Какой неожиданно киношный поворот… Чес склонила голову на бок, наблюдая за своей Мистической Соул. Бедняжка… наверное, ее привело предчувствие беды, или она заметила сладко прикорнувшего Мика, или же Дик успел бросить ей на комлинк сорванный звонок. — Впускай ее, Дедуля. Переходим к финальному акту. Створки открылись, Рю торопливо шагнула вперед и замерла. Сначала она увидела брата, лежащего в луже крови, и только потом свою воскресшую подругу. Хотя… была ли дружба? Или только умелая имитация? Бедная Алиса, ее все обманули. — О, подружка! — Чес глянула на Дика, потом на Рю, и широко раскинула руки, будто для объятий. — Похоже, я освободила тебя от братского гнета! Секунда замешательства, и Рю с рыданиями бросается к Дикону. Чес разочарованно опустила руки. — Такахаси такие странные. Им является воскресший мертвец, а они… — Дикон, Дик… пожалуйста… Дик… Чес всплеснула руками. — Детка, да он же мертв! Стопроцентно мертв! Бесполезно над ним кудахтать! Блондинка вскинула голову. В ее зло сузившихся глазах стояли слезы. Уже не серебристые, совсем нет. Совсем обычные. — Ты — чудовище! — Я? — А вот это была даже обидно. — Серьезно? Я? Ха-ха! Рю, ты просто прелесть. — Акио… — Она трогала руками рубашку брата, словно пытаясь стереть кровь. Надо же, Дик, все-таки заляпал ее. — Боже… — Как трогательно… — Чес обошла ее, чтобы получше видеть сцену. — Знаешь… а ведь я знала, что ты почти вся искусственная, Рю. От сисек до ресничек на нижнем веке. Пластические операции, синтетические слезы, выбеленная кожа без единой родинки. И эти твои… феромоновые импланты, да? Это же они, я угадала? Чудо современной техники. Установила бы себе такие же, да только я и так прекрасна! — Она рассмеялась, а потом заговорила серьезно. — Ты ведь правда мне нравилась. Очень. Я думала, мы подружились… — Никогда! — Рю резко вскочила на ноги, едва не упала, наступив на край своего ципао. Какая неловкость… куда же делось все изящество? — Никогда бы этого не было! Чудовище! Ты… чудовище! Ты должна была сдохнуть! Это звучало так ужасно, что Алисе в самом деле стало больно. Даже в глазах защипало. Чес очень хотелось выключить это кино, но она не могла. — Ну… похоже у судьбы на меня другие планы. — Она хихикнула, но голос дрожал от слез. Нет, не сейчас. Спектакль должен быть отыгран по сценарию. Кстати, а какой там был сценарий?.. — Что будешь делать, Рю? Брат мертв. Твоя бывшая лучшая подруга — чудовище. Кажется, мир рухнул? Последняя из Такахаси в растерянности посмотрела на тело Дикона. Она все еще не решалась, но уже понимала, что должна сделать. Это будет… красиво. Очень красиво. Надеюсь, ты все это видишь, Рэд. Пожалуйста, не отходи от экрана. — Кто ты без него, Рю? — Чес шагнула ближе, ее рука зависла в дюйме от плеча блондинки. Иголочка пронзила силиконовую головку, внушая страшную, но такую красивую мысль: — Как ты будешь без него жить? «Чес…» «Дай ей закончить». — Не буду мешать тебе, детка, — шепнула она, покидая кабинет. Створки медленно закрывались перед лицом. Последнее, что Чес увидела — как Рю судорожно выдергивает катану из тела брата и приставляет острием к своему животу. 12. Ангел Очищения Пару дней Квинт петлял по штатам, пока наконец не добрался до Ваши. Он пересек границу государств, едва уложившись в сроки. В Йорке его ждал сюрприз. Драматичную смерть Такахаси уже несколько дней полоскали в СМИ. Репортеры давились слюной жадности, осаждая «Шанхай». Роскошный ресторан был оцеплен неоново-желтыми голоограждениями с надписью: «Не заходить за линию». «По официальной версии Рю Такахаси замочила брата его же катаной, а потом совершила это… как его…» «Сэппуку?» «Да, точно!» «Херня», — коротко ответил Квинт. Во-первых, ритуальное самоубийство никогда не совершалось катаной. Уж такие помешанные на традициях японцы, как Такахаси, должны были это знать. Во-вторых, другие мелочи никак не складывались. Квинт видел, какой быстрый и ловкий был этот Дикон. Возможно, он просто отказывался верить, что Рю действительно это сделала. «Я не так давно общался с ними. Не было никаких предпосылок. Рю Такахаси любила своего брата. Они недавно провернули крупное дело. У них были большие планы, империя, бизнес». Казалось бы, хорошо. Большое препятствие самоустранилось, есть возможность добраться до Чес, не боясь полицейского запрета, но в голове сам собой загорался красный сигнал «Стоп». Теперь это дело стало совсем не простым. Снова остропряный сычуанский суп, чтобы прочистить голову. От перца перехватывало дыхание. Сознание погружалось в электронные строчки профайла, который выслал Патрик. Много текста, фото, видеоматериалы на несколько часов. Квинт погрузился в этот океан и застрял на целый день. Больше всего его поразили видео с операциями. Чем глубже и глубже, слой за слоем он уходил, тем мрачней становился. «Квинт, ты залез в дерьмо по уши». Да, это был не дом, не сиротский приют и даже не психиатрическая лечебница. Да, это была крошечная тюрьма. Теперь мышка выбралась в огромный мир и захмелела от него. Маленькая убийца… Он несколько раз проиграл видео, где малютка-Чес убивала одного из подопытных, но не почувствовал ужаса. «Не играйте с бритвами», — крутилось у него в голове. Квинт больше не хотел ловить эту девочку, но не только потому, что сам был теперь на волосок от устранения. Нет, здесь крылось что-то еще. Вдох-выдох. Почему ему жаль эту маленькую убийцу? Квинт медленно опустился по гладкому стволу кровавого дерева. «Жестокость». Какое ему дело? Ствол внезапно искривился, на мгновение обнажив проплешину с красными помехами. Оглушительное шипение. Эдриан резко открыл глаза. Это еще что? Но когда он снова закрыл их и опустился к корням той же мысли, страшной зарубки на дереве не было. Он раз за разом проделывал один и тот же маршрут. Что это было? Корни вели его к словам «человечность», «обещание». Снова не то. Он опустился еще глубже и почувствовал страшный жар. «Утилизация». Жар. Бездушное слово. Жар. Слово пылало красным, словно раскаленный уголь. «Поэтому, Квинт, ты так сомневаешься? Даже нажимая на курок, ты никогда не был тем, кто расстреливал в упор. Ты никогда не бросал никого в печь, подкидывая дров. Ты просто стрелял и охотился, как животное. Смыкал челюсти, усыплял и больше никогда не вспоминал. Тебя никогда не мучила совесть, ведь это твоя работа, и ты был создан для нее, телом и разумом. Создан преследовать, настигать и ломать. Никто не осуждал тебя… до этого дня». Квинт снова вернулся в темноту своего номера, к мельтешащим строчкам. Многое стало ясно, но вот незадача… Он не был уверен, что мысль принадлежала ему. Дерево было гладким как стекло, но эти помехи… «Она очень сильный псионик. Что если она умеет… обходить Дерево Крауца? Что тогда?» Тогда ты на крючке, Квинт. * * * Амау, бурча, принялся латать шлем и броню Квинта. Наблюдать за его работой было так же интересно, как и за синхроном Аллена. Огромные бронированные протезы выпускали множество тонких щупов, и начиналась магия. — Тебе повезло, — пропыхтел темнокожий, вытащив смятую пулю из шлема. — Еще б чуть-чуть… Залатаю, но будет глючить, как тварь. — Хорошо. Я вообще подумал, что он умер… Амау улыбнулся, и от этого на его лице отчетливо проступили глубокие следы от оспин. Страшный отголосок эпидемии искусственного вируса на черном континенте. Поэтому Амау и был Чумой. Пережить такое, но остаться здоровым и сильным, мог только всадник Апокалипсиса. После этого он и стал ярым симплецистом. Когда на твоем веку один искин придумал вирус, а другой — вакцину, то невольно поверишь, что и Бог — это огромная нейросеть. — Нет, Эдриан. Непременно воскреснет. Как Лазарь. Пока Амау занимался ремонтом, Аллен нацелился в Квинта лихорадочно горящими глазами. — Ну рассказывай? Как оно? — спросил он, протягивая провод, соединенный с его декой. Эдриан подключил провод к затылку: — Отлично. Эн оказался незаменимым помощником. И да, он замучил меня вопросами. У меня сложилось впечатление, что ты с ним совсем не общаешься. Аллен инициировал программу переноса искина из комлинка: — Его вопросы чаще всего отвлекают от работы, так что я предпочитаю игнорировать их. — Почему ты не поработаешь над его любопытством? Денни усмехнулся: — Любопытство Эн и делает его самым эффективным из трех. Там, где остальные пасуют, он предлагает нестандартные решения. Квинт почувствовал электрическое покалывание в затылке, и банки памяти комлинка резко опустошились. — Готово.