Дагни. А мы говорим: Берунди, Берунди… Луи. Кто говорит? Никто не говорит. Дагни. Я сказала в том смысле, что — говорят. Вообще говорят. Понтус. Могу поделиться, так сказать, государственной тайной. Намечено расширение раскладушечной промышленности. Максимум, как говорится, через год Берунди по количеству раскладушек на душу населения будет да-а-леко позади! Дагни захлопала в ладоши. Луи. Браво, браво. Дагни. А вот тут ваша ирония абсолютно неуместна. Луи. Какая ирония! При чем тут ирония? Понтус, скажите своей дочери! Дагни (горячо). Если хотите знать, о росте благосостояния свидетельствует одно уж то, что в родильном доме установлена очередь на усыновление детей. Моя подруга удочерила девочку! Марта (нервно). Жанетка? Решила замаливать свои грехи. Понтус. Тихо, тихо. Марта. Прошу прощения. (Еще более нервно.) Нельзя спасаться за счет детей! Понтус. Возьмите себя, как говорится, в руки. Здесь прибывший в страну человек. Как говорится, возвращенец. Марта (продолжая мысль). И опять, как всегда, несправедливо! Уж поверьте, ваша подруга получила девочку за взятку! Я год стою в очереди за дочкой, а мне отвечают одно и то же. Как будто я не понимаю. А я из принципа не буду этого делать. И потом у меня денег нет. Понтус. Прежде чем кого-то обвинять, подумали бы о себе. Простите, может быть, за эту, как ее… бестактность, но вам не дают ребенка потому, что вы нездоровы. Марта. Я ничего особенного не требую. Я хочу одного: чтобы стоял большой стол, и за ним сидели бы дети и кричали: «Мне! Мне!» А я разливала бы суп, качала бы маленького и кормила бы его грудью! (Прижала воображаемого ребенка к себе, запела песню, которая кажется ей колыбельной.) Понтус. Прекратить! Дагни. Действительно, нельзя так распускаться, вы не одна. Но Марта продолжала петь, заботливо качая клубочек пустоты. Понтус (пояснил Диделю). Кастручча. Луи (подтвердил). Кастручча. Дагни (вздохнула). Кастручча… Понтус. Досадно, что это случилось именно при вас. Дагни. Но если честно, Дидель, тут и ваша есть вина. Припомните. Возбудили у девушки надежду, а потом уехали неизвестно куда. Дидель. Легко судить со стороны. Тут сложно все. Дагни. Если вы намекаете, что Марта была слишком осторожна и не вступила с вами в интимную связь, то я считаю, что она, напротив, может собою гордиться. Не знаю, есть ли такое понятие в других странах, где вы побывали, — девичья честь… Дидель (приблизился к Марте). Успокойтесь. Марта. Не смотрите на меня… Нельзя, надо смотреть в сторону. Дидель. Если я виноват, то попытаюсь искупить свою вину. Не надо думать о плохом. Ведь было и хорошее! Понтус. Не забывайте, вам предстоит идти с повинной, и еще неизвестно, чем это кончится Опять поманите девушку этой, как ее… надеждой… и сразу же покинете ее? Дидель. Почему покину? Я не собираюсь ее покидать. Понтус. Это, положим, не от вас зависит. Дагни. Не говоря уже о том, что вы еще не видели других наших девушек. У нас еще семь девушек, не считая меня. Марта отворотила лицо, стиснув зубы, простонала. Понтус. Возьмите себя в руки. Дидель. Отстаньте вы от нее! Было же, Марта! И хорошее! Было же!.. Марта (в ознобе от возбуждения и страха). Вы приблизились ко мне так близко… Тем более что мне пора детей кормить. А то уж, наверно, разорались… Знаете, какие крикуны? «Мне! Мне!»…(Опустилась на раскладушку, положила руки на колени и впала в апатию.) Дагни. Теперь не трогайте ее. Она все равно не слышит. Понтус (в некотором смущении развел руками). Вот, непонятный какой-то вирус… (И — чтоб замять неприятную сцену.) Да! Могу сообщить вам еще одну государственную тайну. Хотя теперь это уже не тайна. Мы закупили в Монако партию этих, как их… авторучек. Луи. Наконец-то. Абсолютно писать нечем. Понтус. Со своей стороны, для укрепления, так сказать, дружеских связей, подарили этому, как его… принцу ихнему, как говорится, чашку с блюдцем. Луи. Все готовы раздарить. Кормим бог знает кого, а потом они будут нам первые враги. Дагни (зазвеневшим голосом). А я считаю, наоборот, что это мизерно. Могли бы подарить и сервиз! Понтус (поспешно). Ну, не будем обсуждать. Уймись, Дагни. Давайте лучше играть в слова. Дагни (так же звонко). А я считаю, наоборот, мизерно. Могли бы, не обеднели бы!.. Понтус стукнул ее по щеке. Затем обратился к Диделю. Понтус. И вы с нами, а то когда мало народу — неинтересно. Все сели. Садитесь, Дидель, садитесь. Привыкайте. Это популярная игра, наша игра, хорошая, как говорится, традиция. Итак: ве… (указал пальцем на Луи.) Луи.…селье. Рож… Дагни.…дество. Сол… Понтус. Ваша очередь, Дидель. Ну? Это же просто. Сол-нышко. И сразу же: трав… Луи.…ка. Ру… Понтус. Включайтесь, Дидель. Это, как его… Адаптируйтесь, как говорится, адаптируйтесь! Итак, ру… Дидель.…чеек. Раскладушка. Дагни (рассмеялась). Вы должны были сказать только рас… А папа бы продолжил: свет. Птич-ка. Лесен-ка. Песен-ка. (Все более возбуждаясь.) Па-дарок. Понтус (раздражен). Не па-дарок, а по-дарок. Дагни. Почему? Иногда так пишется, иногда так. Смотря, какой подарок. Понтус. Всегда пишется по-дарок. Что-что, а правописание у меня, как говорится… вот здесь… Дагни (возбужденно). Берешься судить. А ты хоть раз в жизни, хоть булавку подарил кому-нибудь? Все бережешь, бережешь. На буфете замок, что там, на холодильнике замок! Запирать на замок колбасу!.. Понтус. Всем известно, что я нездоров. Мне нужно питание, чтобы залить жиром легкое. И все это знают. И ни у кого нет претензий. Луи. Положим, вы уже давно залили жиром все, что можно. Вы самый полнокровный человек в государстве. Понтус. С вами отдельный разговор. Луи (в панике). Постойте. В чем дело! Я сказал в хорошем смысле! Полнокровный — это же хорошо! Понтус. Разберемся. Луи. Будьте свидетелем, Дидель. Дагни. Вот мать была не жадная. В этом я пошла в нее. Нет, в быту я рассудительный человек, даже эгоцентристка, и горжусь этим. Но когда я вижу перед собой человека в несчастье, я должна что-то предпринять, что-то подарить, какой-нибудь пустяк… (Стянула с плеча косынку.) Дидель, когда она придет в себя, подарите ей хотя бы это. Понтус. Начинается, ухожу.