Под потолком хрустнуло, и собравшиеся задрали головы – трещина от солнца к сводам Дома расползлась ещё сильнее. Теперь она уже не казалась маленькой паутинкой. Чёрная грибница подъела всё пространство вокруг светила, и солнце выглядывало будто бы из огромной тёмной тарелки. От этого небо стало ещё ниже. – Ой, – прикрывшись ладошкой, всхлипнула Лара. – Это всё конец верхнего света, – шёпотом сказал Руслан. – Орфей его обещал. Сёме трещина тоже не понравилась. Не вовремя она. Лучше бы завтра или вообще потом. Но он бодро крутанул головой и снисходительно посмотрел на остальных: мол, что вы, в самом деле, как трусливые мыши. Ему следует именно так смотреть. Он же командир. – Надо идти к оловянным, – сказал он, не дожидаясь, пока обитатели Дома насмотрятся на обновлённое небо. Красный заяц испуганно забарабанил лапой. – Не надо. Без толку. Они не дадут, – запричитал заяц, который на «к». – Давайте так. – Нет, – отрезал Сёма, – так не выйдет. Нам фонарик нужен. Руся, идёшь со мной? Жираф выглянул из-за Лары. – Мы уже говорили, – сказал он, – мы слабые. Оловянные не любят слабых. Они разговаривать не будут. – Мы будем не разговаривать, а меняться. – Меняться? – удивился Руся. – Чем меняться? – Это секрет, – строго сказал Сёма. – Там узнаете. Динозавр раздражённо рыкнул и саданул хвостом так, что вокруг началось маленькое землетрясение. Один из роботов упал, и два других принялись его поднимать. Соломенная шляпка Лары съехала набок, и кукла огорчённо вздохнула. – Ах, Семён, – произнесла она укоризненно, поправляя причёску, – сколько уже можно? Это совершенно не нужные тайны! Но на сей раз Сёма не поддался. Есть план, и он будет всё делать по плану. Хотите идти – пожалуйста. Не хотите – дело ваше. Он и один справится. Вернётся и скажет: фонарик лежит на пороге восьмой комнаты, можете забирать. И всем станет стыдно. А он накинет на шею шарф и пойдёт вперёд, не оглядываясь. И пусть тогда бегут следом и просят прощения. Сёма так замечтался, что даже закрыл глаза. Он стал представлять себе весь путь до Комнаты мальчиков, и вспомнил его довольно подробно. Вот только неясно, как в одиночку через баррикаду на пороге перелазить. Там обычно подсаживает кто-то. А если никого не будет… Препирательства и бессмысленные разговоры всё не кончались. Сёма уже окончательно собрался идти один, когда к нему вдруг подошёл Джек и уселся у самых лап. Он что-то пробормотал, но разговорный блок снова не сработал. Все враз замолкли, а Сёма погладил щенка по голове. После этого захотел идти динозавр Яша. Он проковылял через всю площадку и встал за спиной Сёмы. Маленький медведь слышал, как он фыркает и посвистывает. А в последний момент вызвался и Руся. Он начал болтать что-то высокопарное, но Сёма не слушал. Он сгрёб жирафа за шею и прижался к его смешной пятнистой шкуре из кожзаменителя. Выходить решили ещё до выключения солнца. 3 Любовница Марии Стюарт Это был её апарт. Она всегда жила тут, когда останавливалась в Новом Сити – инновационном кластере, если по телевизионному. Правда, куда чаще район зовут «зубами» из-за плотно притиснутых друг к другу многоэтажек «Микрона», «Мекома» и Росастро. И плевать, что челюсть кривая – крайний левый «зуб» торчит как коронка, плохо подогнанная по размеру, а второй справа подпилен и заляпан разноцветными пломбами гигантских штендеров. Важно, что апарт отличный – его делали по Алисиному заказу. Он похож на детскую, которая была у неё когда-то – далеко-далеко и давно-давно отсюда. В эту квартиру никого больше не селили – администрация «Музыкального города» сделала Алисе такой комплимент. Комплимент от шефа. Её личный пряничный домик с привкусом детства. Кругом разложены большие мягкие игрушки, за стеклом серванта сидит плюшевое облако из «Времени приключений» с нахально высунутым языком. А на синих обоях проглядывают контуры маленьких жёлтых звёздочек. Если погасить люстру и бра, звёздные пятнышки какое-то время будут светиться, а в комнате станет уютно и приятно одиноко. Как будто это такая маленькая тайна, которую больше уже никто никогда не узнает. – Ты же здесь спала с Алишером? – спросила Юлька, которая, оказывается, уже просочилась из коридора. Алиса неопределённо повела головой. – Да ладно, Лис, это все знают, – подхихикнула Юлька. Алиса ничего говорить не стала. Она прошлась вдоль серванта, щёлкнула по носу облако и остановилась у зачем-то поставленной на полку собственной фотографии. На ней Алиса стояла с закрытыми глазами и, хотя видно её было только по пояс, почему-то казалось – на цыпочках. Вроде бы это был концерт в Риге. А может, в Таллине, размылось уже… – Выключи свет, – сказала Алиса Юльке. – Для интима ещё рано. – Вот дура. Выключи. Юлька показала язык и, демонстративно отвернувшись, ушла из комнаты. Можно, конечно, и самой дойти до выключателя, но это же надо поднимать и переставлять ноги. А они вдруг стали тяжёлыми и неудобными. В них как будто желе накачали. Алиса резко почувствовала, что силы кончились, и земля кружится, даже когда стоишь на месте. Заныла шея, и закололо слева в районе поясницы. Опять почка, наверное. Нет, никуда она не пойдёт. Она упадёт на синий диван и уже не будет подниматься. Подниматься нет никакого смысла. И необходимости тоже нет. Юлька, конечно же, вернулась и хлопнула ладонью по выключателю. После чего подошла и, взяв Алису за плечи, довела её до дивана. Аккуратно уложила, заглянула в лицо и притворно погрозила пальцем. – С тобой посидеть? – спросила она негромко. Алиса отрицательно помотала головой и закрыла глаза. – Иди давай. – Баю-бай, – сказала Юлька. – Ты только недолго медитируй. А я в душ. Она снова ускользнула в свою комнату, но, судя по звукам, бар заинтересовал её гораздо больше, чем водные процедуры. Было слышно, как Юлька открывает бутылку – скорее всего, земляничного ликёра, она всегда его в райдер включает, – как сыпет в бокал лёд и звенит какими-то железяками. – Говно, – услышала Алиса Юлькину оценку. Она закрыла глаза. А потом снова открыла. Её окутало дежавю: показалось, что она абсолютно всё знает про ближайшие секунды. Про этот сумрак и ломтик луны в окне. Про дребезжащую в коридоре тележку, про льющуюся в ванной воду и про то, как будут выглядеть пальцы, если на них смотреть в темноте. Алиса поводила рукой перед лицом, стараясь эти самые пальцы разглядеть. Чего-то не хватало. Чего-то неуловимо важного. Настолько важного, что даже сердце ёкнуло. Она попробовала удержать это ощущение – как удерживала иногда отпечатки только что закончившихся снов. Но уже всё. Дежавю растворяется, и его, похоже, не поймать. – Ты видела этих, на танцполе-то? – спросила она Юльку. Та не ответила – наверное, действительно пошла в душ. На столике у дивана стоит бутылка белого Массандровского портвейна. Такая же, как обычно. Такого же вкусного. Алиса, не глядя, пошарила рукой по стеклянной крышке стола, но штопора не обнаружила. Можно, конечно, включить свет, но это снова идти… Алиса подтянула под себя ноги и свернулась калачиком. Она только обняла колени руками, как глаза сами собой закрылись, и она плавно соскользнула в сон. Вокруг плыло что-то розовое и тонко-прозрачное. Сверкали точки золотистых искр. Казалось, мир задёрнут от взгляда занавесками, отдёргивать которые нет никакого желания – там всё равно ничего интересного. Хочется закрыть глаза и уснуть уже во сне… В дверь постучали. Алиса открыла глаза и несколько секунд соображала, давно ли она отключилась. Вроде бы не очень. Потянулась – и тут же застонала, почувствовав ноги. Даже двигать больно. Мимо босяком прошлёпала полуголая Юлька. Выглянула в глазок и сонно поинтересовалась, кто там. – Юля, это Максим, – сказали из коридора. – Алиса уже спит? Юлька зевнула. – Куда там, – пробормотала она себе под нос, – спит она. Любит и ждёт. Алиса вздохнула. – Минуту не входи, – предупредила Юлька и, щёлкнув замком, поскакала к себе. Ещё до Макса в комнате оказался аромат его kenzo. Яркий сандаловый запах, очень приятный, если в гомеопатических дозах. По крайней мере, Алисе когда-то нравился. Макс сделал несколько аккуратных шагов и остановился. – Лис? – тихо позвал он. – Ты как? Алиса тряхнула головой и приподнялась. – Плыви уже сюда, – позвала она в ответ, – выпьем. Он не сразу привык к темноте. Он и так почти не видит, а тут – темень. И всё же Макс как-то прокрался. Обхватил её за плечи, затем провёл рукой по волосам и скользнул губами к кончику уха. Сейчас укусит… – Это дурная привычка – спать в одиночку, – шепнул он. Алиса хмыкнула. Она вдохнула kenzo и почувствовала, как ей становится спокойнее. С ним всегда так. Алиса тронула Макса за руку: какая эта рука горячая! У неё самой – вечно замёрзшие ладони. На концертах так вообще лёд. Лёд… – Будешь Массандру? – спросила она, бодая Макса в щетинистую щёку. Макс вместо ответа снова напал на её ухо. – Какое свинство, что сейчас нужно идти, – в какой-то момент тихо сказал он. – Идти? – Алиса встрепенулась. – Куда идти? Макс вздохнул. Он попробовал Алису приобнять, но она тут же отстранилась. – Максим, куда нужно идти? – уже в полный голос повторила Алиса.