– Но, вероятно, самой любимой? – предположила Мариша. – Ведь и на фотографии в газете, и на портрете барыня именно с этим кольцом. – Это было ее обручальное кольцо, – пояснила старуха. – Во всяком случае, оно было первым в жизни молодой женщины. Именно это кольцо и положило начало ее немаленькой коллекции. И, наверное, поэтому она и берегла его пуще других вещей. Любила. И всегда надевала. Итак, если Аюша убила Милу, присвоила себе драгоценности Путовых, а затем сама умерла то ли от раскаяния, то ли от нелепого несчастного случая, то где же все эти сапфиры и бриллианты теперь? – И снова мы возвращаемся к старухе Петровне! Только у нее мы можем выяснить подробности жизни Аюши. Кто она такая и откуда взялась в ее квартире. Ох как не хотелось подругам опять ехать к этой старой ведьме! Они помнили, как злобно она сверкала на них глазами и как, едва не попадая им в головы, швыряла в них разные вещи. Карга! Уж если кого и обвинили бы подруги с удовольствием в смерти обеих девушек, так именно эту старуху. – Но у бабки твердое алиби! – с сожалением произнесла справедливая Мариша. – В ночь смерти Аюши она дрыхла без задних ног. А убить Милу она и вообще не могла, потому что не отлучалась никуда надолго из своей квартиры. – Да и зачем? – Что? Что зачем? – Зачем старухе было убивать Милу?! Этого Мариша не знала, но на всякий случай сказала: – Петровна слишком стара и слаба, чтобы ковылять по каменоломне следом за молодой, полной сил и энергии девушкой. С этим были согласны обе подруги. Итак, им следовало поехать к Петровне. Поговорить с ней. И както добиться от нее откровенности. А как? Девушки прекрасно помнили, чем именно подобный разговор закончился для них в последний раз. По какойто причине Петровна не желала беседовать о прошлом Аюши. И еще этот ее непонятный интерес к людям, которые прежде обитали в деревне Прянишкино и ее окрестностях… Что хотела услышать от всех этих людей старуха? О чем она с такой настойчивостью расспрашивала бывших жителей деревни Прянишкино? И этого подруги тоже не знали. И сильно сомневались, что Петровна скажет им правду. Так они колебались довольно долго, пока Инне внезапно не пришла в голову замечательная мысль. – А что, если нам поехать опять в «Ариадну» и поговорить там с девчонками-танцовщицами? Конечно, мыслишка была не очень, а весьма так себе. Но, по сравнению с визитом к противной, горластой и агрессивной Петровне, это было совсем неплохо. Вряд ли артистки примутся швырять в подруг тяжелыми предметами. Максимум – пошлют их куда подальше. Или просто скажут, что ничего они не знают. Но, опять же, по сравнению с летящими в голову вазами это сущая ерунда! И как только Аюша справлялась со злой бабкой? В «Ариадну» подруги приехали, когда там уже начинался новый рабочий день, вернее, вечер. А еще точнее, ночь. Внутрь девушки соваться даже не стали. Они остановились у дверей клуба и стали ждать. Долго им томиться не пришлось. Как говорится, на ловца и зверь бежит. Не прошло и нескольких минут, как подруги увидели высокую мосластую девицу в туго обтягивающих ее бедра леопардовых рейтузах, короткой ярко-алой курточке и с тяжелой золотой цепью на груди. Грудь у девицы была, надо сказать, такая пышная, что подруги мигом заподозрили накладки, а то и вовсе силикон. Но все равно, что бы там ни было напихано, под одеждой грудь выглядела вполне впечатляюще. И золотая цепь – фальшивая и кричащая, как и весь ее прочий наряд – удобно устроилась на ней. Лицо этой девицы подругам показалось знакомым. И когда она свернула в сторону «Ариадны», девушки сразу же подошли к ней. – Здравствуй! Тебя зовут Таня? Это ведь ты заменяешь Аюшу? Девушка вздрогнула и с испуганным видом принялась озираться по сторонам. Обнаружив поблизости только Инну с Маришей, она их узнала, облегченно вздохнула и воскликнула: – Ой, как вы меня напугали! Подруги и сами это видели. Но с чего вдруг такая реакция? – Ой, у нас тут много всего произошло, – пробормотала девушка. – Такого… Прямо не знаю, как и сказать! – Но так как новости все же явно распирали девицу, она выпалила: – Аюша наша в привидение превратилась! – Как – в привидение? – А так! Как обычно в привидений превращаются, так и она превратилась! А еще ею все время какието люди интересуются! – Что за люди? – И из милиции, и вообще!.. И танцовщица сделала такие огромные глаза, что подруги просто не могли не спросить у нее: – Что? Что – вообще? Рассказывай! Девушка кинула быстрый взгляд на огромные часы, которые буквально оттягивали ее худое запястье. Излишне говорить, что часы были обильно усыпаны разноцветными блестящими стразами, отчего смотреть на них было больно глазам. Стрелки на этом богатом фоне, напротив, были совсем маленькими, тонюсенькими и неприметными. Оставалось только удивляться, как девушка чтото различала на своих часах. Но, видимо, она все же чтото разобрала на циферблате, потому что кивнула подругам: – Ладно, время у меня еще есть. Расскажу вам то, что сама знаю. И, отойдя подальше от охранника, который, похоже, навострил уши, девушка зашептала: – Тут такой страшный человек приезжал за нашей Аюшей! Такой… Черный! С бородой! Волосы длинные! Жуть! – С Кавказа? – Да нет! Какой там Кавказ! Негр! Самый настоящий негр! – Негр?! – воскликнула Инна. – Ну и ну! Но договорить она не успела, потому что охранник тоже подал голос: – И что это ты все врешь, Нюшка-Танюшка?! – воскликнул он, сердито глядя на девицу. – А ты что лезешь? – немедленно обозлилась на него девица. – Не к тебе пришли! – А зачем ты людей путаешь? – Ничего я их не путаю. – Ну да! – не поверил ей охранник. – Еще как в заблуждение их вводишь! – А что я такое сказалато? – А то! То, что вовсе и не негр за нашей Аюшей приходил. А был это ее родной отец! Индус! – Ага! Индус! Знаю я индусов! Этот совсем не такой! Сам черный, как головешка! И борода! И в тюрбане! Вот приколто! Сам в костюме, а на голове – чалма! – Ну и что? Много ты понимаешь, дура необразованная! – Уж не глупее тебя буду! Видала я индусов! Они ничуть не черные. Кожа у них цвета кофе. А этот как головешка был! – Индусы тоже разные бывают. Этот, видать, с юга Индии. Но он точно был отцом нашей Аюши. Он и документы Карлуше показывал. Я сам лично видел! Вот теперь подруги заинтересовались до предела. Значит, в одном Аюша не врала. Отец у нее был! И этот отец – индус. Ну а что дальше? Откуда он появился? И зачем? Впрочем, зачем – это как раз понятно. Отец прилетел за телом Аюши. – Он про Аюшу очень подробно у нашего Карлуши расспрашивал. Встревожен был сильно. Дескать, по одним сведениям, дочь у него погибла. А с другой стороны, никто не может ему сказать, где ее тело. Вроде, оно с концами… – Что?! – воскликнули подруги хором. – Да, такая вот непонятная история. Пропало тело нашей Аюши! Вот страхто! И охранник с танцовщицей синхронно закивали головами. Сейчас они были удивительно похожи друг на друга. Хотя одна была тощая и длинноногая, а второй – кругленький, плотненький и хорошо упитанный. Но все равно, эти двое явно были похожи, как бывают похожи все супруги, прожившие вместе, бок о бок, не один год. Возможно, как раз в такой вот схожести и кроется секрет супружеского счастья? Но сейчас подруг больше интересовала новость о пропавшем теле Аюши. Как такое могло случиться?! Ведь они своими глазами видели, как бедную девушку врачи загружают в «Скорую помощь» и везут в морг. – Может быть, она все же осталась жива? Но это предположение дружно отвергли и охранник, и танцовщица. – Какое там! Голова у нее была пробита! Крови целая лужа натекла. И врач сразу же диагностировал смерть. Даже канителиться с ней особенно не стал. Потрогал Аюшу, зрачки посмотрел и сразу же скомандовал, чтобы ее увозили. Профессионал! – А милиция? – Милиция тоже к Карлуше приходила. Но с ними он быстро разобрался. Милиция у нас, можно сказать, на прикорме. А тут, опять же, со стороны нашего хозяина и вины никакой нет. Но танцовщица снова перебила охранника: – Что ты такое говоришь! – возмутилась она. – Как это – вины на Карлуше нету? Он один во всем и виноват! – В чем? – А в том, что надо за лестницей следить! Ступени все скользкие! Когда мы со сцены спускаемся, я только и думаю, как бы не навернуться там. – Осторожнее ходить надо, клячи! – Сам ты кляча! Попробовал бы ты хоть раз на каблуках по сцене пройтись, не то что станцевать! К концу выступления ноги так и отваливаются! Ровно ступить – и то невозможно! Что уж там про лестницу говорить.