаз в половину человеческого роста, ведущий куда-то в глубины Кривой горки. Он оглянулся на своих спутников. – Не ходите за мной. И решительно нырнул в этот лаз. В комнате сразу стало хоть глаз коли, и Михаил Анатольевич, вздохнув, тоже зажег в руке магический огонек. Направил луч его так, чтобы видеть своих спутников и Цинарта заодно. На несколько секунд в доме и внутри хозяйского тайника воцарилась полная тишина. А потом из дыры в стене донеслись звуки, в значении которых невозможно было ошибиться, – капитана Хиббита, обнаружившего наконец то, что искал, начало выворачивать наизнанку… Торговец Цинарт затрясся всем телом и спрятался под одеяло с головой. Вероника побледнела, к горлу ее тоже подкатила тошнота. Антон придвинулся ближе, обхватил подругу за плечи. А Овечкин снова прерывисто вздохнул и опустил руку с магическим лучом, высветив круг на полу у своих ног…