Эм Джей взглянула на винтажные часы «Timex 1974» с оливково-зеленым ремешком: – Уже три часа. Почему ты меня не разбудил? Дэн снял очки-авиаторы и улыбнулся: – Это по времени Восточного побережья? – Это не время Восточного побережья. Это время Августа Старка. Мой отец носил их в тот день, когда его убили, и я не хочу переводить стрелки… – Постой минутку… – Дэн отбросил журнал, который с громким хлопком приземлился на пол. – Твой отец… – Стоп! Не надо мне читать еще одну лекции о разнице между убийством и причинением смерти по неосторожности. Я все прекрасно знаю. Однако, умышленно или нет, его лишили жизни и… – Да нет же, – засмеялся Дэн. – До меня только сейчас дошло, что полное имя твоего отца – Август, а не Эвги, как вы его всегда звали. Эм Джей поправила ремешок часов, к которым относилась со священным трепетом. Они всегда так размеренно и весело тикали, как будто ничего не произошло. – Выходит, что твою маму звали не Яна, а Январи-на, отца – Август, сестру – Эйприл, или Апрель, а ты не просто Эм Джей, или Мэй-Джун, а Май-Июнь? – Мы все получила имена в честь месяца своего рождения, – ответила она, гордясь принадлежностью к элитному клубу. – Я родилась 31 мая, поэтому они добавили Джун на всякий случай. – Эм Джей присела на краешек дивана. – Теперь моя очередь задавать вопросы. Откуда взялся этот шезлонг от Шанель? Дэн указал большим пальцем на бунгало справа. – Они просто так его отдали? – Не совсем. Я одолжил шезлонг на время, пока мы не купим себе такой же. Кёртис сказал, что они уезжают в круиз и вернутся через неделю-две. – Кто такой Кёртис? – Почтальон. – Ты с ним знаком и даже знаешь имя? – Конечно. Эм Джей три года прожила в своей нью-йоркской квартире и не знала имени дневного портье. Она не помнила имен парочки из соседней квартиры № 5F и никогда не утруждала себя чтением беджиков в кафе. Теперь все изменилось. В ее расписании появилось много свободного времени. Она могла ходить в гости и одаривать случайных прохожих лучезарной улыбкой. Дэн потянул Эм Джей к себе. – До сих пор не могу поверить, что ты живешь тут, – проговорил он, пока она укладывалась на его теплой груди и рассматривала свое отражение в очках. Казалось невероятным, что всего неделя без компьютеров, дедлайнов и снотворного может так сильно изменить лицо. Еще недавно серое и изможденное, оно загорело и светилось изнутри так, будто к нему подключили неведомый источник энергии. – Это нереально, – сказал Дэн. – Или реально? – И то и другое сразу. Тон его голоса, как обычно насмешливо-пренебрежительный, говорил: «Я врач. Слова ничего не значат. Когда ты в последний раз оперировала сломанную руку? Так и знал». – Ты счастлива? – спросил он. – Когда слышу твою косноязычную речь? Как минимум очарована. Дэн запустил руки под простыню Эм Джей и игриво сжал ее ягодицы. – Я имею в виду, находясь здесь. Ты счастлива? – Не знаю, доктор Хартвелл. Какие симптомы счастья вам известны? Он положил руки за голову и задрал подбородок вверх навстречу голубому небу: – Спать до полудня, носить простыню, привязывать меня к кровати и делать со мной все что захочется. – Тебе понравилось, не так ли? – Да, да. Конечно. Пока ты не включила лесбийское порно. Эм Джей покраснела, вспомнив свою ночную оплошность. – Большинству парней нравятся такие развлечения. – У большинства парней нет матерей-лесбиянок и четырех младших сестер. – Я знаю. Извини. Забыла. – Щеки Эм Джей пылали. – Слушай, поехали завтра в Сан-Франциско. Я хочу познакомиться с твоей семьей. – Не могу. – Он кивнул в сторону дома, который был забит коробками и битком набитыми чемоданами, похожими на брошенных скулящих щенят. – Я завтра еду искать место для новой клиники, но пока не могу найти даже ботинки. – Понятно. Я разберу вещи, – чирикнула она. Подобно птицам, разбудившим ее днем, Эм Джей будет щебетать и посвистывать во время работы. Открыв для себя радости простой жизни, она начнет порхать от счастья по дому. Сбросит старую городскую кожу. Будет вдыхать ароматы роз, улыбаться незнакомцам, ходить пять раз в неделю на пляж и делать эпиляцию. Она поцеловала Дэна в макушку. Его волосы нагрелись от солнца. – Ты куда? – Искать твои ботинки. Дэн недоверчиво ухмыльнулся: – Ты действительно разберешь вещи? – Конечно. – Не нужно вызывать команду профессионалов или группу подневольных интернов? – уточнил он. – Ты все сделаешь сама? – Веррррно. – А когда ты закончишь? Что потом? Эм Джей толкнула раздвижную стеклянную дверь, ведущую в гостиную. – Займусь декорированием, – сказала она и решительно двинулась навстречу новой жизни. * * * – ЧЕГО уставился? – спросила Эм Джей через несколько недель. «Смотрю на исчезающий загар, кровавые заусенцы и халат, который ты носишь уже две недели», – ответил бы ее собеседник. Но это был картонный ящик. Эм Джей пнула его ногой. Дважды. Первый раз за хамство, а второй раз в знак окончания работ. Это был последний ящик. Дело сделано. Эм Джей почувствовала себя обездоленным фермером. Чем теперь заняться? Поспать? Погуглить Лиз Эванс? Послушать тишину? В доме определенно станет тише. Если бы не чертов океан. Он никогда не замолкает. Глава пятая Перл-Бич. Пятница, 20 мая. Полнолуние В Нью-Йорке наступило четыре часа. Еженедельное совещание в редакции «City» приближалось к концу. В течение часа Лиз разошлет электронные письма со своими лучшими идеями, а Эм Джей, которая до сих пор оставалась в списке рассылки, сможет их прочитать (возможно, оценить). С открытым ноутбуком, балансирующим на бедрах, и бокалом шампанского в руке она оперлась на подушку и внимательно смотрела на открытую папку входящих сообщений, ожидая, когда посыплется град уведомлений о доставленных письмах. – Ты пишешь? – спросил Дэн через открытую дверь.