—А Эндрюс? — Нет. — Изображение включили? — Нет. — Маску не забудь надеть! — крикнул Дануорти уже вдогонку. — И шарф! Потом он позвонил Мэри и в нетерпении прождал минут пять, пока она шла к телефону. — Джеймс? — раздался наконец в трубке ее голос. — Я от Бадри. Он просит тебя. — То есть ему лучше? — Нет. Он весь горит, мечется, зовет тебя, говорит, у него что-то срочное и важное. Доводит себя до исступления. Может, если ты к нему придешь, успокоится немного. — Он про чуму не упоминал? — Про чуму? — оскорбилась Мэри. — Только не говори, Джеймс, что и ты проникся этими дурацкими слухами — про холеру, про костоломную лихорадку, про вторую Пандемию... — Нет. Это Бадри. Вчера он сказал: «Она погубила половину Европы» и «крысы виноваты». — Он бредит, Джеймс. У него жар. Не бери в голову. «Она права. Карантинная старушка тоже несла бред про индейцев с луками и стрелами, ты же не кинулся смотреть, откуда скачут воины сиу. Старушка вообразила, что объелась тортом, а Бадри придумал себе чуму. Не бери в голову». Тем не менее он пообещал прийти как можно скорее и пошел разыскивать Финча. Хоть Эндрюс и не уточнил, в какое время позвонит, Дануорти не мог оставить телефон без надзора. Жаль, что не догадался задержать Колина, пока разговаривал с Мэри. Финч скорее всего в столовой, защищает грудью бекон. Сняв трубку, чтобы никто не дозвонился в его отсутствие, Дануорти пошел туда. В дверях его встретила мисс Тейлор. —А я как раз хотела вас искать. Говорят, ночью увезли кого-то из карантинных? — Да, — оглядывая зал в поисках Финча, ответил Дануорти. — Боже мой! Значит, мы все могли заразиться? Финча нигде не было. — Какой у вируса инкубационный период? — спросила мисс Тейлор. — От двенадцати до сорока восьми часов. — Дануорти вытянул шею, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь поверх голов. — Какой ужас! А вдруг кто-нибудь из нас свалится во время концерта? Мы ведь традиционные, а не Совет. В правилах все четко расписано. Дануорти не понял, почему традиционность (знать бы еще, что имеется в виду) предполагает четкие правила на случай заражения звонаря гриппом. — «Правило третье, — процитировала мисс Тейлор. — Ни при каких обстоятельствах нельзя выпускать веревку колокола». То есть мы не можем посреди концерта взять и заменить человека, если он вдруг хлопнется без чувств. И ритм нарушится. Дануорти представил, как звонарка в белых перчатках падает без чувств, и ее тут же выпихивают из круга, — чтобы ритм не нарушала. — Неужели не бывает никаких тревожных симптомов? — не отставала мисс Тейлор. — Нет. — В той бумаге из Госздрава говорилось про дезориентацию, жар и головную боль. Чушь! Голова у нас постоянно болит от звона. «Еще бы», — подумал Дануорти, оглядываясь в поисках Уильяма Гаддсона или кого-нибудь из студентов, чтобы посадить на телефон. — Конечно, будь мы Советом, было бы не страшно. У них там исполнителей заменяют сплошь и рядом. Например, титтум в двенадцать колоколов они играли на девятнадцати. Девятнадцать! Это как называется? Никого из студентов в столовой не наблюдалось, Финч не иначе как забаррикадировался в кладовой, а Колин где-то собирает одежду. — Вам еще нужна репетиционная? — спросил Дануорти. — Конечно! Если только и до нас вирус не доберется. Мы, правда, можем сыграть стедман, но это ведь будет совсем не то... —Я пущу вас к себе в гостиную, если обещаете отвечать на телефонные звонки и записывать сообщения. Должен позвонить межгород — то есть должны позвонить из другого города, поэтому нужно, чтобы в комнате все время кто-то был. Дануорти проводил мисс Тейлор к себе. — Ох, тесновато тут. Не размахнешься. Можно мы слегка подвинем мебель? — Делайте что хотите, главное — подходите к телефону и записывайте, что передать. Должен позвонить мистер Эндрюс. Скажите, что ему не нужен пропуск для въезда в карантин. Пусть отправляется прямиком в Брэйзноуз, я его там встречу. — Ладно, думаю, сойдет, — сделала одолжение мисс Тейлор. — Все лучше, чем в столовой на сквозняке. Он оставил ее передвигать мебель, начиная, впрочем, сомневаться, что поступил правильно, доверив мисс Тейлор телефон, а сам поспешил к Бадри. Зачем-то ведь он его звал. «Она погубила всех. Половину Европы». Дождь стих, превратившись в мелкую морось, и перед входом в лечебницу толпились пикетчики. Теперь к ним добавились мальчишки возраста Колина, которые, заклеив лицо черным, кричали: «Отпусти народ мой!» Один из них ухватил Дануорти за руку. — Правительство не имеет права удерживать вас здесь насильно, — заявил он прямо в медицинскую маску Дануорти. — Не валяй дурака! — ответил профессор. — Хочешь устроить вторую Пандемию? Мальчишка озадаченно отпустил его руку, и Дануорти скрылся за дверью лечебницы. Приемный покой был забит больными на каталках, один стоял на ногах у лифта. Над ним нависала дородная медсестра в необъятном СЗК, зачитывая что-то из обернутой в полиэтилен книги. — Вспомни же, погибал ли кто невинный? — прогремела она, и Дануорти с ужасом осознал, что это не медсестра, а миссис Гаддсон. — И где праведные бывали искореняемы? Сделав паузу, она принялась листать тонкие страницы в поисках еще какой-нибудь вдохновляющей цитаты, и Дануорти нырнул в боковой коридор, а оттуда на лестницу, безмерно благодарный Госздраву за маски. — Поразит тебя Господь чахлостью, — неслось вдогонку ему по коридору, — горячкою, лихорадкою, воспалением... «И нашлет он на тебя миссис Гаддсон, — мысленно продолжил Дануорти, — и будет она читать тебе Библию, дабы поднять дух твой». Он вступил в инфекционное отделение, которое теперь, судя по всему, разрослось на весь второй этаж. —А вот и вы! — приветствовала его сестра. Снова дежурила та симпатичная практикантка-блондинка. Может, предупредить ее насчет миссис Гаддсон? — Я уже решила, что вы не придете. Он вас все утро зовет. Она вручила ему комплект СЗК, и Дануорти, облачившись, проследовал за ней в палату. — Полчаса назад он вовсю к вам рвался, — прошептала сестра. — Твердил, что должен с вами поговорить. Сейчас получше. Бадри действительно выглядел получше. Лихорадочный темный румянец спал, и хотя оливковая кожа казалась чуть бледнее обычного, в целом Бадри уже напоминал себя прежнего. Он полусидел, опираясь на подушки и уложив кисти рук со скрюченными пальцами на согнутые колени. Глаза при этом были закрыты. — Бадри! — позвала сестра, касаясь его рукой в резиновой перчатке. — Мистер Дануорти пришел. Он открыл глаза. — Мистер Дануорти? —Да. — Она показала кивком головы. — Я ведь говорила, что он придет. Бадри выпрямил спину, но на Дануорти не взглянул. Он пристально всматривался в пространство перед собой. —Я здесь, Бадри, — встав в поле зрения больного, сказал Дануорти. — Что ты мне хотел сказать? Бадри все так же не отрываясь смотрел вперед и беспокойно перебирал скрюченными пальцами. Дануорти вопросительно оглянулся на медсестру. — Он уже давно так. По-моему, печатает. Поглядев на экраны, девушка вышла. Бадри действительно печатал. Свесив кисти с колен, он набирал на одеяле что-то замысловатое, сверля взглядом пространство — воображаемый монитор? «Нет, не может быть», — нахмурившись, пробормотал он и снова забарабанил пальцами. — Что такое, Бадри? В чем дело? — Наверное, ошибка. — Склонившись чуть влево, он скомандовал: «Построчный по ТАА, пожалуйста». Это он в микрофон терминала говорит, догадался Дануорти. Читает привязку. — Что не может быть, Бадри? Что не так?