В ту же секунду Ивона коснулась медальона, висевшего у нее на шее, и, глядя в глаза Эмбер, назвала ее имя. На лице Древней отразилось удивление, когда, вопреки ее воле, ничего не произошло. Она не знала об иллюзии, созданной Табиршасс. Кровь Эмбер она так и не получила, а значит, не имела власти над девушкой. Райденн воспользовался замешательством Ивоны и вновь ударил ее хлыстом: по плечам, спине и снова по плечам. Вот только на этот раз ведьма оказалась проворнее и ухватила упругую плетку рукой. Быстро прошептав заклинание, ведьма добилась того, чтобы хлыст заискрился от магии, а в следующий миг оплел шею и тело своего владельца, обернувшись огромной змеей. – Никогда не применяй один и тот же трюк против Песчаной ведьмы. Мы умеем учиться на своих ошибках. Твоя же будет стоить тебе жизни. Кольца питона сжимались, по капле выдавливая жизнь и воздух из легких Райденна. Лицо парня искажали муки. Ивона упивалась его страданиями. Сложно сказать, что доставляло ей большее наслаждение: агония Лунного или бессилие Эмбер. Заклинания девушки отскакивали от Песчаной ведьмы, не причиняя той абсолютно никакого вреда. Эмбер начинала уставать, силы покидали ее, что не укрылось от Ивоны. Древняя перешла в наступление. С кончиков ее пальцев струились потоки алого света. Пот градом катился по лицу Эмбер, но она удерживала щит. Удерживала, понимая, что рано или поздно ее резерв иссякнет, и она погибнет прямо здесь, в этом шатре, где сейчас в нескольких метрах от нее корчится от нестерпимой боли ее друг. Друг… Она наконец признала это. Райденн был ее другом. Как жаль, что она осознала это слишком поздно. Впрочем, неважно: впереди лишь смерть. Этой ночью погибнут все, кого она знает. Не уцелеет никто. Они проиграли. «Проиграли. Проиграли. Проиграли», – это слово набатом звенело в ушах Эмбер. Девушке вспомнились слова аристократа из Лунных земель, который обучал ее, Райденна и Лойшу боевым искусствам. «Бой проигран, как только вы внутренне сдались. И ни секундой позже», – повторял им лорд на каждой тренировке. Несмотря на его манерность и вычурные одежды, Эмбер нравились эти занятия, потому что она сама всегда боролась до последней секунды. Что же случилось теперь? Почему она готова признать поражение? «Это всего лишь внушение, идиотка!» – разозлилась на себя Эмбер и шикнула: – Оставь свои грязные трюки, с них уже песок сыпется. Борись честно! – Старые не значит неэффективные. Ты ведь почти поверила. Да, малышка Нэнни? Этим прозвищем Эмбер не называли с самого детства. Оно осталось в той, другой жизни, которую девушка накрепко запечатала в своем сознании. Прошлое не должно отравлять настоящее. Но вот оно. Прямо здесь. Настигло ее в самый неподходящий момент. Ивона ударила Эмбер ногой, опрокинув ту на землю, а следом метнула заклинание. Не удержи девушка щит, все было бы кончено. – Откуда ты знаешь? – спросила Эмбер, ненавидя себя за этот вопрос. – Мы ковен мести. Мы знаем все, – ухмыльнулась Ивона. То, что случилось дальше, стало неожиданностью не только для Песчаной ведьмы, но и для самой Эмбер. Корри, которая все это время тряслась в глубине шатра, кинулась к Ивоне, сжимая в руках подсвечник. Услышав шум за спиной, ведьма обернулась – удар девочки пришелся ей по плечу. – Ах ты маленькая дрянь! Смотри, что ты наделала! – Ивона театрально взмахнула разорванным рукавом. – Не стоило меня злить, – цокнула она языком, и питон еще плотнее сомкнул кольца вокруг тела Райденна. Послышался хруст костей. Изо рта Райденна потекла струйка крови. Корри закричала и бросилась к парню, но ведьма не позволила ей сделать и пары шагов. – Я тебя не отпускала. Смотри, как он умирает, и думай о том, что твоя участь будет еще… – договорить ведьма не успела. «Для победы иногда достаточно крохотного шанса. Лучшее, что ты можешь сделать, малышка Нэнни, – это не упустить его. О последствиях подумаешь позже», – любил говорить отец Эмбер, играя с ней в шахматы. В те дни разум еще не подводил его. Раз уж прошлое ворвалось в ее жизнь, она воспользуется его уроками. Эмбер выхватила меч из ножен и снесла Древней голову, вложив в этот удар всю свою ярость, горечь и боль от утраты друга. Райденн умер. Его уже не вернуть. Как и ее прошлую жизнь. По лицу Эмбер катились злые слезы. Едва голова Ивоны коснулась земли, Пустошь наполнилась оглушительными воплями ковена мести, а шатер опал, погребая под собой Эмбер, Райденна и детей. Песчаные ведьмы выли так, словно сами только что лишились головы. Девушка не стала ждать, пока они явятся за ней и, призвав ветер, избавилась от шатра. Превозмогая отвращение, она взяла в руки отрубленную голову Ивоны, намереваясь швырнуть ее в огонь, пожиравший соседнее жилище. Древняя щелкнула зубами и расхохоталась. Корри заорала, а Эмбер от неожиданности выронила голову, которая покатилась прямо к ногам бездыханного Райденна. «Что за…» – промелькнуло в голове девушки, как вдруг мощный магический удар сбил ее с ног. Отдышавшись и посмотрев по сторонам, Эмбер острожно поднялась и выставила перед собой руки, сделав свой щит видимым. Такая магия требовала больше энергии, но защита получалась куда надежнее. Серебристые всполохи защищали девушку от заклинаний, что алыми вспышками летели в ее сторону. Эмбер коснулась янтарного кулона на шее. Ведьмы из Пустоши редко обращались к магии кристаллов, предпочитая полагаться на собственный ресурс, но сейчас она как никогда остро нуждалась в помощи своего камня силы. Прикосновение к нему придало ей энергии и уверенности – настолько, что она не отводила взгляда от Ярштай, которая приближалась к месту гибели своей прислужницы медленно, но неотвратимо. Резким движением предводительница ковена мести откинула алую вуаль. «Увидевший лик Ярштай умрет еще до рассвета» – Эмбер вспомнила одну из старых баек. Баек ли? Алая вуаль развевалась на ветру, открывая лицо Ярштай – притягательной, как сама тьма. В карих, полных ненависти глазах таилось обещание. Обещание смерти и боли. И ведьма смотрела прямо на Эмбер. Девушка сглотнула, пытаясь избавиться от страха, и вновь дотронулась до янтарного кулона, дарившего ей приятное тепло. «Получивший черную метку погибает. Всегда. Так говорят. А я все еще жива. И жертва Табиршасс не станет напрасной», – пообещала себе Эмбер. За Ярштай двигались ее соратницы в черных плащах. Они швыряли в Эмбер все новые и новые заклинания, но их предводительница не предпринимала ничего. Она просто смотрела на Эмбер, прожигая девушку взглядом. Серебристый щит последней то и дело вспыхивал алым, черным и золотым, отражая заклятия Песчаных ведьм. Соленый пот стекал по ее лицу, руки тряслись от напряжения. Ковен мести целиком сосредоточился на той, что посмела обезглавить их сестру. Казалось, им не было дела до того, что Верховная ковена предсказательниц помогла Корри и другим детям уйти. Это открытие подбодрило Эмбер, но силы почти оставили девушку. Будто почувствовав ее слабость, Ярштай поднесла руку к своим губам и подула: изо рта у нее струилась тьма, а во взгляде читалось торжество. Эмбер знала: это конец. Что ж, она встретит его достойно. Серебристый волк возник словно из ниоткуда. Быстрый, яростный, неуловимый. Он схватил голову Ивоны, что все еще валялась в ногах у Лунного, и швырнул ее в огонь, почти уничтоживший соседний шатер. Закричали банши, закричали черные капюшоны, закричала Ярштай. Тьма, что надвигалась на Эмбер, как и заклинания, летевшие в ее сторону, рассеялись. Ковен мести горевал, наполняя мир воем и скорбью. Чьи-то мускулистые теплые руки помогли Эмбер подняться с колен. Она ощутила, как сила вливается в ее тело. – Спасибо, – прошептала она, с изумлением разглядывая Лойшу. Его темные волосы поседели всего за несколько часов, и теперь он еще больше походил на своего шеду. Эмбер не хотелось думать о том, через что ему пришлось пройти. – Пустяки, – отмахнулся туат, словно прочитав ее мысли. – Ты лучше поблагодари остальных. Эмбер обернулась. За ее спиной стояли Верховные, а также десятки ведьм и ведьмаков из истинных ковенов. Среди них она заметила Райнону, Табиршасс, Валидиса, Вайолетт… Все это время они помогали ей удерживать щит. Все это время прикрывали ей спину. Она никогда не была одна. У нее защемило сердце. Вот ради кого она борется. Вот ради кого пойдет на любые жертвы. Они ее семья. – А ты думала, ты здесь одна справлялась? Я, конечно, всегда подозревал, что ты заносчивая, но такое самомнение – перебор даже для тебя. – Но почему на нас больше не действуют крики банши? – невпопад отозвалась Эмбер, еще не успев прийти в себя от потрясения. – Мы тоже кое-что умеем, – улыбнулась Табиршасс, приблизившись к девушке, но объяснить ничего не успела: Ярштай взмахнула рукой, подавая знак черным капюшонам, и в щит полетели новые заклинания, куда более мощные, чем раньше. Передышка закончилась. Однако теперь Эмбер знала, что она не одна. Справа от нее стояли Лойша с серебристым волком. Слева – Табиршасс, Райнона и другие Верховные, а позади – ведьмы и ведьмаки из истинных ковенов. Они едины. Они вместе. Они выстоят. Ярштай, прежде не принимавшая участия в сражении, развела руки в стороны и запела. Глубокий низкий голос соблазнял, очаровывал, манил. От него по всему телу бежали мурашки. Древние слова, что распевала Ярштай, подхватывал ветер и уносил в небеса, где в свете полной луны они оборачивались ледяными стрелами. Казалось, это сами звезды плачут о гибели Ивоны. Стрелы ударялись о щит, разлетались на тысячи осколков и причудливым образом соединялись вновь, рисуя на щите серебристые узоры. Не просто узоры, а целые картины, хранившие в себе секреты мироздания. Коснись – и узнаешь ответы на все свои вопросы. Эмбер смотрела на них как завороженная. Она протянула ладонь, собираясь дотронуться до ближайшего из узоров. – С ума сошла?! Подними щит, – заорал Лойша, хватая ее за руки. – Отпусти! – процедила она сквозь зубы. Прикосновения туата раздражали. Мешали приблизиться к истине. Нужно лишь опустить щит, и больше не останется тайн, мучивших ее с детства. Сейчас она узнает все… – Не смей! – Лойша схватил Эмбер за плечи, силой отворачивая ее от стрел, летящих в щит. – Смотри, что случилось с теми, кто поддался! Смотри! Но Эмбер не желала смотреть, она желала познать тайны вселенной. И Лойша стоял у нее на пути. Она попыталась вырваться, но туат прижал ее к себе еще крепче. – Эмбер, черт! Я держу щит за нас двоих. Да приди же ты в себя! Вместо ответа она изо всех сил лягнула его в голень. Парень взвыл, но хватку не ослабил. Отчаянно, не переведя духа, он развернул девушку лицом к себе и стиснул в объятиях так, чтобы она не видела ни стрел, ни узоров. Эмбер вырывалась, брыкалась и ругалась, как последний пропойца, но он держал крепко. В конце концов она перестала сопротивляться, глубоко вздохнула и вновь возвела щит. – Очнулась? Могу отпускать? – недоверчиво поинтересовался Лойша. – Да. Он чуть разжал руки, позволяя Эмбер отступить на шаг, но все еще не спешил выпускать ее из объятий. – Я давно хотел это сделать. Может быть, другого шанса не будет, – сказал он охрипшим голосом и поцеловал ее. Жадно, страстно, требовательно. Сердце Эмбер колотилось. В голове царил хаос. Кругом была смерть, а этот поцелуй, возможно, последний в ее жизни, нес с собой тепло, жизнь, свет. Ярштай, ковен мести, ледяные стрелы – на несколько секунд все отошло на второй план. В ее мире существовал только Лойша. Его губы. Его руки. Его поцелуй. Но смерть не спрашивает, когда приходить. Ей плевать: ждете вы ее или нет, счастливы ли вы или погружены в пучину отчаяния. Она просто приходит. Лойша захрипел, и в тот же миг Эмбер ощутила металлический вкус крови на своих губах. Она отстранилась от парня и с ужасом смотрела, как он медленно оседает на землю. В его спине торчала стрела. Обычная металлическая стрела. Опасаясь магии, они совсем забыли о стали. Шеду Лойши взвыл от боли и отчаяния. Эмбер и не заметила, что кричит вместе с ним. Она сорвала со своей шеи кулон и приложила к ране Лойши. Из глаз волка покатились слезы. Он опустился на землю и посмотрел на девушку. Она поняла его без слов и молча забросила тело Лойши ему на спину. Серебристый волк понес Лойшу в лес. Эмбер не стала ему мешать. Они имеют право на прощание. В голове ее зазвучал голос Ярштай: «Ты забрала Ивону. А я заберу у тебя всех, кто тебе дорог. Всех, кто когда-либо был добр к тебе. Всех. Без исключения. Одного за другим. Ты будешь обречена на скитания и полное одиночество. Если тебе улыбнется прохожий, я убью и его. И это только начало моей мести, Нэнни». Повсюду царили лишь смерть, кровь и боль. Лойша преподнес ей последний подарок, избавив от власти иллюзии. Теперь она отчетливо видела, что ледяные стрелы оказались шипами из короны Ярштай. Они прожигали плоть до кости, разъедая ее по частям и оставляя на земле скелеты с ошметками кожи и мышц. Ведьмы, опустившие щиты, умирали в адских муках, а Верховная ковена мести продолжала петь, поднимая в воздух все новые и новые смертоносные стрелы. Казалось, у Эмбер больше не было сердца, чтобы горевать о погибших. Она не чувствовала ничего. Выхватив меч, она побежала навстречу Ярштай. Страх исчез. Осталась лишь ярость. Каждый шаг, каждый вздох девушки был наполнен ею. Именно она стала основой магии, что зарождалась в душе ведьмы. Она вложила в заклинание всю свою силу. Вплела в его канву всю свою боль, скорбь, любовь и ненависть, не оставив себе ничего. На ее пути возникли знакомые фигуры в черном, но Эмбер и не нужно было подходить к Ярштай вплотную. Она швырнула меч прямиком в ее сердце. И он попал точно в цель, пронзив Верховную ковена мести сталью и магией. Ее песнь оборвалась. Стрелы растворились в воздухе, будто их и не было. «И та, что умереть не может, песнь свою прервет, и небо станет чистым, избавив мир от скорби», – прошептала Райнона, опускаясь на колени возле рухнувшей на землю Эмбер. Ее обступили Верховные, не позволяя прислужницам Ярштай отомстить за свою предводительницу. – Ты должна уйти, – строго сказала Табиршасс и взяла Эмбер за руку. Она попыталась разорвать рукопожатие, понимая, что Табиршасс отдает ей свои силы, но Верховная держала крепко. – Я не брошу вас. Здесь мой дом. И, если нужно, я погибну, защищая его. – Этого не будет. Ты уйдешь. Прямо сейчас. – Голос Табиршасс звучал властно. В ней говорила Верховная, которая привыкла, чтобы ее приказы исполнялись. Эмбер отрицательно покачала головой, впервые решив пойти наперекор Табиршасс. Тогда Верховная наклонилась к уху девушки и зашептала. С каждым ее словом лицо ведьмы менялось. В конце концов она заплакала, и с ее лица исчезло упрямое выражение. Она была готова подчиниться воле Табиршасс. – Беги, – уже громче сказала та и наконец отпустила руку Эмбер, отдав девушке почти все свои силы. Не видя ничего из-за пелены слез перед глазами, ведьма поднялась и потянулась к Табиршасс, чтобы ее обнять. Девушка понимала, что больше никогда ее не увидит. – Беги! – повторила Верховная, и в спину Эмбер ударил мощный поток воздуха. Ее изгоняли из Пустоши. Она давно знала, что ее жизнь ей не принадлежит. А сегодня ей открылось, что и смерть тоже. Она слуга Эреша, поэтому даже умереть на своих условиях ей не суждено. Сейчас она должна уйти. Уйти, оставив все, что ей дорого. Таков ее путь. Такова судьба. Одинокая странница. Без семьи. Без дома. Без сердца. «И это только начало, Нэнни. Только начало», – рассмеялась Ярштай, вновь пробираясь в мысли Эмбер. Девушка смахнула злые слезы. Глупо было думать, что ей удалось убить бессмертную. Она лишь остановила ее. На время. Глава 22 Аратта встретила Эмбер шумными улицами, пестрыми нарядами и косыми взглядами. Впрочем, последнее девушку совсем не удивляло: уж очень она выделялась на фоне холеных горожан, одетых один роскошнее другого. Они расхаживали по мощеным улицам с таким напыщенным видом, что напомнили ей распустивших хвосты павлинов. «Ярмарка уродов», – с досадой подумала Эмбер. Хотя для горожан уродом была именно она. В старых кожаных штанах, вся пропахшая по́том, со следами дорожной пыли на лице, волосах и одежде, от которой исходил резкий лошадиный запах. Казалось, пыль была даже у нее во рту и въелась в кожу настолько, что стала ее частью. Не то чтобы Эмбер нравилось ходить грязной. Разумеется, она бы с удовольствием вымылась, но время стоило слишком дорого. С тех пор как девушка покинула Ведьмину пустошь, прошло три дня. Три дня, полных нескончаемых и мучительных размышлений о том, как она бросила всех, кого любила. Оставила на растерзание ковену мести. Сколько раз ей хотелось повернуть назад и броситься на помощь своим сестрам и братьям из истинных ковенов! Но она не могла ослушаться Табиршасс. Особенно после того, что та ей сообщила. Эмбер тряхнула головой, пытаясь справиться с набежавшими на глаза слезами. Цикл убывающей луны истек, а значит Верховной уже нет в живых. Как и Лойши. Крамера. Мирры. Райденна. Его изуродованное страданиями лицо все еще стояло у девушки перед глазами. Тогда на миг ей даже показалось… Нет! Она не станет об этом думать! Ни к чему тешить себя напрасными надеждами. Их цена слишком высока. В ее жизни больше нет места любви, дружбе, радости. Долг и данное Табиршасс обещание превыше всего. Мысли вернулись к моменту побега. В свой чудом уцелевший шатер Эмбер пробралась крадучись, будто вор. Схватила бурдюк с водой, немного еды и денег. Это все, что она взяла с собой. Вскочила на лошадь и в последний раз оглянулась на родное поселение. На свою прошлую жизнь. Пылающую, разрушенную, израненную. Все три дня Эмбер скакала на лошади так, словно пыталась обогнать ветер, время и свою судьбу. Останавливалась лишь для того, чтобы дать передохнуть рысаку и самой забыться тревожным, поверхностным сном. Образ истекающей кровью Пустоши все еще стоял перед глазами ведьмы. Тем сильнее был контраст с сытой и благополучной Араттой. Эмбер шла по одной из главных улиц столицы, разглядывая дома самых богатых ведьм и ведьмаков города – купцов. Они продавали и покупали. Все и всех. Границ для них не существовало. Так же, как и принципов. И, судя по всему, отсутствие морали щедро оплачивалось. Дома купцов высились по обеим сторонам улицы, будто готовясь к параду и буквально крича о благосостоянии своих владельцев. Эмбер только что миновала черный, как сама тьма, трехэтажный особняк, увитый плющом. Обманчиво изящные острые колья ограды не позволяли рассмотреть его во всей красе: Эмбер коснулась забора пальцем и тут же отдернула руку – на ней остался кровавый след. Купцы надежно хранили свои секреты. Кто-то грубо толкнул ее в спину. Эмбер обернулась и увидела изящно одетого молодого ведьмака с покрытым серебром лицом. Вместо того чтобы попросить прощения, он смерил ее презрительным взглядом и брезгливо наморщил свой точеный носик.