— Доктор, я не знаю. При мне таких ситуаций никогда не возникало. Луис подумал: «Надо вызвать полицию. Нельзя ждать, пока из госпиталя придет их машина». — Может, отвезти его в Бангор на пожарке? У них, во всяком случае, есть сирена. Джоан, попробуйте их вызвать. Она вышла, но он успел перехватить ее печальный взгляд и понял его причину. Этот молодой человек, крепкий и мускулистый — может быть, работавший летом маляром или дорожником, — и одетый только в красные спортивные шорты с белыми полосами, должен был умереть в любом случае. Он умер бы, даже если бы их машина была на ходу. Но он еще двигался. Глаза его мигнули и открылись. Голубые глаза, радужная оболочка залита кровью. Он слепо водил ими вокруг. Лежащий пытался пошевелить головой, и Луис удержал его от этого, подумав о его сломанной шее. Видимо, травма мозга не устраняла боли. «Дырка в голове, Боже мой, у него дырка в голове». — Что с ним случилось? — спросил он Стива, подумав, что вопрос звучит довольно глупо. Вопрос стороннего наблюдателя. Но дырка в голове парня подтверждала: ему осталось только наблюдать. — Его привезла полиция? — Какие-то студенты принесли его на одеяле. Не знаю, что там было. Надо было предпринять следующий шаг. Это тоже входило в его обязанности. — Пойди найди их, — сказал Луис. — Проведи через другую дверь. Мне хочется с ними поговорить, но не хочу, чтобы они это видели. Мастертон с явным облегчением направился к двери и открыл ее, впустив хор взволнованных, испуганных, любопытных голосов. Луис услышал и вой сирены. Полиция была уже здесь. Луис почувствовал странное облегчение. Умирающий издал булькающий звук. Он пытался что-то сказать. Луис слышал звуки, но слова нельзя было разобрать. Луис нагнулся и сказал: — Все будет хорошо, парень. — Говоря это, он подумал о Рэчел и Элли, и в желудке у него заурчало. Он зажал рот рукой. — Гааа, — сказал молодой человек. — Гаааааа... Луис оглянулся и увидел, что остался с умирающим один на один. За дверью он слышал, как Чарлтон кричала медсестрам, что носилки лежат в комнате номер два. Луис сомневался, что они знают, где это: они работали первый день. Замечательное вступление в мир медицины! Зеленый ковер на полу был теперь посередине грязно-кровавым на том месте, где лежала голова умирающего, мозговая жидкость, к счастью, больше не вытекала. — Кладбище домашних живо... — простонал парень... и улыбнулся. Эта улыбка была поразительно схожей с истерической ухмылкой одной из медсестер. Луис уставился на него, не поверив своим ушам. Потом он подумал, что это слуховая галлюцинация. «Он произнес несколько звуков, и мое подсознание соединило их в нечто связное в соответствии с мыслями». Но произошло другое, и он понял это. Безумный страх приковал его к месту, по коже прошла дрожь... но даже тогда он отказывался верить услышанному. Да, окровавленные губы умирающего прошептали какие-то звуки, но это тоже могла быть галлюцинация. — Что вы сказали? — пробормотал он. И тут прозвучали, четко, как у попугая или говорящей вороны, слова: — Это не простое кладбище. Глаза, залитые кровью, были слепы; рот кривился в мертвой усмешке. Ужас сжал сердце Луиса холодными руками и сдавил. Ему нестерпимо захотелось бежать из этого лазарета, от окровавленной головы на полу. У него не было глубоких религиозных познаний, не было веры в потусторонние силы. Он оказался не готов к тому, с чем столкнулся... что бы это ни было. Борясь с желанием бежать, он склонился еще ниже. — Что вы сказали? — спросил он еще раз. Усмешка. — Земля тверже человеческого сердца, Луис, — прошептал умирающий. — Человек растит, что он может... и пожинает плоды. «Луис, — подумал он, не поняв сначала всего остального. — О Боже, откуда он знает мое имя?» — Кто вы? — спросил Луис дрожащим голосом. — Кто вы? — Индеец... принес мне рыбу. — Откуда вы знаете мое... — Слушай. Ты... — Вы... — Гааа, — сказал молодой человек, и Луису показалось, что он чувствует в его дыхании запах смерти, разложения, распада. — Что? — Луису захотелось потрясти его. — Гаааааааа... Молодой человек в красных шортах начал дергаться. Внезапно его мускулы напряглись. Отсутствующее выражение глаз пропало; он, казалось, искал взглядом Луиса. Потом все исчезло. Луис подумал, что он заговорит снова, но глаза снова подернулись мутью... и начали гаснуть. Человек был мертв. Луис сел, чувствуя, как одежда прилипает к телу; он насквозь пропотел. Темнота закрыла ему глаза, мир начал медленно кружиться вокруг него. Медленно осознавая, что произошло, он отвернулся от мертвеца, спрятал голову в колени и до крови сдавил ногтями десны. Через какое-то время все опять прояснилось. 13 После комната наполнилась людьми, словно они все ждали за дверью. Это еще усугубило охватившее Луиса чувство нереальности и дезориентации, о котором он читал в учебниках психологии, но никогда не испытывал, и это чувство еще больше его напугало. Ему казалось, что именно так должен чувствовать себя человек после большой дозы ЛСД. «Как в бенефисе знаменитого актера, — подумал он. — Вначале сцена очистилась, чтобы умирающая Сивилла могла изречь пророчество, а потом входят статисты». Появились медсестры, волоча тяжелые носилки. Следом шла Чарлтон, сказавшая, что полиция уже кое-что выяснила. Молодого человека сбила машина, когда он ехал на мотоцикле. Луис вспомнил о мотоциклистах, которых он встретил по пути. За спиной Чарлтон стоял Стив Мастертон с двумя университетскими полицейскими. — Луис, ребята, которые его принесли... — он прервался и тревожно спросил. — Луис, с вами все в порядке? — Да-да, — сказал Луис, вставая. Его шатало. — Как его звали? Один из полицейских ответил: — Виктор Паскоу. Это сказала девушка, которая ехала с ним на мотоцикле. Луис взглянул на часы и отнял две минуты. Из комнаты, куда Мастертон завел свидетелей, он слышал рыдания девушки. «Добро пожаловать в школу, леди, — подумал он. — Учитесь хорошо». — Мистер Паскоу умер в десять часов девять минут, — сказал он. Один из полицейских вытер рот ладонью. Мастертон опять сказал: — Луис, что с тобой? У тебя ужасный вид. Луис открыл рот для ответа, когда одна из сестер неожиданно выронила носилки и бросилась прочь. По пути ее рвало в фартук. Зазвонил телефон. Девушка, которая рыдала, теперь принялась выкрикивать имя умершего: «Вик! Вик! Вик!» — еще и еще. Бедлам. Один из полицейских спросил, могут ли они забрать ковер, и Чарлтон ответила, что не имеет права своей властью разрешить подобную реквизицию. Луис подумал в стиле Мориса Сендака: «Пусть все горит огнем!» В его глотке опять родилось сдавленное хихиканье, но он смог его подавить. Действительно ли этот Паскоу произнес слова: «Кладбище домашних животных»? Называл ли он его по имени? Эти вопросы сбивали его с толку, сводили с ума. Но сознание уже обволакивало их успокоительным покровом. Конечно же, он говорил что-то другое (если вообще говорил). А Луис в шоке придал его словам неверный и невозможный смысл. Скорее всего Паскоу просто произносил бессвязные звуки, как он и думал с самого начала. Луис мобилизовал все силы, все те качества, из-за которых администрация отдала ему эту работу, отвергнув еще пятьдесят трех претендентов. Вокруг не было никакого порядка; люди переходили с места на место. — Стив, дай этой девушке успокоительное, — сказал он, и тут же почувствовал себя лучше. Иррационализм происшедшего куда-то отодвинулся. Луис снова мог принимать решения. — Джоан. Отдайте им ковер. — Доктор, как мы его запи... — Все равно отдайте. Потом отпустите ту сестру, — он поглядел на другую медсестру, которая еще держала свой край носилок. Она смотрела на тело Паскоу, как загипнотизированная. — Сестра! — громко сказал Луис, и она оторвала взгляд от трупа. — Д-д-д... — Как зовут другую девушку? — К-к-кого? — Ту, которую тошнило, — жестко выговорил он. — Джу-Джуди. Джуди Делессио.