На улице было очень темно, в окнах полумрак, лишь разноцветные блики от телевизора вспыхивали периодически. Фары выхватили серый забор, рябину с крупными, красными гроздьями ягод и пожухлую траву у ворот. Нас заметили сразу. Дернулась шторка, зажёгся свет в доме и во дворе. Я ощущала себя скованно, словно внутри всё заледенело. Отчего-то было так неловко. — Что-то я так волнуюсь. Хочу тебя предупредить, хоть и не слишком своевременно. У моей мачехи довольно сложный характер, и она может сказать что-то резкое. Не тебе, но при тебе. Пожалуйста, не принимай это на свой счёт. Она потом будет жалеть о сказанном, как это обычно бывает, извиняться. Но вот такой она человек. Ей не слишком просто живётся с моим отцом и иногда она взрывается. — Не беспокойся, Варь. У меня семнадцать лет опыта общения со сложными людьми. И ничего, живой и даже не психованный, — сказал Даня и добавил, хмыкнув: — Вроде бы. Семнадцать? Надо будет вернуться к этому после, спросить, почему именно столько времени и кто эти «сложные» люди. — Вроде да, хороший и спокойный, — ответила нервно, едва улыбнувшись. Слова Дани помогли немного расслабиться и выйти, наконец, из оцепенения. Ладно. Все равно надо это сделать. Он обошёл машину, достал мои пакеты из багажника, и теперь стоял рядом и ждал, когда я решусь идти. Словно прочитав мои мысли, ободряюще сжал мою руку. И мы пошли вместе. — Варя, ты поздно сегодня. Билетов не хватило? — спросила Татьяна, после короткого приветствия и знакомства. — Ага, не хватило. А где папа? Я думала, он дома, — спросила я, скидывая расстегнутую куртку. Даня сразу подхватил её, повесил рядом со своей. Незаметно для мачехи погладил меня по спине. Мы прошли на кухню, куда она нас пригласила. По пути я забежала в свою комнату, которую уже успели приспособить под другие цели, и засунула пакеты с вещами в шкаф, чтобы после разобрать их. В этом доме я ощущала себя гостьей. — Вася пока на работе. Скоро должен прийти. В последние месяцы часто задерживается, приходится перерабатывать, — последнее предложение прозвучало раздражённо, а в меня прилетел полный недовольства взгляд. Внутри меня всколыхнулось негодование, но я лишь на мгновение крепко зажмурилась и глубоко вдохнула. Не знаю, сколько я ещё это смогу терпеть. — Ладно. Мы тогда чай попьём, и Даниил домой поедет. Поздно уже. Я усадила Даню за стол, хоть он и порывался помочь, а сама стала разливать горячий чай в чашки. Тем временем он достал откуда-то торт, который, похоже, ехал с нами из города. И когда только купить его успел?! Татьяна уже поставила тарелки со сладостями и бутерброды. Спросила, не хотим ли мы полноценно поужинать, но мы в голос отказались. В этот момент домой зашёл папа. — Всем привет, — крикнул он с порога, разуваясь. Вскоре он оказался на кухне. Пожал руку Дане, предварительно пристально осмотрев его с ног до головы, поцеловал в щеку Татьяну, обнял меня. Мне стало спокойнее. При нем мачеха обычно не скандалила. Обычно. 60 — Даниил, вы учитесь вместе с Варей? — обратился папа, усаживаясь поудобнее. Татьяна с интересом рассматривала Князева. Теребила кружевную бежевую салфетку из какого-то набора, сжимала губы. Я всё никак не могла понять её настроения. — Мы в одном университете, но на разных курсах, — кивнул Даня, подвинув к себе чашку. Я сидела рядом с ним. Напряжённая. Но я была рада, что этот парень ещё рядом, не уехал. В нём я ощущала опору, наверное. Не знаю, но, когда он со мной, мне спокойнее в любой ситуации. — И вы дружите? — задал очередной вопрос папа. — Папа, Даня мой друг, да, мы дружим, как друзья! Не как пара, — принялась слишком отчаянно доказывать я. — Друзья так друзья, — сказал папа, как ни в чем не бывало. — Ты чего так разнервничалась? — Да ничего. Просто не хочу недомолвок и домыслов, — ответила я, краснея. Князев только плечами пожал, откусывая печенье. — Вы выглядите хорошей парой. Кажется, Варя просто недоговаривает, стесняется. Я права, Даниил? — вдруг заговорила Татьяна. Даня показал ладонь, призывая подождать, ведь он, кажется, чуть не поперхнулся. Вопрос застал врасплох? Не его одного. Но мне дали высказаться. — В общем, я думаю, это так. Знаешь, Даниил. Варя замечательная, умная, хорошая девушка. Но у нее есть проблема: она совершенно не умеет обращаться с деньгами. Не знает, как правильно их использовать, допускает транжирство, нерациональные траты. Ты уж, будь добр, последи за ней. Мы с Васей уже не знаем, как повлиять на это. И если здесь с этим хоть как-то можно справиться, то на расстоянии это совсем не поддается контролю. Я не могла поверить, что она это сказала. В голове не укладывалось, что человек может выдать такое в лицо другому человеку, которого видит впервые. Как? У меня внутри всё затряслось и стало так стыдно, так обидно, так… В глазах мгновенно встали слёзы. Папа выглядел ошарашенным, на меня не смотрел. Татьяна выглядела так, словно скинула с плеч груз. Я на нее долго смотреть не могла. И на Даню тоже, но по другой причине. Что он подумает обо мне? В груди поднималась волна негодования. — Варюш, — вдруг услышала его голос совсем близко и невольно вскинула голову. Даня закрыл меня ото всех, придвинув стул и облокотившись об стол, и теперь вглядывался в моё лицо. Осторожно погладил щеку, по которой скатилась слеза. Перед глазами всё плыло. — Мне жаль, что тебе пришлось это услышать. Прости, — прошептала я быстро. — Да брось. Фоном услышала голос Татьяны. — Вась, ну что ты так смотришь? Разве я не права? У нас же общий бюджет. И мне для Вари не жалко денег, разумеется, но в пределах разумного. А те суммы, которые приходится ей отдавать — слишком велики. Я даже не знаю, куда она их тратит. Мне ведь тоже хочется жить для себя, покупать себе что-то, баловать. А так мне приходится откладывать на потом свои покупки, процедуры. Она ведь уже взрослая девочка, пора бы и самой научиться оплачивать свои хотелки. — Подожди, Дань, чуть-чуть, — попросила я. — Только, прошу тебя, не вмешивайся. Тут всё сложно. Даня нехотя кивнул. Выпрямился, не сводя с меня глаз. Теперь и папа, и Татьяна могли меня видеть. — Ну, что скажешь, пап? — спросила я дрожащим, тихим голосом, в котором однозначно можно было различить язвительность. — Расскажешь ей, куда я трачу деньги? Обида и растерянность переросли в острое чувство несправедливости. Мне хотелось защитить себя. Так сильно меня ещё никогда не унижали. — Дане вообще ни к чему слушать это. Зачем вы при нём подняли эту тему? Пара мы или нет — неважно! Такие вещи не обсуждаются на первой встрече! — проговорила на удивление громко, уверенно, обращаясь уже к мачехе. — Тань, Варя права. Не надо этого. Не при гостях, — спокойно сказал папа, поворачиваясь всем телом к своей женщине. — Ну а когда, если не сейчас? Возможно, только так она задумается и поймет, что делает что-то не то. Посмотри на неё: там же ни капли сожаления. — Па-а-п, — протянула я, уже понимая, что не могу здесь оставаться. Слёзы, как безумные, всё наворачивались и торопливо скользили по лицу. Сейчас, больше всего на свете, мне хотелось, чтобы он заступился за меня. Ведь я его выгораживаю. Пусть не сознаётся во всём, но защитить меня он обязан. — Тань, перестань, — проговорил он устало. — День был тяжёлый, ребята вообще с дороги. Тебе тоже нужно отдохнуть. — Варя! — вдруг крикнула мачеха так, что я вздрогнула, но тут же взяла себя в руки. — Что? — спросила я максимально спокойно. Оу. Теперь и в её глазах стояли слезы. Всё зашло слишком далеко. — Ты понимаешь, что своими действиями ты рушишь наши отношения, нашу жизнь? Тебе не стыдно? Или ты намеренно это делаешь? — Да не тратит она никакие деньги! — крикнул папа, вставая со стула. — Это я спускаю их. Ясно? Я! Возникла пауза, долгие гляделки… Плечи мачехи затряслись, послышался всхлип. На нас уже никто не смотрел. Вот это да… — Так, Варя, пойдем. Мы тут явно лишние, — сказал вдруг Даня. — Давай твои теплые вещи пока сложим. Его слова подействовали. Я вскочила со стула, рванула в комнату, к шкафу, освободила одну из сумок, и наспех скидала в нее зимние вещи. Даня стоял рядом. До чего же неловко перед ним! И вообще: что же теперь будет? — Дань, ещё раз, прости, пожалуйста! Не ожидала, что так получится. — Всё нормально, — ответил парень решительно. С кухни доносился тихий голос папы. Татьяна пока молчала. — Поехали в город? Можешь у меня остаться, если в общагу боишься возвращаться ночью, — предложил тихо Даня. — Правда? — переспросила я и тут же приняла решение: — Я согласна. Родителям явно предстоит долгий разговор. Если Татьяна, конечно, станет слушать отца. Но это уже не моё дело. Я как могла старалась сохранить их отношения, а в итоге оставалась крайней. Мы с Даней быстро оделись и вышли из дома. Я даже не смогла попрощаться. Да и им точно не до нас было. Татьяна плакала, папа вздыхал, пытался ей что-то сказать. 61