Бойцы, стоявшие за спиной, перестав таращить глаза, все как один приняли факт, что их барыня — богопротивная ведьма. Изредка долетали тихие шепотки, кто-то прозвал меня Ольгой кровавой, но вся эта движуха проносилась фоном. Захмелев от крови, старалась дистанцироваться и держаться подальше от основных сил. Берсерк сводил с ума: я всё чаще ловила себя на мысли, что слишком мало крови пролито, вот бы разбавить человечьей. Хотя бы глоток, всего один. Но что-то меня останавливало. Казалось, если пойду на поводу у иномирного осколка души, то без остатка потеряю себя. Невыносимая жажда сушила глотку. Изловив едва живого беса, вцепилась зубами в грязное горло. Плевать, что несёт от него мускусом, как от козла. Плевать, что вкус звериного пота с души воротит. Главное, что горячая, почти чёрная жидкость, заполняя рот, глушит боль и жжение в гортани. Пришла в себя спустя минуту. Распахнув глаза, отшвырнула, словно пушинку, истерзанный 150-килограммовый труп беса. Осмотрела вояк с ног до головы — с десяток боевых клинков у горла. И что это значит? Бунт на корабле? — Какого лешего, генерал? Чего стоим, кого ждём? Противник закончился? Странно, тихо вокруг, лишь тяжёлое дыхание ратников на слуху. — Представь себе, княжна, закончились. Ты всех и кончила. Одна! — Лютый чуть подался вперёд, а я ощутила, как остриё впивается в горло. Ещё немного, и вскроет глотку. В глазах военного я не наблюдала страха, зато ненависти было хоть отбавляй. Что не так-то? Кажись, четыре волны отбила, на одну больше, чем пророчил СБшник. Самое время кричать «ура», качая и подбрасывая княжну на руках. Всех убили, землю мясом удобрили. Не понимаю, в чём, собственно, дело? — Сабельку-то убери, а то осерчаю и в жопу засуну! Это всех касается, утырки дубоголовые! Вы чего это удумали, черти⁈ Переть буром супротив барыни? По дыбе соскучились? Объяснись, генерал! — зыркнула на бунтовщиков так, что все разом отпрянули. — Это ты разъясни, княжна! Как вышло, что одна малолетняя девочка отразила демоническое вторжение? Этого не может быть, потому что не может быть никогда! Я учувствовал в битве с нечистыми, знаю, о чём говорю. У нас не было ни единого шанса! Взгляни на своих бойцов, на них ни царапины! Кто ты такая, княжна Ольга⁈ Говори, иначе умрёшь, демоница! — Говори, говорю, говори, — передразнила я генерала. — Ты сам ответил на свой вопрос, назвав меня демоницей. Я демоница и есть, только истинная, в отличие от бестолкового мяса, что вы, по близорукости своей, называете демонами. Эти твари такие же демоны, как ты с Шороховым. А ещё — я глава рода Нагих. Высшая жрица богини Мораны. Великий магистр ордена Зимнего креста. Ольга Кровавая. Выбирай на любой вкус, мой генерал. Только прекрати тыкать мечом в горло, у меня кожа изнеженная, а у тебя жизнь всего одна, поберёгся бы. — Как подобное возможно? Тебе едва миновало восемнадцать лет, а ты применила магию крови уровня архимага седьмой ступени! Голыми руками на куски растерзала демона! Жрала его плоть и пила кровь! Я дал обет тебе служить, княжна, но хочу знать наверняка, кому продал душу⁈ Ты впрямь демоница? — Старый вояка глянул так, что на секунду стало жалко. — Мне твоя душа не нужна. Она останется при тебе, а вот верный союзник и боевой товарищ необходим как воздух. Забудь, что видел, генерал, и все забудьте. Эта информация вас убьёт. Кто я — демон, чёрт рогатый, да хоть сам Люцифер в юбке — не должно вас заботить. Думайте о том, каких высот вы сможете достичь, служа мне верой и правдой. Достойных — награжу по-царски. В трудную минуту плечо подставлю. За своих я готова умереть. Отступникам и предателям смерть покажется с овчинку. Делайте выбор сейчас, другого шанса не будет. Каждый из вас либо присягнёт на крови, либо умрёт. Решать вам, господа офицеры! Первым поднял клинок в воздух Лютый, а за ним и вся рать отсалютовала. Не сомневалась даже. Волки следуют за вожаком, а овец в моей стае не водилось. Я могла понять генерала: несмотря на большой опыт, столкнувшись с необъяснимым, поплыл слегка. С кем не случается? Главное, что я не увидела в нём страха, иначе бы с этого поля никто не выбрался живым. Мне свидетели ни к чему. Как и охота на ведьму. С магами-землекопами вопрос решу отдельно. Надобно просканировать на наличие гнили, а там погляжу, как быть. Все же гражданские, а значит, и подход нужен деликатный. Мне верные специалисты пригодятся в хозяйстве, особливо такого уровня, как эта парочка. Уж очень слаженно работают, любо-дорого посмотреть. Приложив руку козырьком ко лбу, осмотрела поле брани. Лютейший кошмар! Плоти, кишок и дерьма десятки, если не сотни тонн. К утру начнёт подгнивать, не хватало ещё с полчищами мясных мух воевать. В ожидании пятой волны бродила по полю, утопая по щиколотку в останках бесов. Надеялась сыскать хоть что-то рукотворное. Может, артефакт какой, пряжку от ремня или сам ремень, но ничего. Как пришли голыми, так и сдохли, будто зверьё. Кто же их сюда направил, а главное, с какой целью? Связано ли убийство Васьки с вторжением? Подобрав коготь с земли, внимательно рассмотрела. На груди мага имелись рваные раны. Ни разу не криминалист, но, как мне кажется, Васю изодрали подобными коготками. Насобирав несколько образцов, закинула в хранилище Скорпа на анализ. Возможно, удастся что-то выяснить. Туда же определила несколько увесистых шматов мяса, лоскутов кожи и почти целую голову. Посмотрим, что за демоны такие. Проводил ли кто генетический анализ? Скорее всего, но данные засекретили, как обычно. Придётся самой рыть. Мир не так прост, как показалось в начале пути. Балы, фонтаны, переулки, а за переулками — тёмная, вонючая изнанка, скрывающая тайны. Не люблю тайны, в особенности те, что напрямую затрагивают род. Аномальные бреши неожиданно схлопнулись. Я не обратила на это внимания, настолько свыклась с мыслью, что впереди нас ожидает очередная резня. Бойцы ликующе загомонили, и только тогда я оторвалась от научных изысканий, насобирав целую кучу, как мне казалось, полезного генетического материала, даже образцы шерсти не побрезговала взять. Остался один-единственный разлом, он был существенно крупнее обычных. Направилась к нему — может, артефакт сумеет идентифицировать, с чем человечество имеет дело. Ко мне примкнули Лютый и Шорох. Генерал, вырвавшись вперёд, обогнал всего на пару метров, за что и поплатился жизнью. На секунду закрыв спиной аномалию, полностью лишил обзора. Этой фотольной секунды хватило, я не успела среагировать на размытое движение. Из разлома появилось нечто. Будто тень промелькнула и размазалась в пространстве, а затем с огромной скоростью вылетело копьё, или то, что я приняла за копьё. Дура из чёрного неизвестного металла, пробив грудь вояки навылет, вонзилась мне в плечо. Рана пустяшная. Тут же вырвав железяку, приготовилась к бою, но воевать было не с кем. Чернильная клякса, растворившись в воздухе, оставила меня ни с чем. Бросилась на колени рядом с генералом. Сердце разорвано, рёбра торчат наружу. Метили в меня, попали в него. Закрыл грудью, по чистой случайности. Плакал мой миллион золотых рублей. Или не плакал? Взглянула на исполинский контур храма Мораны. Что ты там толковала, сестрёнка? «Приноси тело в Навь, поставлю на ноги»? Я тебя за язык не тянула. — Ты только не подохни! Слышишь, голова оловянная? Не спать! Две минуты продержись, станет легче! — Отпихнув Шороха, подхватила стокилограммового мужика на руки, и во весь опор понеслась к воротам храма. Не прощу себе, если не поспею. Лишиться целого генерала в первом же бою — недопустимая роскошь! Какой тогда из меня командующий? Обещала стоять насмерть, а не стоять, опустив руки. Сделаю, что смогу, а там лишь бы у Мары хватило сил воскресить старого солдафона. Как ни крути, а я ему жизнью обязана. Глава 12 Лютого придётся резать, не дожидаясь перитонита. Живым-то в Навь ходу нет. Благо, что до алтаря дотянул, а то ищи-свищи потом душу. Вдруг возьмёт да и отправится не по адресу. Вера в новых богов у него в крови, так просто не отпустит. Аккуратно уложила генерала на жертвенник. От сердца живого места не осталось. Товарный вид напрочь испорчен, придётся глотку вскрывать. А куда деваться? Чтобы выжить — надо помереть, а по-другому никак. Серп блеснул в руке, рука не дрогнула, на горле расцвела ровная красная линия. За спиной клацнул затвор: Шорох на нерве решил меня пристрелить. Разговоры разговаривать некогда, каждая секунда на счету. Извини, полковник, но так надо. Чуть сдвинув тело, ушла с линии огня. Раздался выстрел, а за ним тихий хрюк. Хук правой с моими-то возможностями творит чудеса квантовой телепортации, посылая спарринг-партнёра в Нарнию как минимум минут на десять. Вот и попал полкан под горячую руку. Понимаю: стресс, адреналин в крови клокочет, на глазах полевому командиру трахею вскрыла полоумная девка, которая полчаса назад досуха выпила демона. Убить её — и вся недолга. Ничего, на крови поклялись. Стерпится — слюбится. Я не требую слепого раболепия. Откуда вояке знать тонкости процесса, если я их сама не знаю? Прощён на этот раз, но плетей всыплю, когда из Нави ворочусь, а сейчас пусть передохнёт толику малую, умаялся, поди. Возложив руку на алтарь, подала мысленный приказ — многотонный металлический прямоугольник беззвучно сдвинулся в сторону, открывая проход в подземную часть храмового комплекса. Ага, и такая водилась, в два раза больше, чем наземная. Там размещались многочисленные помещения лабораторий и производственных цехов. В настоящий момент пустые, так как начинкой не наполнили пока. Но не за горами тот день, когда всё значимое переедет под землю. Планов у Василисы громадьё, а где укрыть от чужих глаз засекреченный объект? Конечно же, в храме. Под надзором богини оно как-то надёжней будет. Подхватив на руки окровавленное тело генерала, спустилась в тёмный провал. Выдумывать превозмогатель не стала. Мария, бабка моя, питала страсть к подобного рода вывертам, я же всё сделала по уму. Двадцать три удобные нефритовые ступени, и я на месте. Безупречно круглая комната, в каковой плечом к плечу встанут человек триста, возникни нужда в экстренной эвакуации. Идеально отполированный пол из того же камня, посерёдке косой Зимний крест, а в перекрестье символ рода — чёрный паук, или паучиха, кто разберёт этих членистоногих? Работа искусного ювелира, вышла на загляденье — глаз не оторвать. Встала на пентаграмму, топнула левой ножкой. Если топнуть правой — на голову упадёт двухсоттонная плита. Пол, он же магическая лифтовая платформа, дрогнул и поехал вниз, бодро набирая скорость. В брюхе заплясали слоники, к горлу подступила тошнота. Скорость падения — двадцать метров в секунду. Через три минуты будем на месте. Если бы не магия, такую глубокую шахту пришлось бы бурить лет десять, стихийники же справились за два неполных дня. Строительство встало в копеечку, но удобство перемещения того стоило. До сих пор с содроганием в сердце вспоминаю бесконечный подъём по спиральной лестнице. Цивилизация пришла в мои владения — негоже княжне ноженьки топтать. Не разжиреть бы от собственной лени. Платформа плавно остановилась, безупречно отполированный цилиндр стен, провернувшись, открыл узкий проём. В небольшом помещении возвышался путевой камень — точная копия того, что стоял в подземелье дворца. Только этот лично пожаловала Морана. Входной билет в Навь. Никто другой не мог им воспользоваться. Привычно обойдя по кругу, оказалась прямо напротив Калинового моста. На этот раз эманации смерти и тлена не давили на разум. Изнанка приняла меня за свою. Без труда проскочив по хлипким доскам, зашагала по останкам в направлении терема Мары. Умертвия не преследовали, отныне я не представляла для призраков никакого интереса. Взять с меня нечего, а связываться — себе дороже. Так и протопала весь путь в полной безопасности. Лужайка вонючих ромашек раздалась вширь, покрыв всё видимое пространство перед теремком. Да и сама постройка вроде как расширилась. Может, почудилось, а может, и нет. Как бы странно ни звучало, мир мёртвых оживал на глазах. Порадовавшись за Морану, взбежала по высоким ступеням крыльца. Дверь, привычно распахнувшись, пропустила меня внутрь. Приятный аромат сдобы пощекотал ноздри. Василий, недовольно мявкнув, свалил за печку. Всё никак не простит, что я ему голову с плеч срубила. Мара сидела у окна и пряла пряжу. Ожившая картинка из сказки. Богиня смерти рвёт и путает кудель. Видать, извела кого-то. Ну и хрен с ним, не моё это дело. — Доброго времени суток, хозяйка, челомкаться не будем, я по делу! — Не обращая внимания на злобное шипение кота из-за печки, подошла к обеденному столу и небрежно свалила труп Лютого на выскобленную дубовую поверхность. Мара, поморщившись, отложила клубок в сторонку, изящно потянувшись, встала со скамейки и подошла ко мне. — И тебе не хворать, жрица. С чем пожаловала? — Богиня с интересом осмотрела тело генерала, а затем поковыряла пальцем в глубокой ране на груди. — Ты говорила, что можешь вернуть человека к жизни, затем и пришла. Воевода нужен мне. Рано ему за кромку. Живой он намного полезнее, чем мёртвый. — С надеждой взглянула на Мару, та, недолго думая, извлекла невесть откуда берестяную флягу. Отвинтив крышку, сбрызнула грудь Лютого: разорванные куски сердца собрались воедино, рёбра встали на место, кожа затянулась, и даже засохшая кровь осыпалась бурой пылью. Генерал лежал как новенький — ни следа от ранения не осталось. Только вот воскресать и не думал. — И чё? Он ведь не дышит! Ты его мёртвой водой, что ли? — Так и есть. Физическое тело в порядке. Да и душа рядышком, погляди магическим взором, вон, в уголке стоит скромненько, участи своей дожидается, а доля его зависит лишь от тебя. Чтобы связать душу и тело воедино, живая водица потребна, а у меня осталось на донце, на эдакого доброго витязя не меньше чекушки надобно. Василию бы хватило — парнишка субтильный был, а вот с воеводой твоим ничем помочь не могу. В нём веса — пудов восемь. Не обессудь, княжна. Я применила истинное зрение: и в самом деле, стоит горемыка, будто мальчонка нашкодивший, носом в угол уткнулся, ждёт. Чего ждёт?.. Всё, приехали — нет у меня больше команданте, один полковник остался, а его поди убеди, что я дела ради побратиму горло перерезала. Как считаете — поверит? Я бы такому доброхоту лично череп вскрыла и помочилась сверху. — Не кручинься, княжна. Не все ключи с живой водой иссохли. Есть у меня один на примете, но путь туда неблизкий и опасный. Коли хочешь воротить витязя из царства мёртвых, добудь живицы. Твой товарищ — тебе и выручать. Выпей чаю, пряничков откушай, пораскинь мозгами хорошенько: стоит ли голову в петлю совать ради калеки? Был он славным воином, но ничто не вечно под луной. Никто тебя не осудит. Отпусти его, Ольга. Не стоит оно того. — Слушай, Мара, ты как демон-искуситель. Сперва предлагаешь ниточку путеводную, а вдогонку сомнениями с истинного пути сбить норовишь. Давай карту, или что там у тебя? Пряников в дорогу собери. Голодна как волк, у меня бой недавно случился. Сил истратила много. Поспать бы сутки, да нет у меня времени прохлаждаться. — Видала я ту сечу. Ничего особого — размялась чуток, силушку проверила. Жнецы для тебя никакой угрозы не представляют, если только по доброй воле голову в пасть не положишь. — Морана равнодушно отмахнулась от этой новости, будто я не превозмогала на поле боя, а в песочнице возилась. — Вообще-то, я с демонами билась в одно лицо фактически, а это тебе не на форточках кататься! — по-детски надув губы, обиженно глянула на Мару. А чего я ждала, что богиня меня по головке погладит? Да, ждала именно этого! Как когда-то ждала от матери похвалы за полученные в школе пятёрки, а в ответ слышала лишь… Ну и ладно! Подумаешь! Обойдусь как-нибудь! В голове заиграла музыка: «Я начал жизнь в трущобах городских, и добрых слов я не слыхал, когда ласкали вы детей своих, я есть просил, я замерзал!» — да так явственно, будто в мозгу плеер включили на полную громкость. Скорп, сука! Его выходки! Всю малину изгадил! Такой момент испортил! Не дал как следует проникнуться состраданием к себе. — Прекращай дуться, княжна, тебе не идёт. Не демоны это были, а творения Марии, бабки твоей почившей. Всё в бога играть пыталась. Идея фикс у неё была: сотворить жизнь да наделить душой. Вот и создала проблем на головы потомков. Редко жнецы из подземелий вылазят, но метко, их хозяевам для развития генетический материал потребен. Вот и хватают баб да детей малых, а мужиков на прокорм пускают. Вырезали бы твою вотчину под корешок. Страха они не ведают, боли не ощущают, жалости не испытывают. В безумии своём преисполнены. Охотники хоть и сильны телесно, но тупы, что чурки стоеросовые. Управилась ты с ними на диво споро — отдаю должное. Любо-дорого на тебя в бою смотреть. Сколько ярости! Кровь кипит, очи огнём горят! А что не пою дифирамбы… Да кабы не сглазить. Возгордишься ещё, а от гордыни одни беды! — По себе, что ли, судишь? Не очень и хотелось. Может, поведаешь про Марию? Бабка что, генным инженером была? Как она умудрилась этих выродков наплодить? — Вот же достали недомолвки: скажет слово — и молчит, улыбаясь таинственно, будто мне по кайфу ребусы разгадывать! — Сама узнаешь, придёт время. Одно скажу: у Марии много талантов имелось. Амбициозна она была и весьма безумна в своих научных изысканиях. Душу бы продала за знания, да не купил никто. Она нарекала первенцев апостолами. Было их тринадцать. После её смерти как в воду канули, а через десять лет начались первые попытки вторжений. Жнецы не приходят извне, они обитают рядом с вами, а вернее — под вами. В древних катакомбах, что простёрлись по всей территории империи. Среди тех, кто правит мясом, есть сильные пространственные маги. Они и создают те бреши, что ты наблюдала в имении. За предыдущий век случилось три крупных прорыва. Много люда тогда полегло напрасно. Четвёртый набег предотвратила ты. Держи петушок, на свекольной патоке варила, лакомый! А вот ещё один — заморский, на кокосовом молочке. Это тебе за Святилище отдарок, не побрезгуй! Если бы не дохлый генерал на столе, отведала бы богиня силушки богатырской! Вот же тролляка бесстыжая! — Ты ведь видела всё? Не спрашиваю, почему не вмешалась. Тот шустрый, что генерала продырявил, и есть один из апостолов? — прошамкала я, сосать оба петушка разом… ну вы понимаете. — Всё так, апостол, как есть. Повезло тебе, княжна, что ушёл он, а иначе быть беде. Отродья Марии, в отличие от обычной пехоты, крайне умны и коварны. Они не так сильны, но хитрости им не занимать. Бьют всегда исподтишка. Владеют магией тени. Серьёзные противники. Если увидишь — отступи. Иначе пропадёшь зазря. На равных с ними тягаться слишком рано. Даже теневые ассасины и те не решаются. Вот и ты не лезь, целее будешь. Леденцы понравились? Вкусно, чё. Только голова отчего-то кружится и ноги ватными стали. Что за?.. Как стояла, так и повалилась наземь. Меня тут же подхватили крепкие ледяные руки и бережно положили на стол рядом с генералом. Не могу даже веком дёрнуть, язык прилип к нёбу, руки и ноги будто отсохли. Отправила импульс источнику силы — никакого отклика, увы и ах. Говорила мама: «Не бери у незнакомых дядек конфеты». Так то — дядьки, а здесь Снегурочка из сказки отравила. Вот же паскуда ледащая! Будто прочитав мысли, Мара ответила: — Не травила я тебя, обездвижила всего лишь. Так безопасней будет. Ты ещё не научилась сдерживать ауру, она чересчур опасна, даже для меня. Так что пострадай немного. Будет больно. Очень! Это мой подарок тебе. Ты вернула надежду, а это дорогого стоит! Морана подошла вплотную, краем глаза я заметила, как удлинились ногти, превратившись в острые чёрные когти. Неуловимое движение — и я лишилась глаза. Ледяная стерва просто взяла и выдрала его с мясом! Боли я не почуяла и даже не обоссалась от страха. Обманула, сучка, грёбаные петушки на палочке напрочь лишили меня чувств. Я тупо пялилась на богиню, которая, смачно облизав, дунула на глазное яблоко, обратив в ледышку, а вслед за тем подбросила в воздух. Шарик на секунду завис и взорвался миллионом мельчайших осколков. Не успела я подумать, какой замечательный подарок подогнала Мара, лишив меня зрения, как искрящиеся пылинки, слипшись воедино, сформировали вполне себе обычный глаз с торчащими в разные стороны пучками нервов. Богиня поднесла шевелящееся кубло к пустой глазнице — осклизлая пакость, опираясь на белёсые ниточки, юркнула в предложенную норку. Чуток покрутилась, повертелась, устроившись поудобней, затихла. Я проморгалась. Это что сейчас такое было? Глянула на Морану: та, довольно улыбнувшись, продолжила экзекуцию. Не прошло и пяти минут, как я, вполне здоровая и бодрая, соскочила со стола. — Зеркало есть? — Довольства в моём охрипшем голосе не было от слова совсем. Я бы растерзала Морану на части, да кишка тонка, ещё и языка лишусь так же легко и непринуждённо, как только что лишилась глаз. Мара, намагичив зеркальце из воздуха, подала мне, приговаривая про княжну Ольгу, которая всех милее, всех румяней и белее. Насчёт румяней не знаю, а вот белее — да.