Глава 27 Я оказалась совершенно неготовой к негативу от Василисы Игнатьевны, которая даже нашествие Володи запросто пережила, — вероятно, именно потому и отреагировала остро. Вообще не умею выстроить эмоционально правильную реакцию без перегибов, если не готова к каким-то поворотам. А вот этому навыку обучиться можно? Надо будет у Артема поинтересоваться… — Лилия! — уже по тону хозяйки стало понятно, что она чем-то недовольна. Вылетела с кухни в коридор, когда я только вошла, и начала отчитывать, словно я была восьмилетней напакостившей девочкой: — Кажется, я сделала совершенно неправильные выводы, когда сдала тебе комнату! И чем ты мне платишь? — Деньгами, — я растерялась до отупелости. — Я не просто так общаюсь с каждым арендатором! — она расходилась все сильнее. — Чтобы здесь был уют и комфорт для каждого жильца! Сталине Прокопьевне восемьдесят четыре! Как думаешь, она заслужила хотя бы спокойную старость, а не быть свидетельницей чужого распутства? Я все еще не понимала, чем успела побеспокоить бедную Сталину Прокопьевну, которая даже из комнаты не выходила. Возможно, Володя все-таки слишком сильно здесь шумел, но странно тогда, что этот разговор стал актуален сейчас, а не после его визита… В процессе «моего воспитания» я виделась какой-то легкомысленной шлюхой, способной понизить средний моральный облик всех городских коммуналок. И с ужасом догадалась: кто-то видел, как меня доставили к дому. У Артема в машине стекла незатонированные, а я на прощание поцеловала обоих по очереди, не думая, что тому могли быть свидетели… Стало невероятно стыдно, но не до такой степени, чтобы молчать: — Василиса Игнатьевна, не кричите, пожалуйста. Я взрослая женщина, сама за себя могу решать… — Сама она может решать! — перебила хозяйка криком. — Так и решала, а я все молчала, но сюда хахалей водить, чтобы бедная бабушка на стены лезла от неловкости, — это уже слишком! Я с работы пришла — и мне такие новости! — Меня с утра дома не было… Но она не слышала. В ее словах не звучала просьба немедленно собирать вещи, она как будто просто взяла на себя роль какой-то оголтелой мамаши для дочери, летящей по наклонной, и это меня взбесило — мало мне людей, которые имеют привычку на меня орать? — Хватит! — я тоже подняла тон. — Я вам не девочка, чтобы разговаривать со мной в таком тоне. Будьте добры, верните предоплату за месяц, я успею собраться через полчаса. Василиса Игнатьевна вмиг остыла: — Да ладно, необязательно выезжать. Я тебе на будущее, и обязанность у меня такая, чтобы здесь был порядок и удобство для каждого. Я зря про шум и мусор по три раза в день повторяю? Лилия, ты мою позицию тоже должна понять, не пори горячку. Но я слушать не хотела. А фраза про «пороть горячку» для меня уже стала спусковым крючком, после которого проще все на свете разорвать и начать с белого листа, чем признать правоту говорившего. Психанула слишком сильно, среагировала на незаслуженные эпитеты, и теперь не собиралась отказываться от своих слов. Хотя придавило сильно — особенно от мысли, что теперь снова придется искать жилье. У Киры переночевать? Хотя с чего вдруг? Поеду к родителям, заодно сообщу, что с Олегом разошлась. Зарплаты моей сейчас хватит на съем более дорогого жилья, так с какой стати я буду терпеть такое отношение? В комнату постучал Пашка — заспанный, встрепанный, но улыбающийся. — Привет, Лиль. Что за шум был? Я от него проснулся. — Да ничего страшного, Паш. Решила уехать, сниму квартирку ближе к центру. А ты чего спишь ранним вечером? Студент растянул губы еще шире и зашептал проникновенно, одновременно краснея: — Лиль, я это… подружкой обзавелся, представляешь? — Поздравляю, — ответила я. — Не так поздравляла бы, узнай ты суть — я сегодня наконец-то девственности лишился. Уж не верил, что доживу. Признание его смущало до красных полос по щекам, но меня оно смущало не меньше. Нашел чем хвастаться, в самом деле. Но Паша меня считает чем-то наподобие старшей подруги, моральной поддержки и учителя по раскрепощению в одном лице. Однако продолжение его откровений заставило замереть на месте: — Оленькой зовут, ассистенткой на кафедру пришла, опытная женщина, не какая-нибудь там малолетка. Кто бы мог подумать, что счастье так близко? Я ее к себе сегодня пригласил, и вот как вышло — сам не ожидал. Лиль, мне несколько советов теперь нужно… ну, чтобы соответствовать ее опыту. — Подожди, — до меня медленно доходило. — Сюда позвал? — А где же нам еще встречаться? — Пашка не понял. — Я ж не знал, что Оленька так громко стонать будет. Как-то уж слишком громко — меня, наверное, морально поддерживала. Бабуля потом немного ругалась, но я на тебя перевел — сказал, что к тебе жених забегал. Не сердишься? У меня глаза округлились, аж веки заныли. Пашка смутился еще сильнее, отчего сделался совсем уж неказистым: — Сердишься? Тогда извини. Сталинка наша глухомань та еще, но такие стоны проигнорировать не смогла. Не про себя же признаваться, у меня духу не хватило… А тебе что? У тебя вон и парень имеется, сюда скандалить прибегает, и работаешь ты в ночном клубе… Какая уж тебе разница-то? И правда, в ночном клубе работаю — автоматически ублажаю громкими стонами весь квартал. Теперь у меня еще и челюсть отвисла. Паша извинялся и извинялся, как если бы всерьез не ожидал такой реакции, но выглядел притом счастливым до одури, не в силах скрыть свое торжество, а Василисе Игнатьевне просто неправильную информацию подкинули — она набросилась на меня, а я сгоряча ответила на тех же оборотах. Схватить бы сейчас уже не невинного студента за ухо и к хозяйке на покаяние притащить, она все равно его из коммуналки не выселит, а меня с извинениями усадит пить чай. Но почему-то не стала этого делать… Злость схлынула так же быстро, как накатила. Я вдруг поняла, почему он, при всем отношении ко мне, поступил именно так: силу еще не прокачал, слабость заставила перекинуть вину на другого, а эйфория помешала подумать. Мне ли не знать, как эйфория иногда сбивает с толку? И перекинул-то вину не потому, что я в его глазах жалкая, а наоборот, решил, что мне-то, супергероине, любые обвинения по барабану. Или мне действительно стало безразлично, что обо мне думают, а если считают распущенной, то стены «Кинка» в свидетелях — я уж точно не без греха. И это жилье было перевалочной базой, логовом для временной отсидки. Я из него уже выросла или вырасту совсем немного погодя. Как вырасту из должности официантки. Как выросла из Олега… Пожала плечами и продолжила собирать вещи. Пашку отчитала, но после оставила номер телефона — пусть уж звонит, если захочет поболтать или получить совет. А напоследок расстроенную Василису Игнатьевну обняла, заверив, что буду забегать к ней с собственной выпечкой на чаепитие. С кем можно успешнее перемыть мои же кости, как не с классной и боевой домоправительницей? Родителям про Олега сообщать не пришлось — мой дорогой бывший, оказывается, сам обеспокоился этим вопросом. Так ему хотелось обрадовать мою маму, что она была права в главном: «поживем и разбежимся», вот я и разбежалась, не остановишь. Нотации от родителей я слушать не хотела, но и ругаться тоже. Скомкано рассказала, что уже встречаюсь с другим мужчиной, и поспешила скрыться в своей комнате, тут же засев за поиск объявлений об аренде. Предложения были, уже завтра, скорее всего, найду, куда переехать. Артем платит неплохо, плюс подвыпившие клиенты нередко оставляют чаевые, никакой катастрофы. Главное, у родителей не задерживаться, я попросту не смогу им объяснить, почему теперь работаю по ночам в выходные. И мама уже пожамкала губами недовольно в знак того, что неплохо бы сначала им мужчину своего представить, а потом уже бегать с ним на свидания. Уж особенно после того, как я в гражданском браке успела пожить, — спасибо, доченька дорогая, что без беременности в отчий дом вернулась. Их не переделать. Но теперь их желание переделать меня сильно угнетало. Засыпая, думала, что можно и представить мужчину… Володю? Артема? Купюру подкинуть? А если я выберу одного, чтобы разыграл перед родителями моего жениха, то не будет ли это означать, что ему я и отдаю предпочтение? Никакой катастрофы, Лиля, никакой катастрофы. Но мешанину в личной жизни надо начинать когда-то разгребать. Володя застал меня телефонным звонком в троллейбусе, начал без приветствий: — Сегодня пообедать получится втроем. Скажу честно, я с боем оторвал Артема от бумаг, жизнью рисковал. Поцелуешь меня за героизм? — О, сегодня не получится. — Я скривила виноватую мину, которую он видеть не мог. — Володя, я немного занята. — Занята больше Артема?! — он продолжал шутить. Я очень хотела бы пообедать с ними, но вопрос с квартирой нельзя было откладывать. Никто так быстро не способен довести до нервного срыва, как родители. Они хотят получить ответы на вопросы, а мне пока удается отмалчиваться — любая информация от меня, и вопросы станут еще неудобнее. Потому продолжила с сожалением: — Да, Володя. А театр у нас на завтра запланирован? Встретимся завтра? Театр мне сейчас тоже приходился поперек планов. Для него я хотела приобрести платье, чтобы удивить своих мужчин преображением, но ситуация изменилась слишком неожиданно — на покупки нет времени, а свободные средства лучше приберечь для аренды. Ничего, пойду в чем-нибудь из старого, лишь бы завтрашний вечер от дел освободить. Его голос стал приглушенным: — Лилечка, у тебя все в порядке? — Да, конечно! — Ну… ладно. Тогда заедем завтра. А вот об этом я подумать не успела — ведь они заедут. В коммуналку! Мне не хотелось посвящать его в мелкие хлопоты, но пришлось: — Я забыла сказать, что переезжаю. Володя, я завтра сообщу, где меня забрать. Пока у родителей, но еду по объявлению — смотреть новую квартиру. Только ни в коем случае не нужно забирать меня от родителей! — Ничего себе. И это называется «у тебя все в порядке»? Что произошло? Хозяйка не пережила моей харизмы? Я рассмеялась: — Нет, ты ни при чем. Сама решила переехать в более комфортные условия, — веселым тоном подчеркнула шутливое настроение. — Наверное, на ваше жилье насмотрелась и уже не захотела готовить себе в общей кухне. — Хорошее дело, — Володя не хвалил, а будто размышлял. — Лиль, ты ведь понимаешь, что можешь перебраться к одному из нас? Ну, раз тебе так понравились условия. Или ты реально нацелена снять себе что-то покруче? Смеяться я перестала — разговор принимал серьезный оборот. И такие вещи обсуждать в троллейбусе, заполненном внимательными ушами, неуместно. Я вообще понятия не имею, как их обсуждать с Володей — ведь он начнет возмущаться и давить. И он, не дождавшись реакции на последний вопрос, сразу за это принялся: — Лиль, не спеши с арендой. Хотя бы до тех пор, пока мы все не поговорим. Уверен, мы дошли до момента, когда можем это как минимум обсудить вместе. Разве нет? Я сильно сбавила тон, но чтобы он мог расслышать: — Завтра пойдем в театр и поговорим. — Да к ебеням театр! — Володя, наоборот, закричал. — К ебеням вообще все, если ты постоянно ищешь пути для отступления! Ты так боишься за свою независимость, что не замечаешь — никто твою независимость ограничивать и не начинал! Не собираемся мы тебя насильно куда-то перевозить! Но ты даже обсуждать совместные планы отказываешься, рассмотреть варианты для твоего же удобства. — Володя, не кричи. Я не хотела ссориться из-за такого пустяка. Он вмиг успокоился и продолжил устало: — Пустяка? А я так не могу, понимаешь? Не могу делать вид, что не замечаю, как моя девочка не хочет вписывать мою персону в свою жизнь. Возможно, это говорит о том, что мы зря тратим друг на друга время? — Так не трать, — предложила я, хотя сердце сжалось. И он отреагировал худшим образом — совсем без эмоций: — Вот мне и ответ. — Это не ответ, Володя! Не загоняй меня в угол! — я всерьез испугалась, что слишком сильно зацепила его непонятно чем. В этом разговоре нам требовался всегда спокойный Артем, он бы не допустил такого тупикового поворота. — Хорошо! Давайте пообедаем и обсудим. Куда мне подъехать? — Четвертый этаж «Кинка», там ресторан. Артем хотел сделать тебе сюрприз, ведь туда ты ни разу не приходила в качестве клиента, что он назвал вопиющим пробелом… Ну да хер со всем, к ебеням сюрпризы. Квартиру я все-таки посмотрела, она оказалась ужасной, даже в коммуналке чище и уютнее, а цену заломили только за удачное положение. Но остальной список пришлось отложить — мне действительно очень не хотелось расстаться с Володей на такой ноте. Про Артема вообще непонятно. Но я, пока добиралась, все думала о том, что потерять одного означает потерять обоих. Я вряд ли смогу продолжать отношения с Артемом, не вспоминая Володю. И не смогла бы быть с Володей, отстранившись от Артема. Второй всегда будет ощущаться рядом — нестираемый из ассоциаций, но уничтожающий своим физическим отсутствием.  Переодеться времени не было. Понадеялась, что нравлюсь им в любом виде. Прошла на четвертый этаж, клуб был закрыт для посетителей, но дверь ресторана приглашающе распахнута. Я сразу почувствовала аромат цветов. Букеты роз на каждом столике — здесь всегда так, или Артем проявил романтичную часть своей натуры, которая выглядывает из него очень редко? Он дарил мне розы, это в его стиле. И теперь на душе стало еще тяжелее, поскольку я не имела представления, чем закончится этот разговор. Они ждали за столиком в центре и замолчали при моем появлении. В глаза сразу попало фото на стене: силуэты мужчины и женщины, склонившиеся друг к другу и даже позой выражающие страстное напряжение любовников, — я и Артем еще в тот день, когда я представить не могла день сегодняшний. Постаралась не отвлекаться на сжавшееся сердце и решила использовать стратегию нападения, пока они не перехватили инициативу. Села на свободный стул и обратилась мягко сразу к обоим: — Артем, Володя, есть несколько причин, почему я не хочу переезжать к вам. Главная — к кому из вас? В шутку или на полном серьезе, но вы предлагали это оба. Каким образом я могу сделать такой выбор? Камень-ножницы-бумага? Так я пыталась, обе мои руки всегда делают победителями вас обоих. У меня организм с самого начала иначе и не умел. Володя открыл рот, словно на этот вопрос уже давно заготовлен ответ, но Артем остановил его: — Не надо, сначала послушаем. Какие еще причины, Лиля?