НОЧНОЙ «ВОРИШКА» — Его пока не схватили, это точно! — уверенно заявил Хватко-Халил. — Теперь будут искать. Долго и старательно. Шестеро стражников получили раны. Один едва не помер, другой навсегда останется хромым. Его будут искать, пока не поймают. Богуслав с трудом прятал улыбку. Он гордился братом. Навел парнишка шороху. Показал, чего стоит. Полсотни стражников не смогли его поймать. И уверенности Хватки в том, что брата поймают, он не разделял. Прятаться парень умел не хуже, чем обороняться. Другое дело, если местным удастся узнать, кто он, — бед не оберешься. Законы здесь суровы и далеко не всегда разрешают откупиться. — Вы сделали то, что я велел? — спросил Богуслав. — Да. Шестеро наших людей по всему Булгару рассказывают истории о том, что на базаре безобразничал не человек, а шайтан. Уже есть посторонние свидетели, которые видели у обидчика стражников рожки и хвост. Ты умно придумал, мой господин. Но очень многие люди хорошо разглядели твоего брата и легко его узнают. Нам повезло, что он говорил по-ромейски. Сейчас все думают, что он — ромей. Ромейское подворье уже обыскивали. Теперь они еще немного подумают и догадаются, кто он на самом деле. На ромея Илия похож не больше, чем ты, мой господин. Что мы будем делать тогда? — Главное — чтобы парень улизнул от стражи. Тогда мы скажем, что этот ваш шайтан принял облик моего брата, а сам он весь день не покидал нашего подворья. Как думаешь, получится? — Будь вы правоверные, возможно. Вам достаточно было бы поклясться на Коране, что это так. Но вы — христиане. Христиан здесь не жалуют. А русь вообще не любят. Здесь не забыли Святослава. — Это хорошо, что не забыли. Может, подумают, прежде чем ссориться с людьми киевского князя. А на Коране поклянешься ты. Зря ты, что ли, принял ислам… — Мне не хотелось бы лгать, — неохотно произнес Хватко-Халил. — Боишься гнева Аллаха? — насмешливо спросил Богуслав. — Боюсь, — кивнул Хватко. — А еще больше боюсь, что правда выяснится, — и тогда мне останется только перерезать себе горло. — Или бежать. Ты не булгарин, Хватко! И ты служишь моему роду. Не забыл? Мы в любом случае найдем тебе подходящее место и занятие. — И, увидев, как помрачнел Хватко-Халил, добавил успокаивающе: — Однако не будем торопиться. Может быть, тебе и не придется лгать. Подождем ночи. И предупреди людей. Что-то мне подсказывает, что мой братец непременно объявится. Семья Ахмеда Жонглера собралась внутри фургона. Семья — это сам Ахмед, его жена Лейла, сын Мамед с беременной женой и дочь Ахмеда Хафиза, мать Али. Сам Али болтался где-то снаружи: собирал новости. Отдельно, в уголке, устроился Гошка, одетый в запасные штаны и безрукавку Али. Его собственная одежда покоилась сейчас в отхожем месте на краю базара. — Из-за этого варяжонка нас всех посадят в яму, — ворчал Мамед, недобро поглядывая на Гошку. — Зато, если нам удастся его выручить, мы можем неплохо заработать, — рассудительно произнес Ахмед. — Надо всего лишь вернуть его родственникам. — Вернешь, как же! — процедил Мамед. — Медноголовые весь базар обложили. Завтра чуть свет начнут всё переворачивать вверх дном. Будут искать, пока не найдут. Как ты собираешься его прятать, отец? Он ведь даже правильного языка не знает. Да пусть бы и знал: ты только погляди на него! Он же белый, как любимая верблюдица багдадского калифа! Гошка не понимал, о чем речь, но о том, что рынок оцеплен, ему рассказали. И он уже заявил, что уйдет, как стемнеет. Он был уверен, что ему удастся проскочить мимо стражников. Но его новые знакомые считали иначе. Их больше двух сотен, — сказал Ахмед. — И у них собаки. Тебя поймают. И спросят, кто тебя прятал. И ты им расскажешь. — Я никому ничего не расскажу! — заверил Гошка. — Всё ты расскажешь, — возразил Ахмед. — Вот возьмутся за тебя палачи… Не отпустил, в общем. Мужчины продолжали бессмысленный спор, женщины помалкивали. Гошка тоже молчал. Он уже сказал все, что нужно. Если они не хотят его отпускать, то пусть дадут знать брату. Богуслав что-нибудь придумает. Вопрос: как это сделать? Может, все-таки самому? Богуслав задремал. Он лег в постель, не раздеваясь, выгнал девку, которую прислал ему Хватко, и ждал. Он очень надеялся, что Гошка объявится. Отрядил двух гридней — наблюдать за рынком. Те сообщили: стража обложила рынок плотно. Мышь не проскочит. Если Гошка сунется, его, скорее всего, изловят. И тогда следует немедленно вмешаться. Золотом или железом… Но шума не было. Гошки — тоже. Дозорную пару сменили другие. Зашла луна… Вот тогда-то маленькая «мышь» и просочилась через кордон стражи. * * * Далеко за полночь обитатели подворья боярина Серегея были разбужены свирепым лаем сторожевых псов. Собачки поймали вора. Правильно обученные псы дождались, пока злоумышленник перебрался через забор, и приняли его уже внутри. Поскольку вор вел себя тихо: не дрался, не пытался убежать, а стоял неподвижно, прижавшись к глиняной стене, — рвать его собачки не стали, а лишь подали голос, приглашая хозяев пообщаться с незваным гостем. Учитывая суровые нравы обитателей двора и еще более суровые законы Булгарского эмирата, участь преступника ожидала нерадостная. Однако в данном случае проникшему на чужую территорию даже по шее не дали. Доставили прямо к Богуславу. Нет, это оказался не Илия. Мальчишка примерно такого же роста, но заметно похлипче. И явный чужеземец. — Ну и зачем вы его сюда притащили? — поинтересовался разочарованный Богуслав, рассчитывавший увидеть братца. — Он слова правильные сказал, — буркнул недовольный, заспанный Халил. — Тебя, господин, потребовал. — Ладно, — проворчал Богуслав, хмуря брови. — Вот он я. Говори, что хотел. Грозный вид киевского сотника мальчишку, похоже, не испугал. Впрочем, если малец не напустил в штаны, когда на него набросились псы размером с теленка, и так ясно, что не трус. Храбрость Богуславу всегда нравилась. — Ты — Богуслав, сын Серегея? — Я. — А чем докажешь? Богуслав фыркнул: экий наглец. — Тебе княжий знак показать или плеткой приласкать? — Коли ты — Богуслав, то должен знать, какого цвета глаза у человека по имени Рёрех. Ромейских слов мальчишке не хватило, но язык, на котором он говорил, был Богуславу более или менее понятен. Как-никак по-хузарски он говорил свободно. — Глаза… Вообще-то у него один глаз. А какого он цвета, не помню. Рёрех, знаешь, не девка, чтоб ему в глаз заглядывать. — Хорошо. — Наглого мальца ответ, похоже, устроил. — А теперь скажи, как зовут мужа твоей сестры. — Ионах его зовут. — Нет, ты полностью назови! — потребовал мальчишка. — Ионах бар Машет. Довольно тебе? — Довольно, — кивнул мальчишка. — Ты не сердись на меня, Богуслав, сын Серегея. Что мне сказали, то я и говорю. — И кто же тебе это сказал? Мальчишка покосился на Халила и тех, кто толпился за его спиной. — Пусть все выйдут! — Выйдите, — велел Богуслав. — Но, господин… — Полагаешь, что я не справлюсь с ребенком? — А теперь говори, — велел Богуслав, когда они остались в комнате вдвоем. — Меня Али зовут, — сказал мальчишка, сдернув с лавки подушку, и, усевшись на полу, скрестил ноги. — А послал меня твой брат Илла… Мальчишка оказался не только храбрым, но еще и очень толковым. Однако, чем дольше Богуслав его слушал, тем больше мрачнел. По словам паренька, через оцепление незаметно пройти было невозможно. Впрочем, это Богуслав знал и раньше. Хуже то, что стража Булгара отнеслась к поискам своего обидчика всерьез. Надежда на то, что к ночи всё уляжется, не оправдалась. Сам Али выскользнул наружу лишь потому, что стражники, хорошо запомнившие лицо Ильи, взглянули на Али и уверенно сказали: не он. Если бы они усомнились, Али отправился бы в яму, в которую уже бросили троих мальчиков, имевших некоторое, пусть и весьма отдаленное, сходство с Илией. Насколько понял Али, который подслушал разговоры стражи, утром намечался повальный обыск. Али очень беспокоился за своих родичей: если у них найдут Илью…