Она все колотила без остановки, пока не поняла, что Кевлар уже мертв. — Чес, хватит… — Ненавижу! Ненавижу! — Она прижала к себе разбитую руку. Боль отрезвляла. — Это я его?.. — Нет, я… ты добавила… и мне заодно, добрая девочка. Чес спрыгнула с туши Стального короля и трезво осмотрелась. Псы были мертвы. Целая стая. Ужасно. Но ублюдки не оставили им выбора. Девочке и Зверю. Иголочке и Венцу. Чес и Эдди. Эдди… — Иисусе… это я с тобой… так⁈ Квинт сидел на бетоне в паре шагов от нее, осматривал свой окровавленный бок. Из прорези комбинезона торчал осколок стальной челюсти Кевлара. Вспышка воспоминания — Эдди пытался оттащить ее, и ей это не понравилось. — Нет… не умирай! Пожалуйста! Он засмеялся, морщась от боли, и Чес рванулась к нему, вся в слезах. — И не собирался… нужен сантем и перевязка. — Я не хотела! Прости… не умирай… только не умирай… — Чес, я не умру. — Пожалуйста, если ты умрешь я… Только не умирай! Не смей умирать! — Чес… — Эдди! Не бросай меня! Я… я тебя люблю… Люблю!.. 14. Выбора нет — Господь — Пастырь мой. Я ни в чем не буду нуждаться… Эдриан мог обойтись без молитвенника, чтобы вспомнить нужные слова, но ощущение потертого пластика в руках возвращало к реальности, не давало утонуть в потоке эмоций. — Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной… Смерть холодила своим дыханием. Сколько раз за последнее время Эдриан думал, что пришел конец? В первый, когда надышался нервно-паралитическим газом в башне «Полис Корп», второй — когда Кевлар вздумал убить его. Дурак. Следовало предвидеть, что Дед не сможет вечно служить буфером между ними. Стоит благодарить Бога, что они остались живы. — Так, благость и милость да сопровождают меня во все дни жизни моей, и я пребуду в доме Господнем многие дни. Аминь! Со всех сторон грянуло дружное «Аминь». Здесь было почти все Подземье. Многие знали Деда, любили и были ему обязаны, но прочесть молитву за упокой вызвался только он. Парадокс Подземья. В этом оно почти ничем не отличалось от Союза. Слишком много набожных людей, которые, однако, не знают ни единого псалма. Ничерта о своем любимом Боге из первых рук. Эдриан зачерпнул горсть праха и подставил ладонь промозглому весеннему ветру. Город разрывало криками толпы, выстрелами и воем сирен, но здесь было тихо и спокойно, как на кладбище. «Надеюсь, в Раю найдется бонг подходящего для тебя размера, старик», — с грустью подумал Квинт, задрав лицо к небу. Ветер забирался под куртку, холодил пальцы. Ветер ранней весны. Ветер нового мира. Квинт оглядел собравшихся людей. Припухшие от слез глаза Чес. Если бы не она, Эдриан бы совершенно точно погиб. Она и правда ангел. Маленький ангел с бритвенно-острыми крылышками. Крис и Маэда. Разные в обычной жизни, теперь они напоминали сироток-близнецов, которых вышвырнули на улицу. Такими одинаково тихими и пришибленными Квинт их никогда не видел. Есть ли теперь «Тайгасу»? Неужели только Дед держал их всех вместе и давал иллюзию какой-то целостности? Поодаль замерла группа «Внучат». По лицу Виндзора ничего нельзя было прочесть. Бледная кожа отдавала нездоровой синевой, а глаза прятались за темными очками, в которых отражались блики солнца. Что он теперь будет делать? Нет, хватит думать, стараться все проанализировать. Сегодня совсем не такой день. Когда возвращались обратно, Чес была необычайно тиха. Она была такой последние несколько дней, пока Эдриан латал рану, обкалывал ее сантемом и ползал по тоннелям, помогая парням организовать похороны. Скорбела по Деду? Нет, его маленькая бестия не умела долго лить слезы. Ее эмоции переключались, словно тумблеры на спортивном флаере — один щелчок, и ты уже на Луне. Грустит по Кевлару? А может, дело было и вовсе в другом… «Я люблю тебя!» Крик, полный страха и отчаянья. Вырвавшийся, словно пробка из шампанского, и прямо в лоб, но ему было тогда так больно, что он смог только улыбнуться. Мда, наверное, не та реакция, которую ожидает девушка. А ведь ему так много нужно было сказать ей. Неужели он боялся признать свою слабость? Они вернулись в логово «Тайгасу». Цветастый плед на диване все еще пах травой, в углу стояли закопченные бонги. Кресло Деда, больше похожее на огромный, затертый до белизны трон Палпатина, никто из парней так и не рискнул занять. На столе пылилась его дека. Все-таки эти нетволкеры — суеверный народ. Повисшее молчание разогнал звук вскрытой банки газировки, а затем и глотка. Крис качался в кресле, Чес сидела на уголке дивана, и вся атмосфера пропиталась какой-то неловкостью. Эдриан сделал смачную затяжку, наполнив комнату запахом ментола. — Что будете делать дальше? — спросил он. Крис словно вышел из ступора: — Не знаю… Думаю, нам с Маэдой будет куда податься. Нетволкеры везде нужны… Ну или же продолжим оставаться «Тайгасу». — Надо признать, что «Тайгасу» нет, — хмуро вставил японец. — Все держалось на Рэде и старике, а теперь… Мы просто кучка придурков. Надо быть реалистами. Чес утопила лицо в ладонях. Складывалось впечатление, что она сейчас расплачется, и от этого сердце защемило. — Зато все еще есть мы. — Эдриан с трудом перевел взгляд с Чес на парней. — Даже если нас всего четверо. Я хочу, чтобы вы это знали… Крис посмотрел на него стеклянным взглядом, а затем вдруг разразился хохотом: — Зверь, ну ты как скажешь… Как это… Один за всех и все за одного? Чур я Арамис. — Ч-е-е-е-го? — Чес впервые подала голос, и Эдриан порадовался этому. — А ты молчи, — оскалился Крис. — Девок в мушкетеры не брали. — Что? Сейчас ты у меня девкой станешь! Кипрису всегда нужны новые «дамочки»! — Сл-ы-ы-ы-шь! Сейчас тебя понижу до гвардейца! — О чем вы, бля? — хмуро пробормотал Маэда. — Мушкетеры. — Эдриан ухмыльнулся, выпустив струю дыма. — Я рад, что ты читаешь не только порно комиксы. — Да, — кивнул Крис, — иногда я еще читаю порно-адаптации… Секундное молчание, а потом заржали все, даже вечно прячущийся в толстовку Маэда. Долгожданное облегчение после стольких напряженных дней, и Эдриан почувствовал еще кое-что. Теплое ощущение общности, невидимой связи между людьми. Магия, которая превращает чужаков и одиночек в семью. — Парни, — сказал он, — не важно, останетесь ли вы с нами и уйдете куда-то, знайте — вы всегда сможете обратиться ко мне за помощью. — Не сомневайся, Зверь, — хохотнул Крис, — или как мне тебя звать? Дедуля Младший? — Такого, как Дедуля, нет и не будет, — буркнул Маэда, а потом добавил: — А Зверь будет Багряным Батей. Снова взрыв смеха. Расстались на светлой ноте. Ближе к вечеру вернулись в логово. Эдриан растопил печурку и поставил на импровизированную плитку ковшик какао для Чес. Настоящего, жирного, прямиком из дорогой кондитерской. — Значит, любишь меня? Вопрос застал ее врасплох. Она так и застыла, стягивая с себя расшнурованный ботинок. — А? Чего? И сделала вид, что не расслышала, хотя даже в таком скупом освещении было видно, что щеки порозовели. — Ты сказала, что любишь меня. Секундное молчание, затем отвернулась: — Ой, какой закат сегодня красивый… — В глаза смотри. Чес повернула лицо, да только тут же дурашливо высунула язык и скосила глаза к переносице. Ну дурочка же. — Какое же ты все-таки дитя… Эдриан налил какао в ее любимую кружку, протянул, но, когда она взяла чашку, щелкнул по кончику носа. — Стыдишься своих слов? Хочешь взять обратно? Чес прищурилась как пойманная с поличным кошка: — Нет, не хочу… — Хорошо… Эдриан улыбнулся, сел на кровать и поманил к себе на колени: — Стыдно-то тебе за что?