Посвящается Иану Хантеру за то, что всегда играл со мной в «Угадай ингредиент» Глава 1 Она теребит свой рукав, отчего оранжевые ворсинки слетают с джемпера и кружатся в воздухе, как сигаретные искры. Щеки у нее румяные, усыпанные веснушками, а когда она улыбается – с одной стороны появляется ямочка. Невозможно не влюбиться в эту улыбку. Вот только я почти не видела ее улыбки с тех пор, как пришла в ресторан двадцать минут назад. Я наблюдала, загибая пальцы всякий раз, когда она улыбалась: первый раз, когда вошла сюда; второй – когда официант принес ей вино; и третий – когда она заметила меня притаившейся в соседней кабинке в этом дурацком парике, от которого чешется голова. Я напрягаю слух, пытаясь через окружающий шум голосов поймать обрывки их беседы и понять – что же пошло не так на этом свидании. Почему она сидит с таким бесстрастным видом, словно предпочла бы оказаться где-нибудь в другом месте. В зеркале, расположенном под продуманным углом недалеко от их столика несколько часов назад, я вижу, как он покачивает бокал с вином. Его рука усыпана черными волосками. Я стараюсь что-то определить по «языку тела» – он наклоняется вперед, и я слышу его смех, нервный и хриплый, а вот она ни разу не засмеялась вместе с ним. Передо мной со стуком появляется бокал «Апероль Шприц», и кубики льда позвякивают, когда Бобби пододвигает его поближе. От Бобби исходит запах чеснока и масла; и даже от одного взгляда на него у меня начинает урчать в животе. – Ба! Да это же Сваха! – громогласно радуется он, и я шикаю на него, поднося палец к губам. Он искоса смотрит на меня виноватым овечьим взглядом. – Прости, – шепчет он. – Вечно забываю, что ты должна оставаться инкогнито. – А затем дергает меня за парик: черный «боб», напоминающий не столько прическу Умы Турман в «Криминальном чтиве», сколько космы Эдварда Руки-ножницы. – Не самый твой лучший, – сообщает он, качая головой. – Спасибо, Кэп, – откликаюсь я, прикрываясь салфеткой, чтобы почесать под злосчастной штуковиной. – Так. – Он потирает ладони. – И за кем мы сегодня шпионим? Я показываю пальцем на кабинку позади нас. – А, хорошенькая, – говорит он о Елене, моей клиентке. – И умница, а главное, я знаю, что они превосходно подходят друг другу, – гордо улыбаюсь я ему. Он смеется – легко, от души: – Это мило, но в последнее время дела у тебя идут не так уж хорошо. Я скучаю по всем тем поцелуям. Я шутливо пихаю его локтем в бок. – Ни по чему ты не скучаешь! Не ты ли названивал мне каждый вечер: «Кэйтлин, уточка, пожалуйста, я не могу это выносить, они обслюнявили мою лучшую кабинку!» – Ну это все же лучше, чем: «Кэйтлин, уточка, ты свела его с его же братом!» – Это был не его настоящий брат! – бормочу я в ответ. – Просто кто-то очень на него похожий! Мы замолкаем, прислушиваясь к их разговору. – Ну, и мне пришлось сказать ей, чтобы она поставила сыр в духовку, – говорит Джеймс с усмешкой. – Это было единственное место, откуда он не вонял! Нельзя, чтобы такой вонючий сыр портил вкус прекрасного «Бордо». Что за нелепая мысль его подать! Бобби делает гримасу, качая головой. – Он импортер марочных вин! – шепчу я. Бобби кивает, а затем поет себе под нос: – Ее это особо не впечатляет… – А она шеф-повар, – добавляю я, отстаивая свой подбор пары. Но если взглянуть на Елену, становится ясно, что Бобби прав. Ее взгляд мечется по всему ресторану всякий раз, когда Джеймс что-то говорит, а теперь она опустила глаза, пристально вглядываясь в меню. – Он нервничает, – говорю я. – Но он забавный, клянусь! По крайней мере, был таким, когда я звонила ему в начале недели – окончательно убедиться, что он подходит для Елены. Его работа казалась тогда такой интересной: он рассказал кучу смешных случаев, подшучивая над собой. Однажды ему заплатили, чтобы он нашел то, на чем настаивал его клиент – невероятно редкое португальское вино; а Джеймс отыскал его… на нижней полке ближайшего супермаркета. А когда он был в поездке во Франции, ему предложили подавить виноград ногами, и он уже стал разуваться, когда вспомнил, что у него на пятке бородавка. – А ты не можешь вмешаться? – спрашивает Бобби. Я отрицательно качаю головой. – Не раньше, чем она сама попросит, – отвечаю я. Я знаю сигнал: Елена извинится и пойдет в уборную, а я последую за ней для выяснений. Но я действительно хочу помочь. Эта встреча не так ужасна, как та история с братом или с женщиной, которая ходила на свидания в основном с целью вовлечь людей в пирамиду сетевого маркетинга с какими-то препаратами на основе алоэ вера; но протекает как-то нехорошо. – Иди туда и пролей бокал вина! – говорю я Бобби. Он косится на меня: – И как это поможет? – Доверься мне, – слегка улыбаюсь я в ответ. Но я и сама не уверена, что это поможет. Он поднимает руки в знак капитуляции и отступает, вытаскивая блокнот из своего полосатого фартука. – Если я получу плохой отзыв о заведении на сайте, – говорит он, – то из-за тебя. Я смотрю, как он идет к ним, вживаясь на ходу в свой образ «итальянского дедушки». Это никого не обманывает. Бобби утверждает, что он настоящий итальянец, иммигрант в первом поколении, и считает, что благодаря этому его клиенты возвращаются, но на самом деле им просто нравятся его смешные попытки: его волосы – копна рыжих кудрей, и он называет всех «уточками» с ярко выраженным йоркширским акцентом. – Ах, неужели это мой любимый клиент! – восклицает он, похлопывая Джеймса по спине. Джеймс в замешательстве поднимает взгляд. Он никогда раньше здесь не был. – Могу я предложить вам что-нибудь из нашего специального меню? Может, что-нибудь для дамы?.. – Бобби протягивает руку к меню, умело опрокидывая стакан Джеймса. Елена вскакивает, шарахаясь от вина, расплескавшегося по всему столу. Джеймс тоже вскакивает и начинает шарить в карманах, а Бобби пытается – и безуспешно – вытереть стол тонкими бумажными салфетками. – Я знаю, что у меня где-то есть носовой платок, – гордо говорит Джеймс. Это прекрасно, так как покажет Елене, что он настоящий английский джентльмен: она называла Хью Гранта одним из своих любимейших актеров. А затем я слышу, как она говорит: – Погодите, что это? – Это звучит резко, и оба, Бобби и Елена, пялятся на стол. Джеймс становится пунцовым. – Это же… это… – Я не вижу в зеркале, что у него в руке, и стараюсь высунуть голову из кабинки, чтобы разглядеть. Бобби начинает смеяться, а Джеймс с мукой в глазах смотрит на него. – Я иду в уборную, – твердо заявляет Елена. Я следую за ней, пока три официанта несутся к столу с тряпками в руках. – Что это было, черт возьми? – кричит она на меня, как только я переступаю порог туалета. Она стоит у раковины, уперев руки в бока. – Хм. Вы должны сказать мне, потому что на самом деле я не видела, что произошло. – Он вытер вино трусами, Кэйтлин! Трусами, которые вытащил из кармана. – Какого фасона? – Это единственное, что приходит мне в голову, пока я пытаюсь найти объяснение. – Да какая разница? – говорит она раздраженно. – Я ухожу. Я думала, что у вас это хорошо получается. – У меня это хорошо получается! – протестую я, хотя – если подумать – Бобби прав. В последнее время я не блещу успехами. – Вот тот мужчина, – она показывает на дверь, – не Гарри. – Он мог бы стать Гарри, если бы вы дали ему шанс. Елена начинает перечислять черты Джеймса на пальцах: – Он зануда, помешанный на вине, у него монобровь… Я перебиваю: – Послушайте, так нечестно! Вы сказали, вам нравятся волосатые мужчины. Она продолжает свой список изъянов: – …Велит людям, которых впервые видит, убрать сыр в духовку, имеет фетиш на большие панталоны… – Погодите, вы сказали «большие панталоны»? – Я вижу здесь зацепку. – Да, огромные! Как старушечьи, в жутких розочках. Это наверняка фетишист. Мне не больно-то везет на мужчин. Я когда-то встречалась с таким парнем, он переспал с кучей женщин и хранил их лифчики как сувениры. Я пришла к нему домой, а у него их полный ящик! Он их крал, Кэйтлин. Вот потому я и обратилась к вам – чтобы отсеивать таких говнюков. – Нет, это совсем другое! – Мой голос звучит торжествующе. – Он вполне себе Гарри! Гарри – это мой муж. Мужчина, которого хочет каждая женщина – или думает, что хочет. Его имя превратилось в нарицательное. День нашей свадьбы был настолько идеальным, что фотографии с него стали «вирусными» в Интернете, и это помогло моему бизнесу. Елена поднимает бровь, глядя на меня. – Как это? – Это панталоны его мамы! Теперь я вспомнила, что она очень недомогает. Он ухаживает за ней, каждый день навещает и стирает для нее. – Чушь собачья!