— Артем, как думаешь, я справлюсь с должностью официантки? — Уже справилась, — он отвечал спокойно и точно так же вел машину. Уверена, на его счету нет ни единого штрафа за превышение скорости. — А с должностью бармена? На этот раз он думал дольше: — Это ты так используешь мое личное отношение для карьерного роста? Смело! «Личное отношение»… я поставила мысленную галочку на этой оговорке. — Нет. Просто хочу знать мнение профессионала. Или иначе, когда, по-твоему, я смогла бы стать такой, чтобы даже директор «Кинка» заголосил в полную глотку: «Я хочу ее как бармена!»? — Ну… Когда я тебя увидел в первый раз, то сказал бы, что никогда. Во вторую встречу сказал бы, что не пройдет и десяти лет массированных полевых испытаний, как тебя не узнаешь. А сегодня уже думаю, что через пару месяцев вполне могу поймать себя на том самом крике. То ли ты качественно производишь о себе неправильное впечатление, то ли слишком быстро меняешься. — Скорее второе, — я отчего-то вздохнула. — Я вообще впала в непонятную эйфорию, потому и дурю. — Так и дури дальше, — одобрил Артем. — Если тебе на пользу. Потому что мне нравится, что я вижу. Вот и к основной теме подошли, дальше юлить незачем: — Тебе нравится? Значит ли это, что тебе нравятся не только мои изменения, но и я сама? — Ого, как вопросец зафигурировала. — Он тихо рассмеялся. — Разумеется, нравишься. Думал, я выгляжу не настолько замороженным, чтобы мои эмоции вообще нельзя было понять. Нравлюсь… Нравлюсь ему! Я едва не охнула вслух, хотя подсознательно такого ответа и ожидала. Это не признание в любви, конечно, и даже не признание в немыслимой страсти, а лишь констатация симпатии, но мне хватило, чтобы голова окончательно поехала. Я удержала неразумный восторг и продолжила как можно равнодушнее: — А как ты думаешь, Володе я нравлюсь? После этого он глянул на меня с изумлением. — По нему-то вообще все видно, он же как дитё малое, вообще не умеет чувства контролировать. Не удивлюсь, если сейчас забился в угол и плачет. Так и будет плакать, пока я не вернусь и не заверю, что не затащил тебя в темную подворотню для быстрого минета. — Для чего?! — Я пошутил. Но… Но Володе так и расскажу, ты потом не отрицай. При условии, конечно, что тебе тоже интересно глянуть, как он плачет. Я усмехнулась. Жаль, что дорога заканчивается, даже при столь неспешной поездке. Ночью городские улицы почти пустынны, ни одного затора на перекрестке, ни одной пробки. У меня времени максимум пятнадцать минут, а за пятнадцать минут всю эйфорию вслух не опишешь и нужные ответы не получишь. И тогда незаданные вопросы помешают мне уснуть. — Артем, — я говорила вкрадчиво, боясь, что мое волнение станет слишком заметным. — Если я правильно поняла, то нравлюсь вам обоим. И да, ты прав, по Володе это заметно. Пусть он и бабник, пусть на сотни женщин так же смотрел, но сейчас он не притворяется — он, наверное, никогда в таких отношениях не притворяется. Все полчаса страстной влюбленности. Но что же будет дальше? Как мне себя вести? — Ты у меня спрашиваешь? — Артем почесал подбородок, а может, тем самым прикрыл улыбку. — Хорошо. Я как раз по долгу службы примерно этим и занимаюсь. Определяешь все свои желания, прикидываешь возможные последствия и реализуешь при условии, что это никому не доставит серьезных проблем. Все. Отозвалась недоверчиво: — Так уж и все? — Ну да. Когда-то я думал, что жизнь — сложная штука. Потом думал, что жизнь — довольно простая и понятная штука. А сейчас знаю, что ошибался: жизнь еще проще, чем в самых смелых предположениях. Ты просто берешь и живешь, не откладывая на потом. Желательно при том делать серьезную рожу — это добавляет авторитетности. Мне помогает. — Подожди, подожди! — Я вскинула руку. — Ты своей философией меня сейчас еще больше запутаешь! Мне нужна конкретика. А если и мне Володя понравится? — Понравится, в будущем времени? — Он изогнул бровь. — Ты так сегодня орудовала языком по его гландам, как будто это уже свершившийся факт. — Артем! — я прервала гневно, хотя и доля правды в его словах была. — Ладно, давай конкретику. Если ты нравишься Володе, а Володя нравится тебе, то вроде бы и без моей экспертной оценки додумаетесь, что делать дальше. Я же сделаю вывод о твоей невменяемости — как можно выбрать агрессивного невоспитанного шалопая, когда у меня такая авторитетная серьезная рожа? Я хмыкнула. И следующий вопрос прозвучал почти жалко, но я заставила себя его произнести на грани слышимости: — А если — ты не подумай ничего, это просто предположение! — а если вдруг такое бы случилось, что мне понравится не только Володя? Ну, мало ли… Он так долго и трудно для меня молчал, что я уже на полном серьезе собралась открыть окно и высунуть туда полностью голову — чтобы прохладным ветром обдало, пока не взорвалась. Артем не смеялся, не смотрел на меня, а глубоко задумался. И это было еще хуже — ну, будто я действительно спросила о чем-то, что имеет место быть и требует немедленного осмысления. — Я не тебя имею в виду! — зачем-то долила в вяжущую тишину, хотя и на мой вкус прозвучало бредом. — М-да… — наконец-то подал он голос. — В этом случае соревнование не просто продолжится, а перейдет на новый уровень. Я говорю о Володе и том самом третьем. — Он все-таки не удержался и улыбнулся. — Но почему нет? Не могу спрогнозировать, как ты в этой ситуации можешь пострадать, страдать будут те два идиота. Они пока конкурировали, случайно пропустили, к чему все может прийти. Испугаются пуще прежнего и… все-таки попытаются второго перевесить. Тебе останется только, не знаю даже, сделаться барменом для начала. — А потом кем? — мне действительно было интересно, а все его объяснения я смогу обдумать попозже. — А потом женской версией Володи — он способен мгновенно переключаться, идеальная психика для адаптации. И уже после эволюционировать до женской версии меня. Заметила, как я невзначай себя поставил на более высокий этап эволюции? Все надеюсь, что это отложится в твоем подсознании. — Заметила… — я отозвалась заторможенно. — А женская версия тебя — это как? Вообще ни на что не реагировать? — Реагировать на все, но не радовать зрителей пониманием. И у меня хватило бы холодного цинизма для того, чтобы довести подобную конкуренцию до чего угодно, пока мне хорошо. Если честно, то я вообще не поняла, как это может выглядеть на практике, но переспрашивать уже не стала. Наверное, хватит для одного дня информации — ее многовато даже для года жизни. Артем перед домом вышел из машины. Я почти не сомневалась, что произойдет дальше, — он подошел, наклонился и, не касаясь меня руками, поцеловал. Сначала аккуратно тронул губы, убедился, что не отталкиваю, а затем уже прижался, раздвигая языком губы. А может, все очень просто, как он и говорил? Может, я просто шлюха — вот и все объяснения? Он ведь даже не держит меня за талию или плечи, чтобы я не могла отодвинуться всего на пару сантиметров. Слишком нежно и осторожно, без малейшего напора — и именно это парализует, заставляет захотеть чуть большего. Касания языка вскользь и возвращение на поверхность губ почти вызывают стон, но стон был бы неуместен, он словно бы опошлил эту дребезжащую невинность. Меня его нежность вводит в транс, заодно и ласкает самолюбие, ведь ее не дарят сотням или тысячам, не растягивают усилием воли, а тратят только на особенных. Я не просто шлюха, я принцесса, как бы странно это ни звучало. Такой поцелуй я сама не смогу разорвать — мы отстранимся, только когда Артем так решит. Именно так и произошло — и слишком скоро, мне точно не хватило, чтобы все прочувствовать. Но Артем отстранился немного и сказал, я лишь в интонации почувствовала легкое разочарование: — К сожалению, мне действительно нужно вернуться на работу, пока там все не разнесли к дребеням под присмотром нашего общего недруга. И я неожиданно для себя попросила внезапно охрипшим голосом: — Артем, подожди! Еще кое-что. Научи меня! Научи меня быть такой, которая сумеет быть просто счастливой. И пусть она будет называться твоим барменом или бухгалтером в солидной фирме, неважно… Я просто хочу стать ею! — Я бы тебя вообще всему научил, Лиля, — он ответил так же тихо, не отнимая лба от моего. — Но боюсь, один раздражающий элемент будет постоянно в этом процессе участвовать. Пока ты его прямым текстом не остановишь. А ты не остановишь. — Почему? — я от удивления чуть подалась назад и посмотрела ему в глаза. — Потому что Володя пока дает тебе то же, что я, хотя и иначе. В смысле, он тоже умеет делать из тебя ту, о ком ты говоришь. Сомневаюсь, что ты в скором времени определишься, кто из нас делает это лучше. — То есть я просто шлюха? — захотелось и его мнение узнать, а не только прокручивать это слово в голове. Артем сделал шаг назад и задумчиво посмотрел в черное небо. — Обычно этот вопрос задаю я, во время собеседований при приеме на второй этаж, хотя и в другой формулировке. А самому ни разу не приходилось на него отвечать. — И все-таки попробуй, директор «Кинка», от тебя прозвучит резоннее всего! Он снова глянул на меня и улыбнулся. — Нет, Лиля, ты не шлюха. Ты и сама заметила, что просто просыпаешься, вырастаешь из старой кожи. Я потом пожалею о том, что скажу, но все это происходит так быстро как раз потому, что будят тебя двое. Твоя влюбленность почти предсказуема, она как раз логична. Будем считать, что нам повезло, что ты не успела влюбиться в пятерых — это было бы вообще запределье. Я ничего не говорила про влюбленность, он ее сам констатировал, как диагноз, а для спора не было ни времени, ни аргументов. Потому просто кивнула, а он развернулся к машине: — Мне пора, потому не буду снова шутить о быстром минете — приберегу этот трюк до более удачного времени. Завтра не опаздывай, уволю. Так я и стояла, наблюдая за отъезжающей машиной. Знала, что должна была зайти, а не куковать здесь, как романтичная дура, провожающая своего жениха в длительную командировку. И все равно стояла и улыбалась, особенно когда Артем на прощание махнул рукой. Представляла, как через двадцать минут он будет заливать Володе и о поцелуях, и о минетах в подворотнях, а тот станет психовать и зло отшучиваться. И завтра наверняка мне устроит очередной стресс, потому что не умеет бороться с ревностью. Как же по-разному они целуют, но почему я не могу определиться, чьи поцелуи тревожат меня больше — я просто погружаюсь и складываю лапки? А еще хуже — перестаю стыдиться того, что второй смотрит, как было сегодня в кабинете. И радуюсь, представляя, как через двадцать минут Артем начнет бесить Володю откровениями. Кажется, я не шлюха, а стерва! Немного влюбленная в обоих, потому что они меня так приятно будят — из серой мыши одними поцелуями превращают в призовую принцессу.  Глава 13 На следующий день опомнилась, что во всех этих умопомрачительных событиях совсем забыла о быте. Потому занялась им. Сначала договорилась по телефону о встрече с хозяйкой прежней квартиры, попутно обрадовалась тому, что она не скрывала разочарования: не от новости, что мы с Олегом, «такая красивая пара, как же так?», разошлись, а что именно я производила из нас двоих впечатление ответственной чистюли. Но из договора аренды она меня вычеркнула. Наверное, мне бы очень хотелось, чтобы она позвонила Олегу прямо при мне — ей же с ним теперь вопрос надо решать о составлении нового договора, но она этого не сделала. Я решила утешиться тем, что его все равно огорошат, за меня подведут еще одну черту под нашими отношениями. Всегда раньше заботящаяся только о его интересах, я неожиданно уловила в себе нечто принципиально новое — желание сделать больно тому, кто делал больно мне. Эгоистично и зло, инородно в моем характере… наверное, положительные изменения в моей натуре привели и к каким-то отрицательным. Сработало — Олег позвонил через пару часов, нервно дышал в трубку, а потом заявил, что жалеет о потраченных на меня двух годах жизни. Я отключила вызов, не ответив. Его страдания радовали новую меня, хотя я и стыдилась этого чувства. Просто если у нас что-то в дальнейшем и получится, Олег должен выстрадать и свои изменения, а для этого я обязана выглядеть уверенной в своих решениях. Следующий шаг был сложнее — следовало съездить к родителям, я им так и не рассказала о последних событиях. Выйдя на пенсию, они переехали в пригород и были очень недовольны моим сожительством с парнем — для людей старой закалки подобное не вписывалось в картину мира и представление обо мне. Я тогда всерьез сделала немыслимое, так хотелось создать с Олегом настоящую семью, а теперь не могла найти в себе силы, чтобы рассказать о нашей ссоре. Я миллион раз повторила в мыслях с маминой интонацией: «А я что говорила? Пожили и разбежались, на таких мужчины не женятся!», но и на последнем повторе руки все равно слабели от мысли, что придется это пережить. Мне очень не хотелось в очередной раз оправдываться. Тем более, когда впервые в жизни мне было за что оправдываться: бросила отличную работу, устроилась официанткой, поселилась в коммуналке и флиртую сразу с двумя мужчинами, позабыв о моральных настройках. Последнее я, конечно, сообщать бы не стала, но само понимание никуда не денешь — я-то знаю, что виновна, и знаю, что гражданский брак в сравнении с такой похабщиной не идет ни в какое сравнение. Потому и не могла решиться — размышляла, готовя себе суп на обед. Изловила в коридоре Пашу и заявила в ультимативной форме: — Эй, студент, у тебя картошки не найдется? Если инвестируешь пару картофелин в суп, то получишь тарелку дивидендов! Он смутился, но потом радостно закивал. Картофель и у меня был, но я понимала, что иначе его накормить не получится — уж больно он зациклен на том, чтобы никому не навязываться и не быть нахлебником. Питается одними бутербродами, а на тощее тельце смотреть страшно. А теперь так вышло, что мы друг другу помогли, то есть никакой неловкости. Ел он суп так, что я себя возомнила самым выдающимся кулинаром всех времен и народов. Нет, я отлично готовлю, мою стряпню даже Олег хвалил — а больше он ничего во мне не хвалил, но я начала беспокоиться, что Пашка от радости рискует захлебнуться. Он из какого-то села, на бюджет поступил — видимо, умница и отличник, жилье снимает по самой низкой цене в городе, как и я. Но не так уж и серьезны его проблемы, чтобы от ложки супа в восторг впадать. Просто он необщительный, всего на свете боится, за все извиняется, всем боится хлопот доставить… Меня аж сдавило от осознания — такого явного, но почему-то неочевидного раньше: Пашка — это ведь я! Просто в более запущенной, совсем карикатурной форме. Или мне только кажется, что между нами есть отличия? Не зря же Володя то же самое во мне сразу уловил и зацепился.