— Не понял... – Мы выяснили, что это корабль, — Грант засунул свои красные от солнца руки под мышки. Облезающая на лице кожа делала его похожим на курицу на гриле. – Сел примерно здесь… – Упал, — поправил Даг. – Да, конечно. Упал довольно давно и истребил семьдесят пять процентов всего живого на Земле. — Они что, напали на нас? — в Старке мгновенно встрепенулась его военная натура. — Хм. Не совсем, -- Джек подался вперед на стуле. – Homo sapiens, ну, человек как таковой, 65 миллионов лет назад еще не существовал. То есть на нас, строго говоря, они не нападали. – И что же мы здесь имеем? Увеселительную прогулку через Вселенную? – Мы как раз пытаемся это понять, – сказал Джек, улыбнувшись. – Думаю, если мы сумеем расшифровать их язык, то сможем ответить на этот вопрос. – Подстава, которую вы тут устроили, скорее всего положит конец всему проекту. Я только что говорил с Президентом. С учетом специфики происходящего сюда летит министр обороны Майерс. Вся работа теперь будет под его контролем. Я уж не говорю про военно-морскую разведку. Они явятся раньше, чем предполагалось. И главной их заботой будет наложить руки на все технологические штучки, до которых они смогут добраться. Так что все, что вы делаете, делайте быстрее. Экран погас. – С этого момента, – вступил Ольсен, – никакой связи с поверхностью. – У Анны серверы на буровой платформе. Она должна иметь к ним доступ, – забеспокоился Ражеш. – Посмотрю, что можно сделать, – Ольсен не выразил особого оптимизма. Он покопался в своем планшете и вывел информацию на большой экран. – По счастью, не все новости плохие. Пришли результаты анализа состава внешней обшивки. Восемьдесят шесть процентов магния и четырнадцать – карбида кремния. Специалисты назвали это нанокомпозитным металлом. Чтобы его изготовить, нужно уметь распылить, а затем стабилизировать наночастицы в расплавленном металле, вероятно, при нулевой гравитации, – Ольсен поднял брови. – Это вам что-то говорит? – Очень даже, – Гэби поправила волосы. – Человечество только начало разбираться в подобных вещах, – добавил Грант. – Это значит, – продолжила Гэби, – что обитатели этого корабля, когда он рухнул под Юкатаном, были всего на несколько сот лет более продвинутыми, чем мы сейчас. – Не меньше, чем на насколько сотен, – добавил Юджин, – но и не больше, чем на тысячу. И кто знает, где они теперь, через шестьдесят пять миллионов лет. – Может быть, – предположил Джек, – они давно разнесли себя в клочки. Гэби поморщилась: – Мне все больше кажется, что у нас с ними много общего. Глава 28 Миа и Олли стояли за плечом у Армони. — Тот, кто это зашифровал, реально не хотел, чтоб чужие добрались до содержания, – сказала хакерша, увеличивая размер окна на экране. — Алан всегда был очень скрытен в отношении работы, — Миа вспомнила, что сотрудникам не разрешалось брать работу домой. Запрет, понятный, если речь шла об образцах и биологическом материале, распространялся также и на лэптопы с расчетами. Это вынуждало сотрудников проводить дополнительные часы в лаборатории. Может быть, таким извращенным способом Алан старался держать ее поближе к себе? – Скрытен! — хмыкнула Армони. — Это очень мягко сказано. Вы не представляете, как я тут накувыркалась, пока вскрыла ее. Раньше только раз встретила такое. Миа подумала, что жалобы Армони имеют целью просто попросить больше денег за работу. В окне на экране было три папки: BreakerAlt, GenMark и SS Genome. – Откройте SS Genome, — предложила Миа и полезла в рюкзак за записной книжкой Алана. Там были записи, связанные с его работой над синдромом Зальцбурга. — Требует установки программы GeneMark-ET v.4.29, – сообщила Армони, попытавшись открыть папку. — Ставьте, – сказала Миа. – Не думаю, что Алан планировал запускать вирусы в чужие компьютеры. Армони просканировала программу на вирусы и прочую заразу и запустила ее. Окно заполнилось бесчисленным количеством букв GATC. Армони покрутила колесико мышки и свистнула: — Этого добра здесь навалом. Перед ними было многостраничное описание генома Зальцбурга. – Как вы называете половинку хромосомы? — заинтересовался Олли. — Хроматид, — пояснила Миа. -- Это одна сторона хромосомы, но она содержит всю полноту информации в своей ДНК. – А, ну да. Кто бы мог подумать, что описание такой мелкой фигни занимает так много места. Ни Олли, ни Армони, естественно, не могли знать, что девяносто семь процентов генома Зальцбурга составляла некодирующая ДНК, как и во всех двадцати трех хромосомах человека. Некоторые называли ее мусорной ДНК, из-за того, что она не связана с конкретным геном или, по-другому, не кодирует последовательности белков. Однако последние исследования показали, что уничижительная кличка дана ей напрасно. Некодирующая ДНК оказалась отнюдь не бесполезной: ученые начали понимать, что она влияет на поведение генов и это только вершина айсберга. Миа не сомневалась, что в ближайшие годы научный мир сможет полностью оценить роль некодирующей ДНК в жизни и эволюции человека. Миа листала записную книжку, пытаясь понять, как Алан обнаружил в геноме какое-то сообщение. Страницы пестрели терминами: теория информации, криптография, статистический анализ. На десятой странице ей встретилось слово Breaker1, подчеркнутое три раза. Она знала, что Breaker1 – это алгоритм, позволяющий определить местонахождение гена в нуклеотидной последовательности. У них была папка BreakerAlt. Миа предложила начать с нее. Армони пропустила генетический материал Зальцбурга через алгоритм BreakerAlt. Процесс занял почти полчаса, и, когда у Мии уже стали подгибаться ноги, Олли принес ей из кухни складной пластиковый стул. Миа поблагодарила его, не отрываясь от экрана. Алгоритм, отработав, выдал новую порцию данных. Похоже, он взял все четыре буквы генетического кода и перемешал их. Миа вздохнула и забарабанила пальцами по коленке: – Мы что-то упускаем, – она опять открыла записную книжку. – Если хотите знать мое мнение, – Олли не скрывал раздражения, – этот ваш Алан был двинутый на всю голову. – Алан был много чего, – Миа с удивлением обнаружила, что защищает его, – но сумасшедшим точно не был. – От этих букв у меня прямо голова болит, – Армони повернулась на вращающемся стуле и закатила глаза к небу. – Почему, о Создатель, нельзя просто пользоваться ноликами и единичками? Я вот бинарным кодом каждый день пользуюсь… Миа улыбнулась и хотела вернуться к чтению, как вдруг ее что-то остановило. – Что вы сейчас сказали? Хакерша удивилась: – Про головную боль от букв? – А потом? – Что бинарным кодом пользуюсь… – Вот! Вдруг в этом все дело? – Дамы, – встрял Олли, – не знаю о чем вы, но я бы выпил кофе. – Подождите со своим кофе, – Миа разглядывала буквы на экране. – Генетический код состоит из двух основных пар, обозначаемых буквами GATC: гуанин, аденин, тимин и цитозин. Структура ДНК представляет собой двойной винт. Представьте себе винтовую лестницу, где каждая площадка – два основания. При этом Aсоединяется только с T, а G – только с C. Неважно, в какой последовательности. Это может быть AT или TA, GCили CG. Но A никогда не соединяется с C или G, только с T. – Вы хотите сказать, что зря я бросил школу, – вставил слово Олли. Миа схватила Армони за руку: – Я хочу сказать, что ДНК, как компьютерный код, тоже имеет бинарный формат. Если сообщение существует, его надо искать там. Глава 29 Выслушав упреки Старка и его заверения в том, что времени у них мало, исследователи решили вернуться на корабль, и как можно скорее. Перед тем как надеть костюм биозащиты, Джек заглянул в лабораторию, где обнаружил Гранта, спешно проводящего на масс-спектрометре анализ содержимого полупрозрачных мешочков, найденных на корабле. Масс-спектрометр извлекает из образца поток ионизированных атомов, которые под воздействием магнитного поля попадают на сенсоры. Сенсоры, или цилиндры Фарадея, определяют изотопный состав образца, позволяя понять, с чем имеет дело исследователь. Принтер запищал и выдал три страницы текста. Услышав удивленный возглас Гранта, Джек ускорил шаги. — Расскажите, что там? – Так, — Грант прочистил горло. — Этиловый эфир гексадекановой кислоты. Галлокатехин. Бета-токоферол… – След потерялся, — улыбнулся Джек.