Эливис потрогала лоб Киврин, но та нетерпеливо сбросила ее ладонь. —Я хочу говорить с Гэвином. — Нет, Имейн, жара у нее нет, — сообщила Эливис старухе. — И все равно она силится что-то сказать, хоть и сознает, что мы ее не понимаем. —Она говорит на тарабарском языке, — обвиняющим тоном заявила Имейн. — Может, она французская доглядчица? — Это не французский, — возразила Киврин. — Это средне-английский. — Наверное, латынь, — предположила Эливис. — Отец Рош говорит, она отвечала на латыни, когда он ее соборовал. — Отцу Рошу дай бог «Отче наш» без запинки прочитать, — съязвила леди Имейн. — Мы должны послать в... — Снова непонятное название. Кореи? Керси? —Я желаю говорить с Гэвином, — сказала Киврин на латыни. — Нет, — отказалась Эливис. — Мы дождемся мужа. Старуха резко развернулась, плеснув содержимым горшка себе на руку. Она вытерла ее об юбку и вышла, хлопнув дверью. Эливис посмотрела ей вслед. Киврин схватила Эливис за рукав. — Почему вы меня не понимаете? Я ведь вас понимаю. Мне нужно поговорить с Гэвином. Пусть он скажет мне, где переброска. Эливис осторожно высвободилась. — Успокойтесь, не надо плакать. Попробуйте поспать. Вам надо как следует отдохнуть, чтобы добраться до дома. Запись из «Книги Страшного суда» (000915-001284) Дела из рук вон плохи, мистер Дануорти. Я не понимаю, где я, и не знаю языка. Что-то случилось с переводчиком. Речь здешних я более или менее разбираю, но они меня не понимают совсем. Это, впрочем, еще не самое страшное. Я подхватила какую-то болезнь. Не знаю какую. Это не чума, поскольку не наблюдаю ни одного из симптомов и явно выздоравливаю. И потом, у меня от чумы прививка. Я сделала все прививки, и Т-клеточное наращивание, и все остальное, но, видимо, что-то не сработало, или просто от этой средневековой болезни нет прививки. Симптомы такие: головная боль, температура, головокружение и еще боль в груди, когда пытаешься пошевелиться. Я на какое-то время впадала в беспамятство, поэтому не знаю, где я. Сюда меня привез на лошади человек по имени Гэвин, однако поездку я почти не помню (кроме того, что было темно и мы ехали, кажется, несколько часов). Надеюсь, на самом деле все-таки меньше, просто я не сориентировалась из-за жара, и это все же та деревня, о которой говорила мисс Монтойя. Это вполне может быть Скендгейт. Я помню церковь, а дом, в который меня привезли, скорее всего поместье. Я сейчас в спальне или в горнице, потому что тут есть лестница, а значит, это дом по меньшей мере какого-нибудь мелкого барона. Еще есть окно, и как только пройдет слабость, я заберусь на подоконную лежанку и посмотрю, видно ли отсюда церковь. Там имеется колокол — только что он отзвонил к вечерне. Но в деревне мисс Монтойи колокольни не было, поэтому я все же опасаюсь, что попала не туда. Наверняка мы где-то недалеко от Оксфорда, поскольку одна из хозяек предлагала послать туда за лекарем. Кроме того, поблизости находится селение под названием Кореи или Керси, но на карте мисс Монтойи такого не значилось. Хотя это может быть имя землевладельца. Насчет положения во времени я тоже не совсем уверена, поскольку отключалась. Я пытаюсь припомнить, и мне кажется, что я проболела не больше двух дней. А спросить, какой сегодня день, я не могу, поскольку меня никто не понимает, и выбраться из кровати сама не могу — ноги не держат, а еще меня обстригли, и вообще я не знаю, как быть. Что случилось? Почему не работает переводчик? Почему подвело Т-клеточное наращивание? (Пауза.) У меня под кроватью крыса. Я слышу, как она шуршит в темноте. ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ Никто ее не понимал. Киврин снова попыталась поговорить с Эливис, достучаться до нее, но та лишь улыбнулась участливо и велела Киврин отдыхать. — Пожалуйста, — взмолилась Киврин вдогонку уходящей Эливис. — Не уходите. Это важно! Кроме Гэвина никто не знает, где переброска. — Почивайте, — сказала Эливис. — Я скоро вернусь. — Дайте мне с ним поговорить, — безнадежно просила Киврин, но Эливис уже стояла в дверях. — Я не найду переброску. На лестнице послышался топот. —Агнес, я ведь послала тебя передать... — открывая дверь, начала Эливис и, не договорив, попятилась. Ни испуга, ни тревоги Киврин не заметила, однако рука на дверном косяке слегка дрогнула, будто готовясь захлопнуть дверь, и сердце у Киврин бешено заколотилось. «Вот оно. Пришли тащить меня на костер». —Доброе утро, сударыня, — произнес мужской голос. — Ваша дочь Розамунда пригласила меня в зал, однако вас там не обнаружилось. Мужчина вошел в комнату. Лица его Киврин не видела, он встал в изножье кровати, и его загораживали занавеси полога. Киврин попыталась повернуть голову, чтобы разглядеть получше, но перед глазами все поплыло. Она откинулась на подушку. — И я смекнул, что найду вас у постели болящей. — Собеседник Эливис был одет в утепленный дублет и кожаные штаны. На поясе висел меч; Киврин слышала, как он звякнул при ходьбе. — Как она? — Сегодня лучше, — ответила Эливис. — Свекровь ушла изготовить ей отвар окопника для исцеления раны. Судя по словам о «вашей дочери Розамунде», это был Гэвин, тот самый, которого послали искать напавших на Киврин, но Эливис, хоть и убрала руку с косяка, отступила еще на два шага, и с лица ее не сходила настороженность. Киврин снова кольнула тревога, и вдруг подумалось: а что, если разбойник не померещился ей в бреду, что, если тот человек со свирепым лицом и есть Гэвин? — Отыскали какие-нибудь приметы, проясняющие, откуда наша дама? — сдержанно поинтересовалась Эливис. — Нет. Все ее добро украли, лошадей увели. Я питал надежду, что она сама поведает нам что-нибудь о своих обидчиках — сколько их было, с какой стороны напали... — Боюсь, она не в силах вам ничего поведать, — покачала головой Эливис. — Неужто немая? — Гэвин шагнул к кровати. Тогда, в лесу он представлялся выше, и волосы его теперь, при дневном свете, оказались не рыжими, а просто светлыми, но лицо по-прежнему оставалось таким же добрым, как тогда, когда он сажал ее на коня. На черного коня Гринголета. Когда нашел ее на полянке. Он не разбойник, разбойник ей померещился, его навеяло бредом и опасениями мистера Дануорти, вместе с белой лошадью и рождественскими хоралами, а реакцию Эливис она просто неправильно расценивает. Как ошибалась недавно насчет намерения хозяек, ведущих ее на горшок. — Нет, она не немая, но изъясняется на каком-то странном, непонятном наречии. Боюсь, как бы от раны не помрачился ее рассудок. — Эливис встала рядом с кроватью, и Гэвин подошел следом. — Сударыня, я привела Гэвина, это рыцарь моего мужа. — Доброго дня, сударыня, — поздоровался Гэвин, старательно, будто для глухой, выговаривая каждый слог. — Это он нашел вас в лесу, — добавила Эливис. «Где именно в лесу?» — в отчаянии подумала Киврин. — Отрадно, что ваши раны исцеляются, — выделяя каждое слово, продолжал Гэвин. — Прошу, поведайте мне о тех, кто на вас напал. «Не уверена, что получится», — мысленно ответила Киврин, не решаясь произнести вслух из опасений, что Гэвин тоже ничего не поймет. Во что бы то ни стало нужно, чтобы он понял. Он знает, где переброска. — Сколько их было? — спросил Гэвин. — Они скакали верхом? «Где вы меня нашли?» — проговорила Киврин про себя, так же, как Гэвин, выделяя каждое слово. Она дождалась полного перевода, тщательно запоминая интонации и сопоставляя их с уроками мистера Дануорти. Гэвин и Эливис смотрели выжидающе. Киврин сделала глубокий вдох. — Где вы меня нашли? Они переглянулись — Гэвин удивленно, Эливис как бы говоря «Вот видите». — Она так же разговаривала той ночью. Но я думал, это из-за раны. — И я так думаю, — согласилась Эливис. — А свекровь считает, что она из Франции. — Нет, это не французский, — покачал головой Гэвин. — Сударыня, — повысив голос почти до крика, обратился он к Киврин. — Вы прибыли из чужеземных краев? «Да, — подумала Киврин. — Из чужеземных. И попасть обратно можно только через переброску, и только ты знаешь, где она». — Где вы меня нашли? — спросила она снова. — Все ее добро похитили, — повторил Гэвин. — Но повозка у нее богатая, и ларцов там много. Эливис кивнула. — Да, я боюсь, что она знатного рода и ее будут разыскивать. — В какой части леса вы меня нашли? — проговорила Киврин громче. — Мы ее тревожим, — обеспокоилась Эливис и, наклонившись, похлопала Киврин по руке. — Тс-с-с. Почивайте. — Она отошла от кровати, а вслед за ней Гэвин. — Велите мне съездить в Бат к лорду Гийому? — спросил невидимый теперь за пологом Гэвин.