Кира тщательно рассматривала фотографии, которые мне прислали парой дней позже сессии, и нахваливала — да я сама была ими чрезвычайно довольна. А потом подруга долго надо мной смеялась: — Официантка? Вот это карьерный рост, мать! Бухглатер, фотомодель, официантка — шикарная траектория полета. А дальше что? Рыбачка или охотница на демонов? А я оправдывалась, выдавая все мысли, которые так хорошо звучали в голове все последние дни: — Это ненадолго. И я чувствую, знаю… мне надо отдохнуть от бухгалтерии. И от себя самой. Изменить окружение, обстановку, род деятельности — на неделю или полгода, пока в новой обстановке или окружении я не увижу то, что во мне осталось, а что было наносным! Подруга понимающе закивала: — А вот и правильно! В смысле, не официанткой, конечно, а в себе покопаться. И если это копание через грязную посуду лежит, то так тому и быть! — Кира, наверное, и сама не поняла, насколько философскую мысль случайно выдала. — Надо будет наведаться в этот твой «Кинк», ни разу не заглядывала! — Не надо! — испугалась я. — Это еще почему? — Она уловила в моей внезапной нервозности какой-то скрытый смысл. — Смущаться буду, — придумала я. — Сначала я немного адаптируюсь, а потом уже посмотришь. На самом деле, нет ничего страшного, если Кира явится на первый этаж. Но если она каким-то образом узнает, что происходит выше, то ее тактичность и дружеская поддержка пропадут под натиском здравого смысла. Да, меня двусмысленность заведения Артема саму смущала, а в пересказе никак не получится объяснить, как я после всего увиденного захотела еще и работать там. Это в моей шкуре надо было побывать, своими глазами и ушами уловить, а потом отметить легкие вибрации внутри, которые невероятным образом сделали меня симпатичнее для самой себя. Конечно, в пятницу я приехала пораньше. Решила со всей ответственностью отнестись к новой работе — иначе и не умею, а предварительно еще и туфли на невысоком каблуке купила. Удобные, красивые, а некоторые профессионалы давеча мои икры хвалили… в общем, я не могла их не купить! Однако меня на входе перехватила девушка, представившаяся Верой, и утащила в сторону, где выдала форменную одежду: красную футболку в обтяжку с вышивкой «Кинк» и юбку с вшитыми под низ шортами. Интересный наряд, но фривольным его не назовешь. Это, случайно, не для того случая, когда пьяный клиент полезет под юбку, чтобы обнаружил там шорты? Остроумно… и еще страшнее. Вера успевала рассказать мне мои обязанности, а я пожалела, что не записываю, но старалась запомнить каждое слово: мне выделила столики номер семь и девять, заказы записывать, меню знать назубок. Не представляю, какого объема у них там меню, но не зря я приехала пораньше — есть время на попытку запомнить. В раздевалку зашел Артем — просто зашел, без стука. А если бы я еще не переоделась?! Но Вера его появлению не удивилась, а лишь использовала способ от меня избавиться: — В общем, если будут вопросы — ко мне. — И убежала. — Привет, — я поздоровалась так, не определившись, стоит ли мне переходить на «Тем Саныча», как все сотрудники. Наверное, поправит, если посчитает нужным. — Привет. — Он окинул меня равнодушно взглядом. Вполне возможно, просто оценивал, выгляжу ли достаточно презентабельной для его заведения. — Работаешь пока в часы минимальной нагрузки — с пяти до девяти, трижды в неделю. И в это время я для тебя «Артем Александрович». — Вот, все-таки обозначил границы. Я кивнула. — Во все остальное время я для тебя кто угодно, хоть «сладкий медвежонок». Усекла? — Усекла, что ты часто и непонятно шутишь. — Я уже научилась улыбаться при нем вполне естественно. — Еще распоряжения, босс? — Конечно. Запомни: клиенты приходят любые, а уходят довольные. Без вариантов. Потому не подведи меня, Лиля. Ответила как можно серьезнее: — Я постараюсь. — А теперь громче. — Я постараюсь! — Уже лучше, но все еще недостаточно хорошо. — Он прикрыл зевок ладонью. — Лиля, над звуком тоже работай, иначе тебя клиенты не расслышат. Я не выдержала и рассмеялась: — Сказал это человек, который всегда говорит тихо! И плевать ему, что все остальные напрягаются, чтобы расслышать! А они и напрягаются, выхода-то нет. Он тоже улыбнулся в ответ, но ответил прохладно, что не вязалось с мимикой: — Будешь на моем месте главнокомандующего, тоже получишь право всех напрягать. — Он стукнул указательным пальцем по своему бейджу. А ведь раньше никаких бейджиков на белой рубашке не наблюдалось… «Саныч» был «Санычем» без единого опознавательного знака! И теперь я ступила вперед, чтобы прочитать на пластике: «Царь кровососов и повелитель извращенцев». Фраза была настолько абсурдна, что я подняла недоуменный взгляд вверх и столкнулась со смеющимися глазами. — Володя подарил, — объяснил Артем. — Решил, что шутка очень смешная. Но он точно не ожидал, что я и бровью не поведу. Нацепил под его гогот и пошел работать. Ему и в голову не пришло, что никто не оказывается достаточно смел, чтобы вчитываться. Так что я снова разбавил счет, четыре-три. Кажется, Лиля, ты невольно запустила процесс, с которого и начнется международный конфликт. Я, вообще-то, обычно в играх не участвую, но в этом случае забавно. — Я? — Отступила на всякий случай. — А я-то здесь при чем? Вы уж между собой шутите, счет ведите, а я не участвую! — Кстати об этом. — Он развернулся к двери, но задержался, чтобы договорить: — Прогнозирую, что один назойливый клиент будет требовать твоего внимания, доставать и отвлекать, у Панкова ничего святого нет, даже мой клуб. Так вот, от меня условие — ваши брачные игры не должны влиять на рабочий процесс и отношение к остальным клиентам. Я уволю тебя на семьдесят процентов быстрее, чем принимал на работу, а на то решение ушло полторы секунды. В полном недоумении от произнесенного он меня и оставил. Мне невероятно везло — седьмой столик вообще пустовал, а девятый был оккупирован компанией лояльной молодежи. Ребята заказывали пиццу и выпивку и совсем не обращали внимания на то, что я иногда переспрашивала заказ для уверенности. Я же впадала в игровой азарт — теперь понятно, почему для отдыха рекомендуют смену деятельности! Это же действительно интересно — делать то, чего никогда раньше не делал. Со временем стало жаль, что седьмой столик все еще пустует, а моим клиентам интереснее танцевать, чем ужинать. И почему это моя смена такая короткая? Не доверяют? Уже почти половина миновала, а я только входила во вкус. Ноги, правда, немного давило новыми туфлями, но это ерунда по сравнению с эмоциональным подъемом. Вера наблюдала за моими перемещениями, скептически вздернув бровь. Отошла на шаг, когда я решила протереть все подносы, а потом с улыбкой сказала: — Летай, птичка, пока летается. Азарт пройдет, как только привыкнешь. Я это и так знала. И как раз в тот момент, когда азарт пройдет, уволюсь и вернусь к поискам более престижной работы, как это и вписывается в мои планы. Но я невольно задумалась: а ведь азарт всегда проходит по мере привыкания к чему-то новому, всегда, во всем, неизбежно, как смена времен года. Не это ли и произошло со мной и Олегом? Просто я восприняла ослабление романтических эмоций как переход на новую стадию, а он нашел в этом причины для раздражения. И что же? Получается, что таким же образом все отношения обречены, как любое занятие? Станут привычными, наскучат, приедятся, хоть с кем и хоть как ярко они будут начаты — хоть с каким-нибудь невероятным Бредом Питтом или вон, например, с Володей… О, Володя! Седьмой столик все-таки заняли, а мой знакомец словно знал, какие именно места выделили мне. Заказы здесь многие делают у барной стойки, именно потому на весь зал нанимается не больше двух официантов — мы нужны больше для того, чтобы в случае толкучки стойку не перегружать. Но если клиент листает меню и долго не решается, то официанту стоит подойти самому. Вряд ли Владимир именно не решался, но я выдохнула, подтянулась и направилась к нему. — Тебе идет! — он начал без приветствий. — Что, униформа? — Нет, профессиональная улыбка. Тебе идет. Посидишь со мной? Я осмотрелась, как будто всерьез собиралась прямо сейчас бросить работу и начать отдыхать. — Не думаю, что Артем Александрович одобрит мои посиделки в рабочую смену! — А давай его проверим! — он с иронией провоцировал меня на какие-то подвиги. Но я успела настроиться, потому глянула на него строго и вопросила, как меня учили: — Вы уже определились с заказом? Может, вам что-то подсказать? — Ага, подскажи мне из меню, чего я не знаю. Слушай, а почему тебя в ресторан на четвертый этаж не взяли? Там намного тише и элитнее, народу меньше, зарплата больше. Просто официантский рай, если у вашего племени есть дележка на рай и ад. Я растерялась: — Наверное, туда определяют более опытных. Кто же меня с первого дня сразу в элитное место назначит? — Верно. — Володя улыбался с непонятной хитрецой. — Все здесь проходят этот путь: сначала первый ярус, потом второй, и так далее. До четвертого доходят только самые морально устойчивые! — Я морально устойчивая! Но не для второго и третьего этажей! Вы заказывать-то будете, наш постоянный и уважаемый клиент? — Еще думаю, меню изучаю. А если честно, то жду конца твоей смены — тогда вместе заказ и сделаем. Я не хотела улыбаться, но сдержаться не получилось. И все же нашлась с достойным по иронии ответом: — А это не будет считаться домогательствами? Он округлил глаза, изображая ужас, но расхохотался: — Лиль, это «Кинк»! Не слишком ли ты хорошего мнения об этом месте? Еще в трудовой комитет побеги с заявлением: «На моей работе в тот самый момент, когда этажом выше одну женщину пердолят сразу три незнакомых мужика, меня вежливо пригласили посидеть за одним столиком». Может, они проникнутся твоим положением? Я и правда, понятия не имею, как Артем относится к подобным заявлениям. Хотя почему-то предполагается по умолчанию, что он своих сотрудников в обиду не дает… А откуда мне знать наверняка, особенно когда мы говорим о царстве разврата? Если повезет, то мне никогда не придется узнать ответ на этот вопрос. Володя вдруг развернулся на стуле и крикнул, обращаясь к моим предыдущим клиентам за девятым столиком: — Молодежь! А давайте спор замутим, — на его словах компания притихла и с любопытством уставилась в нашу сторону. — На бутылку коллекционного коньяка! На кого из нас официантка заорет матом, тот столик и победил. Кое-кто из них оживился, кто-то с недоумением нахмурился, и все уставились на меня. Да так уставились, как будто сравнивали мои формы с бутылкой коньяка… Я, еще не вполне понявшая смысл, удивленно спросила: — Что, зачем?.. Володя, зачем ты это делаешь? — Потому что учиться надо методом погружения, Лиль, — он ответил с тем же радостным лицом. — Вдруг меня когда-нибудь поблизости не будет, а надо быть готовой ко всему! И девятый столик уже пришел к соглашению, шумно подзывая меня. Похоже, в конкуренции с дорогим коньяком я проиграла. — Да это же… подстава! — Я пока стояла на месте и все еще пыталась взглядом заставить Володю перемотать время на пару минут назад. — Нет, это тренировка! И, конечно, подстава. Не понимаю, почему нельзя соединить два в одном. Я говорил, что очень ревнивый? Только что был в кабинете Артема — и там, ты не поверишь, фотография на стене полтора на полтора метра, — он говорил весело, легко, а у меня от понимания глаза на лоб полезли, и как раз это уничтожило все его сомнения, если таковые вообще имелись. — Смотрю, ты тоже не очень в курсе, куда тебя запостили? Артем мне заливает, что Марина позировала, но я Маринины соски знаю назубок. Хм, неоднозначно прозвучало… В общем, я импульсивен — ничего с собой поделать не могу! Вот и думаю, что заслужил хотя бы выплеснуть свое отчаяние на твой опыт. О, вот это выражение намного лучше профессиональной улыбки, его и оставляй! — Да ты… да ты… — я задохнулась.