—Да, — сражаясь с тугим узлом, ответила Киврин. — Скачи домой как можно быстрее. Не останавливайся. — Я его не увидела, — пожаловалась Агнес. Вполне возможно. Глядя в этот полумрак с порога, она вряд ли что-то рассмотрела. — Это который похитил твои пожитки и лошадей и стукнул тебя по голове? —Да. — Она снова принялась за поводья. — Он прятался за могилой? —Что? — не поняла Киврин. Узел никак не поддавался. Она со страхом оглянулась на дверь церкви. — Вы с отцом Рошем стояли у дедовой могилы. А злодей прятался за плитой? ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ С отцом Рошем. Киврин уронила поводья. — С отцом Рошем? —Я зашла на колокольню, но его там не было. Он стоял в церкви. А зачем злодей прятался в дедовой могиле, леди Киврин? — недоумевала Агнес. Отец Рош. Нет, не может быть. Отец Рош читал над ней отходную. Он мазал миром ее виски и ладони. — Злодей не обидит отца Роша? — беспокоилась Агнес. Не может это быть отец Рош. Отец Рош держал ее за руку. И уговаривал не бояться. Киврин попыталась вызвать в памяти лицо священника. Он наклонялся над ней, спрашивая, как ее зовут, и лицо терялось в дыму. Но ведь она видела разбойника, когда отец Рош читал отходные молитвы, она испугалась, что его пустили в комнату, и пыталась от него отодвинуться. Значит, это был вовсе не разбойник. Это был отец Рош. — Злодей сейчас выскочит? — испуганно оглядываясь на церковную дверь, спросила Агнес. Все сходится. Разбойник, склоняющийся над ней на поляне, сажающий ее на лошадь. Киврин думала, это видение из лихорадочного бреда, а это был отец Рош, он помогал Гэвину перевезти ее в поместье. — Не выскочит, — успокоила девочку Киврин. — Нет никакого злодея. — Он еще прячется в церкви? — Нет. Я обозналась. Злодея не было вовсе. Агнес по-прежнему сомневалась. — Но ты кричала. Киврин представила, как Агнес заявляет бабушке: «Леди Катерина осталась с отцом Рошем в церкви и кричала». Леди Имейн с радостью пополнит список прегрешений отца Роша. И подозрительных оплошностей Киврин. —Да, кричала, — подтвердила она. — В церкви было темно. Отец Рош неожиданно подошел, я испугалась. — Но это же отец Рош, — удивилась Агнес, не понимая, как можно его бояться. — А когда вы с Розамундой играете в прятки, и она выскакивает вдруг из-за дерева, ты ведь тоже вскрикиваешь. — Киврин не знала, как еще объяснить. — Однажды Розамунда спряталась на чердаке, когда я пришла посмотреть своего песика, и выпрыгнула. И я с перепугу закричала. Вот так. — Агнес издала леденящий душу визг. — А в другой раз в зале было темно, и Гэвин выскочил из сеней и сказал: «Ух!», и я тоже вскрикнула, и еще... —Да, именно так. В церкви темень, ничего не видно. — Отец Рош тоже выпрыгнул и сказал: «Ух!»? «Да. Он наклонился ко мне, и я приняла его за разбойника». — Нет, он ничего такого не делал. — А мы еще идем с отцом Рошем за остролистом? «Если я его не перепугала. И если он не уехал, пока мы тут разговариваем». Киврин сняла девочку с лошади. — Пойдем. Надо его отыскать. Как быть, если он и вправду ушел, Киврин не представляла. Отвезти Агнес обратно в поместье, чтобы она там рассказывала леди Имейн про крики в церкви, — немыслимо. И уехать, не объяснив все отцу Рошу, тоже невозможно. Только что объяснять? Что она приняла его за грабителя и насильника? Что считала его кошмаром из своего бреда? — Нам точно надо опять в церковь? — с неохотой спросила Агнес. — Все хорошо. Там только отец Рош, больше никого. Уговоры не особенно помогли, Агнес явно опасалась заходить внутрь. Когда Киврин приоткрыла дверь, девочка спряталась за ее юбку. — Все хорошо, — успокаивала ее Киврин, вглядываясь в темноту. У могилы никого уже не было. Дверь закрылась, и девушка постояла, дожидаясь, пока привыкнут глаза. Агнес продолжала цепляться за нее с опаской. — Не бойся. «Он не разбойник, — твердила себе Киврин. — Бояться нечего. Он читал над тобой отходную. Он держал тебя за руку». Но сердце все равно колотилось. — Злодей здесь? — прошептала Агнес. — Нет никакого злодея, — ответила Киврин — и тут же увидела его. Наклонившись у статуи святой Катерины, священник ставил к каменным ногам оброненную Киврин свечку. Надежда, что разбойничий облик ему придавала зловещая игра света и тени на озаренном снизу лице, не оправдалась. Он склонился над статуей так же, как склонялся над Киврин в лесу, где его тонзуру закрывал капюшон. Сердце снова начало гулко бухать в ребра. — Где отец Рош? — спросила Агнес, выглядывая из-за юбки. — А, вот он. — И кинулась к статуе. — Нет! — Киврин бросилась за ней. — Не надо... — Отец Рош! — крикнула Агнес. — Отец Рош! Мы тебя ищем! — Про злодея она и думать забыла. — Мы и в церкви смотрели, и у тебя дома, а тебя нет и нет нигде! Девочка бежала прямо на него. Обернувшись, священник наклонился и одним движением подхватил ее на руки. —Я и на колокольне искала, а тебя и там нет, — продолжала перечислять Агнес без малейших признаков страха. — Розамунда сказала, ты уехал. Киврин остановилась у последней колонны, унимая сердцебиение. —Ты прятался? — доверительно обнимая священника за шею, предположила Агнес. — Однажды Розамунда спряталась в амбаре — и как выпрыгнет на меня! Я тогда громко закричала. — Зачем ты меня искала, Агнес? — спросил священник. — Кто-нибудь заболел? Он произносил ее имя как «Агнец», и выговор у него был почти такой же, как у цинготного мальчишки. Переводчик снова запнулся, и Киврин несказанно удивилась, что едва разбирает речь отца Роша. Ведь тогда, в полубреду, она отлично его понимала. «Наверное, он тогда говорил по-латыни, потому что голос точно его». Тот самый голос, что читал отходную и просил не бояться. И она не боялась. При звуке этого голоса сердце сразу же стало биться ровнее. — Нет, никто не заболел, — ответила Агнес. — Мы хотим пойти с тобой за плющом и остролистом для зала. Леди Киврин и Розамунда, и мы с Сарацином. Услышав имя Киврин, отец Рош обернулся, увидел ее у колонны и спустил Агнес на пол. Киврин ухватилась за колонну. — Прошу простить меня, святой отец, за крики и бегство. Было темно, и я не узнала вас. Переводчик, все еще запинающийся, перетолковал последнюю фразу как «Я вас не знаю». — Она ничего не знает, — вмешалась Агнес. — Злодей стукнул ее по голове, и она теперь ничего не помнит, только как зовут. —Да, я слышал, — сказал отец Рош, не сводя глаз с девушки. — Ты действительно запамятовала, какая надобность тебя сюда привела? Киврин почувствовала такое же неодолимое желание признаться во всем, как тогда, когда он спрашивал ее имя. «Я историк. Прибыла наблюдать за вашей жизнью, но заболела и теперь не знаю, где переброска». — Она ничего не помнит про себя, — подчеркнула Агнес. — Она даже разговаривать не умела. Пришлось ее учить.