– Думаю, в то общество затесались не только эйрдали. …с другой стороны, кто сказал, что это – не часть игры, а кукловод – не в рядах таинственных заговорщиков?.. – Но почему они так хотят извести Норманов? – Видимо, ты забыла и это, но Арон летом также упоминал, что эйрдалям нужен Клаусхебер. – А имущество государственных изменников сперва отходит государству, а через год – ближайшим родственникам, оставшимся в живых… – Таша тряхнула головой, отгоняя воспоминания об уроках отца Дармиори, неизбежно влекшие за собой другие воспоминания. – Но власти не передадут имущество Норманов эйрдалю и убийце в бегах! Зачем этим эйрдалям вообще понадобился какой-то старый замок? – Этот старый замок воздвиг один из Мастеров Адамантской Школы, между прочим. Летом ты могла убедиться, что он таит немало секретов… Но, полагаю, эти вопросы лучше задавать не мне. Таша уставилась себе под ноги, глядя, как мысы её сапожек меряют скрипучий утоптанный снег. – Счастье, что Гаст до сих пор жив. Она не питала иллюзий по поводу странной неудачливости всех, кто был причастен к работе над кубком – или мог увидеть и услышать то, чего ему видеть и слышать не полагалось. – Не всё сразу, – откликнулся Алексас иронично. – Думаю, он следующий на очереди и его ждёт тихая быстрая гибель, не вызывающая подозрений. Несчастный случай, самоубийство… Я бы выбрал что-то из этого. – Не говори так! Мы его спасём! – Каким образом? – Не знаю! Будем за ним следить, не позволим эйрдалям к нему подобраться! Ты можешь наложить на него и его комнату какое-нибудь защитное заклятие? Раз ты владеешь магией? – Я подумаю, – сдержанно пообещал Алексас, выводя Ташу за светлую крепостную стену. – Но сперва… Таша запоздало сфокусировала внимание на картинке перед глазами: за размышлениями она не заметила, как Алексас привёл её к одним из городских ворот. Миновав будку со стражниками, они направилась туда, где рядом с дорогой ждала стена деревьев; выбеленные верхушки сверкали в последних лучах заходящего солнца. В чащу убегала тропа, ниточкой намеченная на снежном ковре, в сумерках отливавшем синевой. – И всё-таки, – сказала Таша, следуя за своим рыцарем под сень деревьев, – ты уверен, что нам так нужна эта фейская вода? – Уверен. Помимо уже упомянутых причин эйрдали – не самые дурные чтецы сознаний, и нам явно предстоит вскоре иметь с ними дело. Если они захотят тебя очаровать, ты должна быть от них защищена. – Алексас непреклонно шагал между тонкоствольными рябинами и белыми в крапинку берёзами. Каждая хрупкая веточка была облита льдом, и деревья казались выточенными из хрусталя. – Главное, не соглашайся на иные дары. Проси лишь глоток воды. Феи будут искушать тебя, однако дары их обманчивы, недолговечны и таят в себе опасность. – С чего эта идея вообще тебе в голову взбрела? И откуда ты столько об этом знаешь? – Знакомые рассказывали. – Ты же потерял память обо всём, что было до нашей встречи, разве нет? Алексас промолчал; это молчание вплелось в неестественную тишину, нарушаемую только звуками их шагов. Что в Криволесье, что на Равнине, что здесь не было слышно жизни – не пели птицы, не стучали дятлы, не хрустели снегом под копытами пугливые олени или голодные кабаны. Впрочем, нельзя сказать, чтобы Ташу пугала тишина. – И что, любой может прийти к феям и попросить у них, что хочет? – саркастично уточнила она, истолковав молчание как знак того, что Алексас сам не знает ответа на её вопрос. В конце концов, потеря памяти – странная штука. – Не любой. Вскоре мы придём к границе, за которую может безнаказанно пройти лишь тот, кто чист помыслами и телом. А ещё феи умеют видеть правду в чужих душах, – буднично откликнулся тот. – Они не дадут ничего тому, кто алчет могущества. Но подарить глоток воды девочке, которая жаждет спасти друзей, – другое дело. – Они что, так любят людей? – Скорее любят удивляться тому, что среди людей ещё остались бескорыстные. …в Зачарованный лес, одно из немногих известных убежищ фей, ходили многие. Маги, воины, простой люд. Только вот обратно возвращались не все, а из вернувшихся не все оставались в своём уме. Те же, кто встречал фей и возвращался, не особо охотно об этом рассказывали. Некоторых из них неизбежно тянуло обратно в Лес: они тосковали, не находили себе места, погружались в молчание, а в конце концов просто исчезали. Уходили в волшебное место, которое однажды покинули и куда безумно желали вернуться – навсегда. – Пришли. – Алексас остановился у непримечательной берёзы, росшей по соседству с очередной рябиной. – Это вход. Таша пригляделась: лес впереди ничем не отличался от остававшегося за спиной, разве что тропа куда-то исчезла. Подняла взгляд – и поняла, что ветви двух деревьев срослись в арку. – Если ты достойна, – сказал Алексас, – то, пройдя через арку, окажешься в Зачарованном лесу. – А вокруг нас тогда что такое? – Прихожая. Ложная земля начинается за аркой. – Хорошо, а если я недостойна?.. – Выйдешь с той стороны арки – в этом же лесу. Обычном лесу. Если же твоя душа темна, ты окажешься в чаще, очень похожей на эту, но не сможешь вернуться. Тропа, что мы оставили позади, исчезнет, а без тропы выбраться из Леса невозможно. Он не выпустит тебя. – Алексас обернулся; глаза его были темны и серьёзны. – Слушай внимательно. Лес заглянет в твою душу и вытащит оттуда твои желания и страхи. Не оглядывайся, как бы страшно тебе ни было, что бы ты ни услышала, – а услышишь ты многое. Тебя выбросит на тропу – не сходи с неё, что бы ни произошло. Иди только вперёд и не пытайся повернуть назад: в Лесу невозможно вернуться туда, откуда ты пришла. Ничего не ешь, не пробуй сорвать что-то и унести с собой. Ничему не верь, а прежде всего своим глазам и ушам. Помни: Лес – живой. В нём не действуют привычные законы. Он не прощает ошибок. И феи – его дети. Таша смотрела в лес по ту сторону арки. Идея навестить фей нравилась ей всё меньше и меньше. – Если я и пойду туда, то только после вас, мой рыцарь. Прислонившись спиной к берёзе, Алексас невесело улыбнулся: – Жаль огорчать вас, моя королева, но вы идёте туда одна. Немой вопрос Таша задала ему одними округлившимися глазами. – Не всем быть девами непорочными, – сказал Алексас, нисколько не смутившись. – Хочешь сказать, юношам туда ходу нет? – Есть, только не всем. Как и девушкам, впрочем. – Но почему тогда ты… Таша осеклась – и, сообразив, что он имеет в виду, разомкнула губы, как выброшенная из воды рыбка. – Я себя осквернил. Не только тело, но и душу, в первую очередь убийством. Ты – нет. – Улыбка Алексаса стала кривой. – Твои грехи тебе простят… тем более в таком состоянии. – Может, всё-таки не… …в следующий миг её бесцеремонно толкнули вперёд. Пролетев сквозь арку, Таша рухнула лицом в траву. Секунду спустя сообразив, что она упала в траву, резко вскинула голову. Лес вокруг был зелёным. И тёмным. Зима обернулась летом, сумерки – ночью. Впереди тянулась тропа – ниточкой в высокой траве. За спиной осталась тьма; Таша не видела её, но чувствовала, и чувство это было не из приятных. Откровенно говоря, приятности в нём было так мало, что Таше стало ясно, откуда взялось правило первое: не оглядывайся. Возмущения в адрес Алексаса, которые так и рвались наружу разъярённым воплем «я тебя убью!», она задавила в горле. Нарушать лесную тишину не хотелось. Мало ли кто услышит её крик – или что. Да и, в конце концов, со своей точки зрения, Алексас поступил абсолютно верно. Теперь пути назад у неё не было. Встав, Таша сдвинула шарф с лица, втянула ноздрями не по-летнему ледяной воздух и, превозмогая желание оглянуться, пошла вперёд. Она не могла видеть, как юноша, оставшийся по ту сторону арки, опускается на снег – следя за девичьей фигуркой, что пробиралась меж закованных в лёд берёз, по щиколотку утопая в снежном покрове. А даже если б могла, это ничего бы не изменило. Как и многое из того, что она делала. Ложные Земли хранят свои тайны получше многих людей и нелюдей. А лгут – тем более. Глава четвёртая. Что скрывает лес – Ты сегодня пораньше, – сказала госпожа Лиден, ставя тарелку с супом на стол. – Половина жителей уже здоровы. – Арон взял в руки ложку, но есть не торопился: просто вертел в пальцах деревянный черенок. – Через пару дней я смогу уехать. Старушка села напротив. Взяла ларчик с вязанием, вглядываясь в лицо амадэя. – Как там Таша? – Полагаю, в Арпагене. Ждёт меня, как мы и договаривались. – Мне казалось, ты всегда можешь узнать, где она и что с ней. – Обычно. – Сухие пальцы сжимали ложку, точно рукоять меча. – Но не теперь.