Но разрезать почку я не стал. Спустился в подвал ещё за одной бутылкой пива. Несмотря на длительный перерыв и относительно голодный организм, алкоголь пока не вызывал опьянения. Разве что небольшое расслабление. После третьей баночки мысль о потрошении мутанта уже не была такой отвратительной, и я всё же разрезал изъятый орган. Лучше бы я этого не делал. Вонь усилилась в несколько раз. Даже Арина, сидевшая далеко услышала этот запах. Завтрак снова попросился наружу, и в этот раз я не смог его сдержать. Проблевавшись, решил выпить свежей воды. Достал ведро из колодца, напился сам, напоил товарищей, а потом вылил эту воду в другое ведро и бросил туда разрезанную почку. Вонять почти перестало. А на дно ведра опустился маленький камушек. Я достал его и внимательно рассмотрел. Размером с крупицу гречки, формой тоже похож, а цвет бледно-фиолетовый, как у того светящегося метеорита. Этот тоже немного светился, но не так ярко. Если осколок можно сравнить по яркости с угасающим угольком жара в костре, то этот камушек больше напоминал фосфорную кнопку на пульте, свет которой только выдавал её присутствие, но не освещал ничего вокруг. И что, я должен это просто сожрать? Стрёмно, если честно… Что если я таким же мутантом стану, а рейдеры порадуются, когда выпотрошат меня. Нет, жрать её не стану, пока не узнаю об этом чуточку больше. А спрячу её в чехле телефона. Я по привычке таскаю его с собой, хоть он и не работает. То же самое проделал и со второй почкой, но уже без процедуры очищения желудка. Во второй почке нашёлся такой же крохотный камушек. Арина наблюдала за мной издалека, но, когда увидела, что я достал что-то из ведра и спрятал в чехол телефона, начала странно себя вести. Девушка ощупала грудь, причём так тщательно, как даже я не стал бы, при всём своём накопившемся желании. Потом она стала осматривать лавочку, где загорала и траву вокруг. — Что-то потеряла? — спросил я подходя. — Не твоё дело! — грубо рявкнула она. — Эй, мы же вроде договорились не грубить друг другу. — Отвали, я не в настроении… Псинка принесла мне тот самый камушек, который я оставил в доме, но не смог потом найти. Только он уже не светился и вообще никак не отличался от обычного щебня. Но это точно он, я запомнил его форму и размер. — Не это ищешь? — спросил я Арину, показывая камушек. — Ах ты… Ворюга! Отдай! — взбесилась она. — Это я ворюга? Ничего не хочешь рассказать? — удивился я. — Не хочу, дай сюда, мудило! Я всё парню своему расскажу! — Тебе бы очень пошла фраза «моя прелесть». Можешь сказать ещё с таким придыханием? — Что ты несёшь! Я нашла это в доме бабушки! — И ты не видела, как я возился с этим камнем? — Нет! Я продолжал сверлить её взглядом, как родители смотрят на завравшегося ребёнка, зная всю правду. — Ладно, видела… Но ты оставил его, а я забрала. Отдай, пожалуйста, я Серёже хотела показать… — Ох какие мы слова знаем, пожалуйста… И с чего ты взяла, что он камнем заинтересуется? — Я же видела, как ты старался его достать. Наверное, он очень ценный. Ещё и светится так прикольно… — На, только он уже не светится, — я отдал ей камень, который уже стал бесполезен. Я неуверен, но думаю, с потерей свечения он потерял и свою ценность. — Эй, ты сломал его! — Он таким и был после тебя. Девушка положила его в свой лифчик. — Ты его в своём сиськохранилище держала что ли? — Да… То есть никакое это не хранилище! Дурак… Арина демонстративно отвернулась и сделала вид, что проверяет своё копьё, которым так ни разу и не воспользовалась. Мда, ну и крыса, оказывается. Хоть по внешности и не скажешь… Интересно, та энергия с камня впиталась в девушку? Или в её сиськи? Может, они теперь тоже будут светиться в темноте? С застывшей на лице дурацкой улыбкой я принялся собирать еду в рюкзак. Но не успел я закончить, как Псинка уставилась в сторону огорода. Точнее, сада, мужик, проживающий тут засадил весь огород деревьями и кустами ягод. — Что там? Кто-то есть? — спросил я тихо. Псинка ответила приглушённым рычанием. — Арин, уходим. Девушка испугалась, а поэтому не стала шуметь или спорить. Мы быстро перебрались через забор в следующий двор. Я бегло осмотрел его, но не заметил никакой опасности. Псинка тоже не опасалась нового укрытия, а смотрела на предыдущий двор. Со стороны сада вылезло нечто… Привычный вид облезлой кожи ничуть не удивлял. Как и полное отсутствие одежды, даже порванков никаких не осталось. Тело слегка вытянуто, но тоже в пределах нормы. Можно принять за долговязого худощавого парня. А вот походка и голова уже не вписывались в понятие нормальности. Передвигалась тварь зигзагом, пару шагов вперёд, затем пара боком. Разворот и снова вперёд и вбок. При этом ходила на четырёх конечностях, хоть передние по-прежнему были руками, а не лапами. Разве что слишком скруглённая спина выглядела уже не очень человечно. Но голова подверглась самой сильной мутации, что я видел в этом мире. Волос нет, череп немного вытянут назад, как у «чужого» из знаменитого фильма. Глаза затянуты какой-то пеленой. Нос разворочен, словно его топором отрубили, а из него торчат несколько волосатых щупалец, слепо обшаривающих воздух перед собой. Длина у щупалец разная, те что в центре — самые длинные, достигают сантиметров тридцать. Боковые не больше десяти, но толще в сечении и с более редкой растительностью. Это даже не волосы, а что-то вроде ресниц или усиков как у таракана. Тварь обнюхала лавочки, где мы ночевали, потом место нашего приёма трапезы. Затем безошибочно, несмотря на слепоту направилось к трупу бегуна. Обнюхав его несколько секунд, тварь перевернула ведро и принялась жрать выпотрошенные почки. Затем принялась и за остальные внутренности трупа. Чем именно оно поедало свою находку рассмотреть мне не удалось. Но думаю, это и не так важно. А важно то, что мы вовремя ушли и что у него очень хороший нюх… Только сейчас осознал, как глупо было спать ночью всем вместе. Хотя выбора у меня особого и не было. Да и Псинка, скорее всего, почуяла бы тварь заранее, как сейчас. В который раз спасла наши задницы. Но не успел я нарадоваться очередному везенью, как позади раздался щелчок и уверенный мужской голос: — Топор на землю, без резких движений, если голова ещё нужна на плечах. Правило 7. Имей глаза на затылке Я сделал, как и приказал голос. Почему-то он мне показался знакомым и даже дружелюбным, только звучал как-то странно, приглушённо. Даже Псинка не стала на него реагировать. Хотя если бы я ослушался, то и правда мог остаться без головы. Мне в лицо смотрело дуло двуствольной винтовки. А держал её в руках наш бывший вояка — дед Максим. На нём был противогаз и прозрачный дождевик. — Сашка, ты что ли? А это что за девица краса — сисяндры до пояса? — Эй, вы что себе… — Тсс, — остановил я нарастающее возмущение Арины, приложив ей палец к губам. — Там тварь опасная, давайте потише, а лучше вообще уйти отсюда. — Правильно, Сашка, крути педали, пока не дали… Дед максим убрал ружьё и кивнул в сторону дома. Сразу бросилась в глаза его походка. Нет, с виду ничего необычного, но она была абсолютно бесшумной. Словно он не по земле идёт, а плывёт по облакам. Вот что значит военное прошлое. Хотя дед давно спился… Как только вышел на пенсию — стал скучать. Первое время ещё адекватным был, с молодёжью часто зависал, байки весёлые травил. Рассказывал, как в плену сидел, убивал, выживал… Пострелять часто давал по банкам или даже на охоту с собой брал. Но потом всё чаще выпивал. В итоге продал большую часть оружия, машину и всё, без чего можно было жить. На удивление он не повёл нас в дом. Остановился возле подвала, больше напоминавшего бункер, повернул рычаг, и тяжёлая металлическая дверь поддалась. — Ну прыгайте, партизаны, чего фейсом торгуете? Му спустились в подвал, в полную темноту. Но через пару секунд дед Максим зажёг спичку, а затем свечу. С ней прошёл в конец подвала, мимо скромных запасов солений. Тут, скорее, хранились пустые банки, но иногда и встречалось что-то съедобное. В конце подвала была ещё одна дверь. На вид даже более массивная и надёжная, чем первая. Дед максим поставил свечу на полку, а сам принялся крутить штурвал, открывающий дверь бункера.