Однако, жаловаться он не стал. После обычных приветствий твердо сказал: — Я тебе, Алексей Германович, так доложу: не видать нам разрешения на строительство завода до осени. — Что так? И почему до осени-то? — Тут такое дело… Не город, а божеское наказание! Полное безвластие и в районной, и в городской администрациях. Понимаешь, год назад убили городского главу, а его зам, который месяц исполняющий обязанности, ни одной бумаги подписывать не хочет. Я уж и так к нему подходил, и этак — ни в какую! А от него зависит самое главное — подписать постановление о выделении земли. Ты ж меня знаешь, я уже всех обошел, и в Земельном комитете был, и со всеми уж и договорился. Мне и съемочку сделали, и акт по геологии на руках, и проектанты уже вовсю проект по месту привязывают — да только без его поганой подписи вся моя работа насмарку! Я нахмурился. Если Шалевич говорит, что до осени, значит, в самом деле до осени… Черт, ужасно жалко время терять! На всякий случай я спросил: — Альберт Николаевич, может, тебе у районного главы попытать успеха? Он вздохнул: — Тут дело еще хуже. Действующий глава уже полгода под следствием находится, и, на нашу беду, как раз за спекуляцию землей. При слове «земля» у районных чиновников делаются испуганные лица, и они бегут от меня, как от прокаженного. — Вот незадача. Бросить бы этот участок — да уж больно заманчиво: и железнодорожная ветка, и рынок рабочей силы, и расположение географическое прекрасное… Альберт Николаевич вздохнул: — А места какие здесь, м-м-м! Знаешь, вся красота среднерусской природы. Вот уйду на пенсию, переберусь с Верой Васильевной в такой городок, да и заживем себе потихоньку… Я насторожился: — Что-то тебя, Альберт Николаевич, на лирику потянуло. Не иначе, за женой соскучился? Сам посуди: одного главу грохнули, а другого посадили — и это ты называешь тихим городком? — Да мне-то что? Я — человек маленький, живу тихо. — Он кашлянул. — Я, собственно, звоню с тем, чтобы предупредить: у Веры моей юбилей через неделю, так что, если можно, я пару недель отпуска возьму. Я заулыбался. Веру Васильевну мы все хорошо знали: на все наши корпоративные сборища она неизменно являлась с пирогами и тортами собственного изготовления. — Конечно! Да что отпуск, давай, я созвонюсь с Катериной, она вам в Карловых Варах санаторий устроит, а мы оплатим. — Санаторий — дело хорошее, но к Вере на юбилей куча гостей и родственников наедет, так что ничего у нас не выйдет. — И ладно. Тогда давай так — разъедутся гости, и вы с Верой на отдых отправитесь. Ты же знаешь, Катерина все сделает, как надо. Так что можешь ехать домой, а я пока подумаю, может, удастся найти какие-нибудь рычаги, и сдвинуть это дело. Учитывая разницу во времени, звонить Катерине, исполнительному директору нашего пражского филиала, было еще прилично. Она сразу вникла в проблему, и пообещала все устроить. Избавившись от одной проблемы, я нашарил сигареты и вышел на веранду. Может, и в самом деле, бросить этот участок и поискать другой? Я вздохнул, и полез за записной книжкой. Лениво листая страницы, наткнулся на имя Ленки Каратаевой. Как же я забыл, она ведь родом именно из этого города! Когда-то, еще в институте, мы у нее в гостях были, такой типично русский хлебосольный дом. Я тогда мотоспортом увлекался, мы с ребятами приезжали на соревнования, так они всю нашу команду зазвали, и накормили до отвала, а отец Ленкин с ремонтом машины нам здорово помог: он директорствовал в каком-то транспортном предприятии. Впрочем, она давно не Каратаева, а Городецкая. Если, конечно, не разобралась давно, какой подарок ее Илья, и не направила его куда подальше. Рожа у него всегда была красивая, и бабы на него сразу западали, хотя парень он был так себе. Ни одной хорошенькой юбки он не пропустил, но вот Ленку было отчего-то особенно жалко: девчонка она была очень хорошая. Кажется, после тех соревнований у них с Ильей все и началось. Конечно, все узнали об их романе, и ждали обычного финала. Но, то ли Илья присмирел, то ли действительно влюбился по-настоящему, а только после четвертого курса они поженились. Ленка успешно написала два диплома, свой и Ильи, блестяще защитилась сама и дотащила до защиты своего благоверного. Потом мы все разъехались, на ежегодные встречи выпускников Городецкие не приезжали. Мне кажется, Илья чувствовал, что однокурсники его недолюбливали, и к встречам не стремился. А Ленка… Вот ее я с удовольствием бы повидал. На пятнадцатилетии окончания института я встретил много знакомых, и мы, конечно же, обменялись адресами и телефонами. Поэтому я вернулся в комнату, и начал методично обзванивать всех. Через полчаса безрезультатных поисков я разозлился: не мог же человек пропасть в никуда! Поразмышляв, принес атлас автомобильных дорог, убедился, что ехать-то всего ничего и решение пришло само. На месте все посмотрю, заодно и с Ленкой повидаюсь. С утра выехать не получилось, пришлось решать всякие производственные проблемы. К полудню, озверев от жары и навалившихся проблем, я объявил замам, что отъеду на несколько дней в командировку. Поскольку все знали, что мы затеваем там масштабное строительство, место, куда я направлялся, ни у кого особого любопытства не вызвало. Леночка Храмова, безуспешно пытающаяся околдовать меня на протяжении последних восьми месяцев, скорчила разочарованную рожицу: — А у меня день рождения в пятницу. Может, успеете вернуться? Я прижал руку к пиджаку в области сердца: — Мои поздравления… Но вернуться навряд ли получится. А про себя подумал, что это и хорошо: по ее поведению в последнее время чувствовалось, что она готовится к решающему штурму. Лена — красивая девица, но, кроме хорошей фигурки и смазливой мордашки, других достоинств мне приметить не удалось. Для брака этого маловато, а Лена явно нацелилась на нечто большее, чем просто совместный отдых на пару недель, поэтому я предпочел взять тайм-аут, пусть остынет. Впрочем, я ее вполне понимаю: с точки зрения Леночки я, видимо, представляю собой хорошую добычу: тридцать шесть лет, холостяк, довольно успешный и прибыльный бизнес, возможность жить по два-три месяца в году в Праге, где у нашего торгового дома есть филиал, ну и вообще… В конце концов, я — довольно молодой мужик, кажется, даже симпатичный. Может, у нее даже и не такие меркантильные соображения… Впрочем, до ее соображений и мотивов мне особого дела не было: жениться я не собирался, а тем более на Леночке. И без того вокруг меня постоянно крутились подобные ей девицы, подталкиваемые мамашами, озабоченными тем, как пристроить чадо. Я отдал последние распоряжения, пожал руки замам и отбыл. В город въехал уже в сумерках. За то время, что прошло с моего последнего визита, здесь все очень изменилось, и я с трудом вспомнил дорогу к Лениному дому. Впрочем, самого дома как бы и не было: довольно обширная территория была обнесена высоким железобетонным забором, и за ним просматривались крыши каких-то складов арочного типа. Я остановил машину и вышел. Да нет, место было то самое: я узнал мост через речушку, мы еще вечером гуляли здесь с парнями. Я покрутил головой. Со стороны донесся колокольный звон, и я порадовался: точно, тогда я тоже его слышал. Ворота, ведущие на огороженную территорию, были плотно закрыты. Из-за забора доносился басовитый лай, наводивший на мысль о крупных собаках, который отбил у меня всяческое желание заглядывать через забор. Прямо напротив ворот, на другой стороне улицы, располагалась небольшая заправка и автосервис. Двери помещения были широко распахнуты, оттуда доносились голоса и громкая музыка. Я заглянул внутрь. Молодой паренек возился возле какого-то станка. Рядом на яме стояла машина с открытым капотом. — Не помешаю? — осведомился я. Он кивнул, сделал музыку потише. — Если насчет вашей машины, — он кивнул в сторону джипа, — то на выезде из города есть специализированный центр, вам лучше туда. — Нет, машина в порядке. Человека я одного ищу. Когда-то она жила здесь, напротив. А сейчас смотрю — склады какие-то. Он сощурился: — Это когда ж это было-то?! Я живу тут неподалеку, и даже не помню, чтоб люди жили. Здесь всегда какая-то строительная организация размещалась. Нет, офис-то у них в центре, а здесь промбаза. Я мрачно подумал, что и в самом деле, лет прошло немало. Хотел уже уйти, но тут в мастерскую вошел немолодой мужчина. Парень поздоровался с ним, кивнул в мою сторону: — Вот, Андреич, человек уверяет, что раньше тут, напротив нас, люди жили. Ищет кого-то, может, ты вспомнишь? Мужчина повернулся ко мне: — Я ищу Лену Городецкую. Девичья фамилия у нее Каратаева, зовут Елена Алексеевна, лет тридцати шести… Мужчина и парень переглянулись, и парень сказал: — Здрасьте! С этого и надо было начинать…Конечно, все в городе знают, где они живут. Вам надо выехать на объездную, там указатель будет, метров через пятьсот, на Прохорово. В поселок не въезжайте, увидите там широкую бетонированную автодорогу и шлагбаум. Пожилой кивнул: — Только так просто вас туда не пустят. Люди там живут непростые, так что и не знаю… — Давно они отсюда уехали? — спросил я у него. Он словоохотливо сказал: — Давненько. Лет восемь, как отец их, Алексей Ильич, уехал на свою родину. Тогда же Александр, брат Лены, дом за городом отстроил, а здесь базу свою разместил. — Я смотрю, вы их хорошо знаете. — Еще бы! Они и росли-то у меня на глазах. Хорошие дети у Алексея Ильича, ничего не скажу.