Ага, представляю, что будет, если меня кто-то заподозрит в отношениях сразу с двумя мужчинами. Я сама тогда на улицу выйти постесняюсь! И что я тогда здесь делаю? Болтаю о жизни без задней мысли? Как же! Глава 16 Я чувствовала, что в силах все это отрезать. Двумя-тремя короткими и однозначными предложениями, после которых Володя будет несколько минут яростно вопить, а Артем пожмет плечами и закажет десерт. Быть может, из «Кинка» придется уволиться — не проблема, раз я изначально рассматривала работу как временную. Но эти двусмысленные отношения я определенно могу закончить, не дав им толком начаться. Однако почему-то продолжаю сидеть и придумывать новые вопросы, на которые мне экстренно нужно получить ответы. Причина лежит в уверенности, что они нехотя отступят и больше ничего подобного в моей жизни не произойдет? — Эх, почему у нас обед, а не ужин? — возмутился Володя, вновь уловив мою задумчивость. — Могли бы плавно перетечь в темноту. — Ты что имеешь в виду? — спросила я таким тоном, будто точно знала, что он имеет в виду. — Плевать на время, идем танцевать! Володя предложил и сразу встал, подхватывая мою ладонь. На балконе хватало места для танцующей пары, и ничего предосудительного я в этом не видела, если бы не одно воспоминание: — Помнится, я с тобой уже раз танцевала… Это плохо закончилось. — Ты про поцелуй в кабинете Артема? — Володя изумился. — Это вообще никак не закончилось! Зато здорово началось! Уже бегут мурашки от предвкушения? Мурашки бежали — понятия не имею от чего. Здесь не звучала музыка, но эти танцы я остановить не смогу. Я уже дважды оказывалась прижатой к горячему телу, в такой невыносимой близости от его улыбки, и оба раза вполне могли перейти в секс, если бы нам не помешали. Но единственный мешающий фактор теперь не возражал — Артем тоже поднялся на ноги и замер в отдалении, сложив руки на груди. Володя почувствовал мою дрожь и вдруг отпустил талию, перехватил ладонями за лицо, наклонился к губам. Видимо, танец в этот раз мы пропустим… Целовал он с напором, как и раньше. Я уже бездумно, как будто по инерции, отвечала и заражалась его горячечной атакой, но не могла отвлечься от мысли, что за нами равнодушно наблюдают. Это и заставило меня резко отстраниться и посмотреть вправо — так ли равнодушен Артем, как показывает? Володя простонал разочарованно, а затем взял меня за плечи и развернул от себя со словами: — Делай что хочешь, Лиль, раз я не могу это остановить. Я не знала точно, чего хотела. Или знала, но смелости не хватало это озвучить. Вот только Артем сам сделал шаг ко мне и теперь он наклонился к губам. Не касаясь меня руками, раздвинул мягко языком губы и занырнул между ними. Володя продолжал меня сжимать за плечи, но резко выдохнул, и его ладони побежали вниз, гладя руки, переходя снова на талию. Ему было мало того, что он получил, но наш поцелуй он не прерывал, а просто дал себе волю — вжался в меня сзади, начал бесстыдно усиливать нажим. Уже скоро я ощутила, как горячие ладони сжимают грудь сквозь ткань блузки, затем переходят на бедра и давят, чтобы я немного выгнулась и еще теснее прижалась к его паху. Притом я продолжала целовать Артема. Но и он начал возбуждаться — вполне возможно, от моего срывающегося дыхания, потому и язык его становился все более настойчивым, а рука легла на мой затылок, чтобы я не могла отстраниться. Немыслимая ситуация… Но не по себе мне стало только в тот момент, когда я почувствовала, что Володя задирает узкую юбку, тянет ее вверх и возвращается к обнаженной коже бедер. Я дернулась, когда он коснулся пальцами трусиков, но Артем прошептал мне в губы: — Тщ-щ, не напрягайся, Лиля. Расслабься, мы только тебя там потрогаем. Я вспомнила и о том, что мы фактически находимся на улице, хоть снизу нас вряд ли можно разглядеть, и что сюда в любой момент может прийти официант. Если еще не приходил и не сбежал отсюда в ужасе. Мне с трудом удалось перехватить руку Володи, которая уже поглаживала кружево спереди и отстраниться от Артема. — Это уже слишком, — я собиралась вскрикнуть, но прозвучало тихим хрипом. — Не надо так. Не здесь! Но Артем снова коснулся моих губ и ответил: — Про «не здесь» мы оба услышали. Ко мне или к Володе? И сбивчивый шепот в волосы: — Лиль, моя квартира ближе, но прямо сейчас… да не бойся ты так, будто кто-то здесь собирается тебе делать больно. Все в одежде, почти невинно. Наверное, меня как раз на такое признание и разводили. И я хотела продолжать, что бы из себя ни изображала. Вот им плевать — они хоть здесь меня на двоих распишут, ведь видно, что уже скооперировались и друг другу не мешают, но если скажу «поехали», они сорвутся с места, потом одуматься не дадут. Я теперь понимала, что неизбежное случится, но прямо сейчас стало страшно. Они ведь беспринципные. Оба! Уже почти забрались под мою одежду, ничуть не смущаясь места. — Нет! Я… я не готова. Я не думала, что вы так… Это же просто обед! Хоть и прозвучало нерешительно, но Артем отступил. Володя сам нехотя поправил мне юбку, но от себя отстраниться не позволил — потянул за собой, а когда рухнул на кресло, усадил к себе на колени. Заерзал — то ли для удобства, то ли чтобы я ягодицей почувствовала его возбуждение. Артем вообще вышел, как если бы позволил нам в этой позе целоваться без смущения, чем мы и занялись. Но вернулся через несколько минут. Занял место рядом и поставил чашку на высокой ножке на столик. — Мороженое? — я смогла повернуться и разглядеть. — Да. И нам не помешают, я предупредил персонал. Потому можете продолжать свои невинные игры. Этим Володя с удовольствием и занялся, вновь притягивая меня к себе. Мы вроде бы только целовались и прижимались друг к другу, но невинности не наблюдалось ни в одном жесте. Происходящее было именно откровенным, без двойных трактовок. Может, мы незаметно все-таки напились вина, а иначе почему так голова плывет? И снова горячая рука оказалась на моем бедре, занырнув под юбку. У Володи нет тормозов, но плохо то, что он своим поведением всем вокруг тормоза отключает. Так же продолжая поглаживать меня, он откинулся на спинку и заставил меня повернуться к Артему. Оказалось, что тот с чашкой мороженого ждет моего внимания. Зачерпнул немного ложкой, изогнул бровь. — Ты кормить меня собрался? — я добавила шутливости. — Может, я сама справлюсь? — Не справишься, у тебя рук нет, — рассмеялся Володя и перехватил меня за запястья, отводя чуть назад. Артем делано вздохнул. — Видимо, придется мне. Только при одном условии. Сядь удобнее, облокотись на него спиной — так будет удобнее. После того, что я тут уже вытворяла, не увидела ничего странного в том, чтобы еще немного повернуться и опереться спиной на грудь Володи. Ложка с мороженым сразу отправилась мне в рот, а я не успела выразить свое мнение о вкусе — Артем наклонился и чмокнул в губы, но углублять поцелуй не стал. И следующая ложка отправилась туда же, но уже как будто медленнее. На третьей до меня только в полной степени дошло, что происходит. Володя отпустил мои руки, но обнял, а потом, не умеющий сдерживаться, начал ласкать грудь, перемещать руки на бедра и усаживать так, чтобы удобнее было уже ему. И снова юбка поползла вверх, я попыталась его остановить, однако Артем впереди изображал увлеченность собственной задачей: — Рот открой, Лиля. Не отвлекайся, будь добра. Я растерялась от движений Володи, потому сладкий десерт попал немного на щеку. Думала, что Артем слизнет, но он с таким же непроницаемым лицом смазал со щеки пальцем и всунул в рот, как недавно ложку. Осознанно задержал там, пока я не прошла спонтанно языком. У меня даже дыхание перехватило от такого движения, но когда я его осознала, меня повело. Взгляд Артема тоже изменился, он подался ближе к моему лицу и, к счастью, следующую порцию отправил мне в рот все-таки ложкой. А то мог бы и вообще заставить меня есть с его пальца… хотя я даже не знаю, смогла бы остановить такую бесстыжесть. Мы все тут спятившие, и я уже не знаю, где граница. Но он мое замешательство уловил и прокомментировал: — Потому я и предупредил, чтобы была внимательней. Не отвлекайся. Или тебе нравится немного отвлекаться? Пока меня выбивал из сознания Артем, я и не заметила, что Володя с усилием развел мои ноги, как будто открывая меня для рассмотрения. Хотя туда никто и не смотрел. Но ладони уже судорожно проходились по внутренней стороне бедер. Ему сильно мешала одежда, но я и без того чувствовала себя развратной. Но и развращали меня профессионально, надо отдать им должное… И снова палец Артема скользнул внутрь, но он и сам наклонился — наверное, хотел поцеловать. Я очнулась: — Хватит, иначе… я даже не знаю, что иначе! Володя меня не удерживал, когда я решила встать. Мое кресло теперь занимал Артем, и я была уверена, что он не окажется против, если я размещусь теперь на его коленях. Но отошла к перилам, от пороков подальше, и заявила с чуть большим нажимом: — Мы слишком спешим. — Мы слишком медлим! — возразил Володя. — Я скоро взорвусь, если кто не в курсе. А ведь я тоже была уже близка к взрыву. Артем скрывал, но я его изменившийся взгляд видела — его тоже пробирает. Но сейчас он решил придерживаться свойственной сдержанности: — Лиля, ты уже ко всему готова, но можешь сказать прямо — как думаешь, к чему ты готова сейчас? — К поцелуям, — выбрала я без раздумий. — И пока только к ним. Наверное, я преувеличила, но обрадовалась, что со мной спорить не стали — мужчины лишь переглянулись лукаво и поднялись на ноги. И случилось вроде бы то, чего я попросила: меня целовали, по очереди, не давая и нескольких секунд, чтобы отдышаться и собраться. Я иногда и глаза не открывала, но не путалась, кому отвечаю в конкретный момент. Поцелуи Володи всегда сразу глубокие и напористые, от них хочется стонать прямо ему в рот. Артем целует иначе, но я ошибалась, когда называла его ласковым и осторожным — он сильнее заставляет раскрываться, иногда давит пальцем на подбородок, чтобы я размыкала губы как можно шире. Его поцелуи не невинные, они самые что ни на есть пошлые. А вот в руках я путалась, и далеко не всегда знала, чьи пальцы сжимают напряженные соски сквозь ткань, а чьи проходятся по ягодицам. И снова поцелуи, поцелуи, разные, распаляющие, развратные. Я больше не могу без продолжения, я больше не хочу останавливаться и на секунду прерываться, чтобы получить снова только поцелуй. Я обняла за шеи обоих, тем самым останавливая. Они дышали одинаково сдавленно, но я — совсем рвано. Теперь среди нас холодных не осталось. Но зажмурилась и затараторила шепотом: — Не надо больше, хватит. У меня уже все горит. — Губы? — показалось, что в голосе Артема прозвучала ирония. Горели далеко не только губы. Внизу живота стянуло так, что я уже вся нервами звенела. Но на вопрос отвечать не собиралась: — Я хотела сегодня просто пообщаться, узнать друг друга лучше! — Так мы и узнаем. — Володя заулыбался. — Я, например, узнал, что нет никаких препятствий для продолжения. Можешь что угодно заливать, Лиль, но, кажется, мы спокойно впишемся и в более экстремальные свидания. Предлагаю следующее провести уже в закрытом помещении и без возможных свидетелей. Артем подхватил с той же улыбкой: — А я узнал, что ты заводишься от небольшого давления — прямо с катушек слетаешь. Но стопоришься, если передавить. Потому предлагаю следующее свидание провести где угодно — оно все равно закончится одним и тем же, все твои стоп-краны ломаются при мягком воздействии. — Да я не о том! — возмутилась, поскольку не думала, что они все мои реакции анализируют, пока я тут в возбуждении теряюсь. — В общем, мне нужно сейчас домой. — К кому? — я не поняла, кто это прошептал. — К себе, — сказала, хотя и не без тяжести в голосе. — Хочу залезть с головой и банкой варенья под одеяло, и там хорошенько поразмыслить. Артем отступил от меня первым, подхватил вилкой овощи с тарелки и сказал задумчиво: — Хороший план, Лиля. Остынешь и сразу соображать начнешь. Со стыда сгоришь, себя упрекнешь, потом нас по очереди. Волосы от сожалений рвать будешь, валерьянку глотать, но потом успокоишься.  — И пусть так! — меня разозлило, что и я примерно так свою реакцию предвидела, когда пройдет пара часов после такого «свидания». — Имею право! — Имеешь. — Володя вздохнул и нехотя меня отпустил, хотя ему явно хотелось продолжать прижимать меня к себе. — Но разницы нет. В следующий раз будет то же самое. Ты же не думаешь, что через неделю или две перестанешь так на нас реагировать? Так можно тратиться на самобичевание, а можно перейти на следующий этап, который все равно произойдет. Я закусила губу. Ни одного аргумента против вслух произнести не смогла. Произойдет, потому что я выть готова, как мне хочется это с ними обоими хоть раз испытать. Меня от поцелуев и ласк в одежде на тысячу кусков разносит, что же произойдет, если мы отпустим тормоза? Но как без самобичевания обойтись? Мораль же она на то и есть, чтобы ею какое-то время мучиться, а потом все равно делать то, что очень хочется. Решилась и заявила: — А я все равно сначала порву волосы, посгораю со стыда и пообвиняю себя в распущенности, а потом приму решение и наберусь смелости, чтобы о нем объявить. Позвоню вам завтра или послезавтра. Или не позвоню, тогда мы в пятницу встретимся в «Кинке».