Он моргает, прежде чем выпрямиться, пытаясь соответствовать моему росту, но ему все равно не хватает нескольких дюймов. – Большинство женщин готовы убить, лишь бы остаться со мной наедине. – Очень в этом сомневаюсь. Большинство женщин слишком разумны, чтобы иметь такой плохой вкус. Возмущенно фыркнув, он осмеливается сделать шаг вперед. Я скрещиваю руки на груди, с надеждой пряча дрожь и демонстрируя бицепсы вместе с мышцами. Решив, что лучше ничего не предпринимать, Асель обходит меня и почти выбегает из комнаты. Я остаюсь одна. Болтовня сотни людей издалека доносится до моих ушей. Я сажусь на одно из изысканных кресел лицом к булаве. Теперь, когда угроза миновала, мои мысли возвращаются к разговору. Ко всему, что я сказала. Ко всему, что сделала. Неужели я действительно склоняла перед ним голову? Мои мысли вырываются из-под контроля, сосредоточиваясь на каждой детали произошедшего, вплоть до ужаса от необходимости постоять за себя. Я отвлекаюсь, когда чье-то присутствие заполняет комнату. Почти лениво входит женщина, сжимая перед собой бокал вина. Она смотрит на меня, потом на оружие на стене. – Это ты? Кузнец Зива? Не знаю, выдержу ли я еще хоть секунду общения. Мне удается кивнуть, прежде чем я еще глубже погружаюсь в кресло. – Я видела, как мерзкий мальчишка губернатора выбежал из комнаты. Молодец, – говорит она. – Что бы ты ни сделала, гарантирую, он это заслужил. Мне удается выдохнуть что-то, похожее на смех. – Кто вы? – Военачальница Кимора Аведин, – говорит она, подходя к каминной полке, чтобы получше рассмотреть булаву. – Рада знакомству. Военачальница? Я никогда раньше не встречала кого-то из них. Но я слышала о ней. Она служила при покойном короле до того, как он разделил все на территории. Рост Киморы меньше, чем я думала, но по сравнению со мной большинство девушек кажутся невысокими. Ее рыжевато-коричневые волосы собраны в пучок, один локон заплетен в косу сбоку. От центра правой щеки к уху тянется шрам, но о нем хорошо позаботились: линия гладкая и белая, а не морщинистая и розовая. На боку у нее висит широкий меч, но, судя по легким выпуклостям на одежде, это не единственное оружие, которое она носит. На мой взгляд, ей около сорока лет, хотя наверняка сказать трудно, потому что она, несомненно, очень заботится о своем физическом здоровье. – Изысканная работа, – говорит она, протягивая руку, чтобы коснуться одного из фланцев. – Какая жалость, что она висит на стене впустую. Совершенно нелепо для такого прекрасного произведения. – Она делает глоток своего напитка. Кимора мне нравится. Такая прямолинейная, пренебрегающая всякими формальностями. Это сразу же успокаивает меня. – Спасибо. Именно это я и говорю. – Я приехала в город, чтобы заказать у тебя одну вещь, – говорит она без всяких предисловий. – Уверяю, чтобы использовать ее по назначению, а не хвастаться перед гостями. На этой неделе я заеду в кузницу. – С радостью изготовлю что-нибудь для вас, – говорю я, и это правда. – Отлично. Тогда увидимся позже. Не думай больше об этом, – говорит она, указывая на булаву. – Может, тебе повезет, и кто-нибудь ограбит это место. Я широко улыбаюсь, когда она выходит из комнаты так же небрежно, как и вошла. Интересно, сколько еще я смогу здесь прятаться? Я даю себе несколько минут, прежде чем заставляю себя спуститься по лестнице в главную комнату. Убеждаю себя, что мне только кажутся прикованные ко мне взгляды всех присутствующих. Никто на меня не смотрит. Никто не знает о неловкой ситуации с Аселем. Никого не волнует, что у меня коричневое платье. Рядом кто-то смеется, и мне приходится успокаивать себя, что смеются не надо мной. Я могу пережить остаток вечера. Я буду хладнокровной и собранной, как военачальница Кимора. Излучающей силу и не подверженной влиянию чьего-либо мнения. Не могу дождаться, когда она заедет в магазин. Я начинаю думать обо всех сложных металлических деталях, которые могла бы сделать на рукояти палаша[5]. Темра находит меня, и я беру ее под руку, прежде чем замечаю панику на лице сестры. – Нам нужно уходить, – говорит она. – Сейчас же. Обычно так говорю я. – С тобой все в порядке? Что-то случилось? – Просто доверься мне, Зива. – Хорошо, – говорю я и позволяю вести себя к выходу, втайне радуясь, что ухожу с вечеринки пораньше. Тогда нам преграждают путь. Асель со своими отцами стоит впереди, скрестив руки на груди в подражание угрожающей позе, которую я только что продемонстрировала ему наверху. – Зива, – говорит губернатор. – Мне сказали, что вы оскорбили нашего сына после того, как мы пригласили вас в наш дом. – Эринар, – говорит Ренивер, нежно похлопывая мужа по руке. – Возможно, это не самое лучшее место. – Я хочу, чтобы все было улажено немедленно. Что вы можете сказать в свое оправдание, кузнец? – Гм… Все гости, приглашенные на прием, смотрят. Сотни людей прекращают свои разговоры, чтобы посмотреть на сцену, разыгрывающуюся перед ними, а я, кажется, забыла каждое слово, которое когда-либо знала. – Вы ударили моего сына или нет? Это ставит меня в тупик. – Зачем мне делать что-то подобное? – Асель говорит, вы взбесились, узнав, что булава оказалась на каминной полке. Тогда вы пришли в ярость и напали на него. – Простите, что? – Губернатор, – говорит Темра, – моя сестра и мухи не обидит. Уверена, Асель ошибается. – Нет, – говорит Асель. – Ты выглядишь целым и невредимым, – замечает Темра. – Никаких ссадин или царапин. Никаких разрывов на твоей одежде. Где именно моя сестра тебя ударила? Он с гордостью фыркает. – Мне не нужно ничего объяснять. – Думаю, что нужно, сынок, – говорит Ренивер. – Как ты можешь сомневаться в нем? – восклицает Эринар. – Ты же знаешь, каким он может быть. Я беспокоюсь, что мы не знаем всех деталей произошедшего. – Какими бы мы были родителями, если бы не верили собственному ребенку? И будь она невиновна, возможно, у нее нашлось бы больше слов в свою защиту. Мое лицо горит, и я чувствую слезы в уголках глаз, когда ярость и страх овладевают мной. Слова. Нужно срочно что-то сказать. – Асель… он… – Дыши. – Он делал мне недвусмысленные предложения. Может быть, отвечая, я не поскупилась в выражениях, но я и пальцем его не тронула. Ренивер кивает, как будто боится, что именно это и произошло. – Это правда, Асель? – спрашивает губернатор. – Нет, отец. Клянусь, все произошло так, как я сказал. И губернатор, и его муж переводят взгляд с Аселя на меня. Я вижу, как они осматривают мои костяшки. Ренивер молча кивает, будто бы не удивляясь, что обнаружил там неповрежденную кожу. Губернатор, кажется, впервые замечает масштаб сцены, которую сам же устроил, и смотрящих на них людей. – Я вынужден просить вас удалиться, – говорит он своим гостям. – Похоже, нам с мужем нужно серьезно побеседовать с сыном о честности. На лице Аселя проступает вена. Он выглядит совершенно подавленным. Мне становится стыдно. За него, а не за себя. Ренивер начинает извиняться и выпроваживать гостей. Губернатор делает шаг ко мне. – Прошу прощения за испорченный вечер и за действия моего сына. В ближайшем будущем можете ожидать от него официальных извинений. – В этом нет необходимости, – поспешно говорю я. Последнее, что мне нужно, – снова видеть Аселя, тем более в моем доме. Но губернатор не слышит моего ответа. Он помогает мужу извиняться перед другими гостями, идущими к дверям. Асель подходит к нам.