Пролог Меч размазался в матовую дугу, с сочным хрустом перерубил шею и пронесся дальше, увлекая за собой шлейф карминовых брызг. Голова весело взлетела в воздух и несколько раз кувыркнувшись, смачно шлепнулась в лужу жидкого навоза. Удивленные глаза уставились на грязно-серые клочки облаков, лениво проплывающие в небе. Тучное тело в окровавленном армейском мундире ничком упало на залитую кровью землю. Разбитые губы шевельнулись, словно что-то хотели сказать и застыли в уродливом оскале. — Красиво… — молоденький, румяный лейтенант в форме японской императорской армии, несколько раз хлопнул в ладони, затянутые в лайковые перчатки. — Это какой по счету за сегодня? — Десятый, господин лейтенант, — плотный, наголо бритый крепыш, со знаками различия сержанта на кителе, вежливо поклонился офицеру. На его круглом лице застыла улыбка, а узкие глаза лучились самодовольством. — И ни одной осечки… — лейтенант уважительно покивал. — Как насчет еще одной пятерки? Если и этих с первого удара, я представлю вас к медали, сержант Кобаяси. — С удовольствием, господин лейтенант, — Кобаяси еще раз поклонился. — Но пять — это слишком легко, пусть будет еще десять. Несколько солдат стоявших рядом одобрительно загудели, но тут же замолчали, когда взгляд офицера упал на них. — Привести остальных, — небрежно бросил лейтенант. — Извините, господин лейтенант, — один из солдат вытянулся в струнку. — Но приговоренных осталось всего трое. — Не имеет никакого значения, — брезгливо скривился офицер. — Все равно это человеческие отбросы. Доберите количество среди жителей этой помойки. Но не тащите их всех сразу, начните со смертников. — Как прикажете… — солдаты гурьбой сорвались с места. Через несколько минут привели еще трех человек. Пожилого мужчину в разорванном мундире полицейского урядника, со слипшейся окровавленной седой бородой и вытекшим глазом. Громадного сутулого детину в крестьянской поддевке и лаптях с распустившимися онучами. И молодого, худого босого парня, в полосатом халате каторжанина. Подталкивая штыками винтовок, приговоренных построили в ряд. Урядник, мазнув взглядом по обезглавленным трупам, поднял глаза к небу и беззвучно, одними губами, зашептал молитву. Крестьянин грязно выругался и сплюнул в сторону японских солдат. А третий, вдруг охнул и лицом вниз повалился на землю. Лейтенант презрительно хмыкнул и приказал солдатам поднять упавшего, но тот, неожиданно встал на колени сам и с диким изумлением уставился на японцев. — Что такое? — с издевкой поинтересовался у него офицер на хорошем русском языке. — Ты все забыл? Тогда я тебе любезно напомню. Я Такаси Таэда, лейтенант славной армии великого японского императора Муцухито, а это… — он показал стеком на крепыша с мечом. — Сержант Акира Кобаяси. Кто ты — увы, не знаю, но это и не важно. Мы находимся на исконно японской земле Карафуто, которую вы называли почему-то… — японец презрительно проговорил с нарочитым акцентом, — Сахалином. Через пару минут тебе отрубят голову. Пожалуй — на этом — все. — Я понял… — после недолгой паузы прохрипел парень, неловко выговаривая слова, словно русский язык был для него чужой. — Благодарю вас, ваша милость… то есть, господин лейтенант. Раз мне суждено умереть, не откажите в последнем желании. Ответьте всего на один вопрос. — Почему нет? — офицер ухмыльнулся. — Что ты хотел узнать? — Зачем вам мечи? — парень с усмешкой посмотрел на лейтенанта. — Ты дурак, — с превосходством ответит японец. — Меч — душа самурая. — Значит вы умеете ими пользоваться? — еще более насмешливо спросил парень. — Сейчас тебе покажут, как мы умеем пользовать мечами… — зло буркнул Таэда и приказал солдатам. — Этого первого. — Невелико искусство отрубить голову неподвижному человеку со связанными руками… — состроил глумливую гримасу каторжанин. — Гораздо труднее это сделать, когда у него в руках тоже меч. Впрочем, я всегда был очень скверного мнения о самураях и вашем кендзюцу. — Подождите… — лейтенант жестом остановил солдат. — Ты хочешь сказать, что умеешь владеть мечом лучше нас, японцев? — Я побью вашего сержанта даже палкой, — расхохотался каторжанин. — Впрочем, вряд ли вы осмелитесь мне ее дать. Рубите уже… — Кобаяси, — лейтенант перешел на японский. — Эта собака говорит, что побьет тебя даже палкой. Что думаешь? — Так распорядитесь дать ему палку, господин лейтенант, — невозмутимо ответил сержант. — А лучше меч. — Это будет интересно, — сам себе сказал Таэда. — И поучительно. Рядовой Сато, позовите сюда господина полковника Харуми и господина генерала Харагучи. Скажите, что я приглашаю их на очень забавное зрелище. Ах да… принесите сюда саблю… — он показал на урядника, — этого старика. Она в кабинете у меня. Русская свинья недостойна брать в руки японский меч. Через несколько минут на заднем дворе собралась целая толпа японцев во главе с сухопарым генералом-майором. Лейтенант выступил в роли распорядителя. — Господин генерал… — он поклонился Харагучи. — Разрешите продемонстрировать вам неоспоримое превосходство японского духа и японского оружия. Русский пес утверждает, что может победить сержанта Кобаяси даже палкой. Но мы, японцы, благородная нация и я решил предоставить ему русскую саблю для уравнивания шансов. Генерал с любопытством посмотрел на парня в каторжанской робе и кивнул. Русскому развязали руки, затем бросили ему под ноги шашку в потертых ножнах и оборванным темляком. Остальных смертников ударами прикладов оттеснили в сторону. — Храни тебя господь, сынок… — успел шепнуть урядник. — Напои кровушкой мою милушку. На Кавказе кована, дед с войны привез. Вострил ее давеча, не подведет… — Ужо напою, отец, — парень поднял оружие, бережно снял с него ножны, ласково провел ладонью по клинку и повторил. — Ужо напою… Солдаты выстроились перед генералом и офицерами, вскинули винтовки и стали на колено, чтобы не закрывать собой предстоящее зрелище. Трупы тоже растащили по сторонам, освободив импровизированную арену. Сержант вышел в центр и ровным голосом сказал: — Я посвящаю этот поединок его императорскому величеству Муцухито. Во славу Ямато! После чего поклонился генералу и повернулся к русскому. — Я уважаю смелых людей, поэтому убью тебя быстро и безболезненно. — Не понимаю, что ты там бормочешь косая обезьяна… — буркнул парень, показал клинком на смертников и крикнул лейтенанту. — Если я убью вашего человека с одного удара, вы отпустите этих людей? Лейтенант перевел генералу, почтительно выслушал ответ, после чего поинтересовался у русского. — Его превосходительство генерал спрашивает, почему ты просишь не за себя, а за других? Парень странно усмехнулся. — Мне плевать, что со мной будет. Отчего-то кажется, что окончательно сдохнуть все равно не получится. — Еще как получится, — усмехнулся японец и переговорив с начальством, сообщил русскому: — Хорошо, мы отпустим их, но ты умрешь. Подумай хорошо, стоит ли напрасно жертвовать собой. — Я уже подумал… — парень кистевым движением крутнул клинок в руке, удовлетворенно кивнул и стал напротив японца. Едва прозвучал сигнал, как сержант с кошачьей грацией быстро скользнул вперед. Воздух разорвал резкий гортанный выкрик. А уже через мгновение, уже все японцы взорвались возбужденными недоуменными криками. Кобаяси упал на колени, катана с жалобным звяканьем выпала из рук, следом c шеи соскользнула его голова и повисла у груди на лоскуте кожи. Из обрубка с торчащим из нее сахарно белым позвонком, рванула фонтаном черная кровь. И только после этого, на землю грузно повалилось само тело. — Экое мне неловкая тушка досталось… — парень тронул свое плечо и с усмешкой посмотрел на окровавленную ладонь. — Ну да ладно. Бастардом, наемником, бароном, графом и королем — я уже был. Каторжником, получается, тоже успел. И куда меня дальше зафитилит?.. После чего развернулся к японцам, держа шашку слегка на отлете. — Стоять! — выкрикнул лейтенант. — Еще шаг и ты умрешь! Брось саблю! Солдаты вскинули винтовки. — Да пошли ты… — с усмешкой прошептал парень. Но неожиданно покачнулся, застонал, обхватив голову руками, а потом ничком повалился на землю. Несколько секунд все молчали, затем лейтенант отдал команду одному из солдат. — Рядовой Таяси, проверь, что с ним. Тот немедля подбежал к телу парня, присел рядом, взял его за запястье и, через некоторое время, растерянно развел руками. — Извините, господин лейтенант, но он мертв. Совсем мертв. Не дышит и сердце не бьется.