Трудно было не рассмеяться рядом с Себом, даже говоря о чем-то настолько болезненном. — Но ты все же понимаешь? Мне показалось, что, когда это случилось, вы с Козимой были в команде Жизель. Себастьян надулся. — Не было никаких команд. Вы обе наши сестры, и мы любим вас. Просто… нам было легче понять, что вы с Дэниелом не так хорошо подходите друг другу в реальности, как кажется на словах. — он колебался, прежде чем признаться мягким голосом, который ударил меня как молотком по душе. — Джиджи всегда была такой… мечтательной и хрупкой. У нее душа художника, и все мы, включая тебя, оберегали ее от плохого, как могли. Думаю, это стало привычкой. Злиться на нее за то, что она причинила тебе боль, особенно когда она делала это из-за любви, было труднее, чем злиться на твою жестокость по отношению к ней из-за этого. Это было несправедливо, Лена, и мне жаль, что это стало одним из длинной череды обстоятельств, которые заставили тебя чувствовать себя нелюбимой. Наверное, было удивительно, насколько меня утешили его слова. Не потому, что я считала их справедливыми, а потому, что они подтвердили то, о чем я всегда думала. — Я была жестокой, — признала я, обхватив себя руками. — Но можешь ли ты представить, каково это, когда не один, а двое мужчин предпочитают тебе младшую сестру? — Нет, хотя Кристофер был скорее монстром, чем человеком. Резкий смех вырвался из моего горла и рассыпался, между нами. — Ты не знаешь и половины. — Ты могла бы мне рассказать, — предложил он, его тело плотно обмякло на кровати рядом со мной, будто Кристофер был в комнате и собирался устроить с ним дуэль за мою честь. — Меня все время гложет мысль, что я не знал, что он делал с моими сестрами. Я брат, il padre di famiglia[97]. Я должен был защитить тебя. — Себ, — успокаивала я, протягивая руку, чтобы погладить его красивую щеку, вспоминая, какой круглой она была в детстве, когда я дала ему прозвище Маленький Картофель. — Я была старшей. То, что я женщина, не означает, что я не должна была защищать тебя даже от информации, которая могла бы тебе навредить. Хотя сейчас нет смысла все это пересказывать. Это в прошлом. Он в тюрьме за нападение на Жизель, и должен оставаться там очень долго. — Значит, ты никогда не думаешь о нем?" — скептически спросил он. Только раз в несколько дней, подумала я, но не сказала. Тем не менее, Себ прочитал мое молчание и недовольно хмыкнул. — Надеюсь, однажды ты поделишься этим с тем, кого любишь, даже если это буду не я. — Думаю, для одной ночи этого достаточно, — слабо пошутила я, морщась от боли в животе. Громкий стук в дверь испугал нас обоих за мгновение до того, как она распахнулась, и мы увидели Фрэнки и Адриано, держащих в руках большую черную рамку. — Buona sera (пер. с итал. «добрый вечер, — крикнул Фрэнки, маневрируя в дверь с тем, что, как я поняла, было огромным телевизором. — Что, ради всего святого, вы делаете? — спросила я, инстинктивно выпрямляясь, а затем резко вдохнув, когда напрягла свои хирургические швы. — Полегче, — хрипло приказал Адриано, не глядя на меня, пока они тащили комплект к стене напротив кровати. Мгновение спустя в дверях появился Чен, едва удостоив меня беглым взглядом, пока вносил настенное крепление и дрель. — Какого черта вы, ребята, делаете? — снова потребовала я, раздраженная тем, что они набиваются в мою комнату, когда я впервые за много лет общаюсь с братом. Меня раздражало, что я выгляжу не лучшим образом. Минимальный макияж, который я смогла нанести на операцию, размазался после нескольких часов сна сегодня, а мои волосы представляли собой дикий беспорядок из локонов и распущенных волн вокруг лица. Мне не нравилось, что даже мой брат видит меня в таком виде, не говоря уже о мужчинах, которых я едва знала. Мужчинам, которым я едва могла признаться, что хочу понравиться. — Ты можешь говорить, пока мы это делаем, — предложил Марко, засунув руки в карманы своих черных джоггеров. — Это не займет ни минуты. — Мне не нужен здесь телевизор, — настаивала я, пока он присаживался на край моей кровати. Я благодарила Бога за то, что по натуре я аккуратная, и никаких личных нежелательных вещей здесь не валялось. — Конечно, нужен, — настаивал он. — Ты больна. Смотреть телевизор единственное, что можно делать, застряв в постели. Тебе нравится HBO? Моя жена пристрастилась к сериалу Настоящая Кровь. Тебе тоже нравятся вампиры? Дамская кошачья приманка, я тебе говорю. — Марко, — сказала я, щелкнув пальцами, привлекая его внимание. У него плохая привычка отвлекаться от первоначального разговора. — Мне действительно не нужен телевизор, и я не больна. Он подозрительно посмотрел на меня. — Ты не похожа на женщину, которая целыми днями валяется в постели, а ты именно этим и занимаешься. Кроме того, я не выполняю твои приказы. Я выполняю приказы босса, и он сказал, цитирую его: «Марко, принеси Елене телевизор и установи его в ее комнате в течение часа». — он поморщился. — Конечно, у меня ушло немного больше времени, но ему не обязательно это знать. — Он и так знает, — пробурчал сам Данте из дверного проема, и мы оба повернулись, чтобы увидеть его, прислонившегося к косяку со скрещенными руками, словно он стоял там уже давно. Марко бросил на меня «вот дерьмо» взгляд, затем криво улыбнулся Данте и приказал Адриано, Фрэнки и Чену ускориться. — Мне не нужен телевизор, — повторила я «боссу». Было трудно смотреть на его длинную, широкую фигуру в обтягивающей черной футболке и серых тренировочных штанах, более непринужденную, чем я когда-либо видела его вне спортзала, и не ощущать призрака его губ на моей шее или этих огромных рук на моем теле. Не представлять себе всю мощь обнаженного тела под одеждой и размер члена, который заметно вздымался по бокам от одного бедра. Я слегка вздрогнула, но постаралась скрыть это. Он пристально смотрел на меня, не обращая внимания на мой неопрятный вид и отсутствие благодарности. — Бо сказал, что тебе нравится смотреть его. Он упоминал что-то о сериале Дневники Вампира. Единственным признаком его веселья было подергивание левой стороны его полных губ. Марко крикнул, хлопнув себя по бедру. — Разве я не это сказал? Всем женщинам нравятся вампиры. Это что-то нечто. — Да ты просто дамский шептун, Ко, — сухо заметил Фрэнки, слушая, как Чен сверлит крепление в стене над комодом. — Чертовски верно, — согласился Марко с наглой ухмылкой. Я не могла не ухмыльнуться в ответ. — Они сексуальны, — признала я, слегка пожав плечами. — Это из-за крови, не так ли? На этот раз мне пришлось задохнуться от смеха. — Нет, Марко, дело не в крови. Дело в… я не знаю. В страсти, одержимости, в животных наклонностях. — Принято к сведению, — пробурчал Данте со своего места в дверном проеме. Его лицо выражало чистый голод, а темнота в глазах была такой, что в ней можно было утонуть. Я сглотнула, а затем переосмыслила его слова. — Когда ты говорил с Бо? Данте выпрямился и зашагал по комнате походкой, от которой у меня пересохло во рту, остановившись только тогда, когда оказался у моей кровати. — Подвинься, — потребовал он, прежде чем потянуться в карман и бросить мой телефон мне на колени. — Тебе действительно стоит сменить пароль. День рождения твоей матери не совсем оригинален. — Эй, — запротестовала я, прижимая телефон к груди. — Правило номер два: никакого шпионажа. — Когда ты что-то скрываешь от меня, у меня не остаётся выбора, — сказал он таким приятным тоном, что я покраснела. — Ты самый раздражающий мужчина на планете, — пробормотала я. Данте сел на край кровати, хотя я не подвинулась, и осторожно потянулся, чтобы переложить подушку под мою спину и шею, так что я оказалась ближе к середине кровати и почувствовала себя уютнее, чем раньше. Если я закрыла глаза, чтобы вдохнуть его аромат лимона и перца, пока он склонялся над моей спиной, он этого не заметил. — Ты самая приводящая в бешенство женщина, — возразил он, но его глаза сверкали, как ночной пейзаж Нью-Йорка за моими окнами. — Какая пара, — вмешался Себастьян с протяжным акцентом. Я бросила на него взгляд, но он только расширил глаза в напускной невинности и снова устроился на подушках, с другой стороны, от меня. — В последний раз, когда я видела вас вместе, ты практически выбивал из Данте информацию о Кози. Себ пожал плечами. — Мы мужчины. Мы разделили бокал вина и поговорили о женщинах однажды вечером, когда летом оба гостили у Кози в Англии. — Старые друзья, — согласился Данте. — Мужчины, — пробормотала я себе под нос, втайне желая, чтобы отношения между женщинами были хоть наполовину такими же простыми. — Готово, — объявил Адриано, отходя от телевизора с небольшой улыбкой на своем большом лице. — Это заняло у тебя достаточно много времени, — ворчал Марко. — Ты сделал все дерьмово, — заметил Чен.