Не привыкать. – …ты? – Леогран расширил глаза. Они с сестрой вдвоём льнули к решётке камеры, пока Орек, измученный допросом больше племянников, без сознания распластался на койке в углу. – Но… – Предложи что-нибудь получше. – Таша устало убрала за ухо прядь волос, выбившуюся из причёски и падавшую на лицо. Ни ленты, ни заколки, ни замысловатые жидкости для укладки долго её волосы не удерживали, будто те обладали собственным характером и ненавидели любые попытки пленить их. – Пойми, дело даже не в том, увенчается моё расследование успехом или нет. Просто через несколько дней очнётся Его Величество, который, я уверена, рассудит вас по справедливости. А пока он спит, судить вас будет Советник, который уже решил отправить вас на плаху. Ни один правозащитник вас не спасёт. – Но если мы согласимся на Суд-Поиск, а ты не найдёшь… – Королю наверняка не будет дела до формальностей. Он не станет казнить невинных. Он захочет найти того, кто желал его смерти, того, кто действительно виновен. Может, даже сумеет вскрыть затенённые участки памяти Орека… он ведь очень могущественный маг, думаю, ему это под силу. А если не сможет он, сможет Арон, как только покончит с тифом в Фар-Лойле и приедет сюда. Это и будет моим доказательством. Светлейшее семейство отправили в то самое подземелье, куда Орек всего несколько часов назад спускался невинным свидетелем на Ташином допросе. Из обстановки в камере присутствовали только три жёсткие койки. Еду подавали в мисках, которые приходилось держать в руках. Справлять нужду – в жестяное ведро: одно на всех, под неусыпным присмотром стражников, круглосуточно дежуривших у камеры. Хорошо хоть, на время их разговора из приличия отошли поодаль. Таша не представляла, как изнеженные аристократы смогут прожить двенадцать дней в таких условиях. – Прости, – прошелестела Элль. Кое-как просунув ладонь между прутьями, коснулась её руки. – Прости, что обрекаем тебя на это… когда ты ещё с собственным врагом не разобралась. – Возможно, враг у нас общий. – Таша оглянулась и, убедившись, что стражники достаточно далеко, понизила голос: – Лео, Советник точно не творил заклятий, пока вы с ним были у короля? Не бормотал себе под нос, не шевелил пальцами как-нибудь подозрительно? – Он молчал всё время. Только и успел, что представить меня Его Величеству. И стоял неподвижно… насколько я видел. Хотя я не особенно следил за ним. – Юноша мотнул головой. – Таша, почему ты… – Я уверена, что он к этому причастен. Может, он и вовсе тот самый маг крови, а это очередная часть его игры. Он хотел, чтобы это случилось, чтобы я вызвалась Ищущей… от него чего угодно можно ожидать. – Таша помолчала. – И тогда всё это из-за меня. Одна мысль об этом скручивала внутренности в узел. – Что ж, в таком случае хотя бы будем знать, кто виновен в нашей смерти, – слабо улыбнулась Элль. – Уже немного утешает. – И в таком случае, – сказал Лео, – расследуя наше дело, ты отправишься прямиком в ловушку. Таша не ответила. – Не делай этого. Пожалуйста, – заклинающим тоном продолжил юный герцог. – Просто дождись отца Кармайкла в гостинице. Дождись, пока проснётся король. – Ты права: стоит Его Величеству очнуться, и всё изменится, – яростно подхватила Элль. – Не в его правилах казнить людей для отвлечения внимания. – Я просто съезжу к мастеру, который изготовил чашу. Не только чтобы расспросить его, но и чтобы предупредить, если он не имеет ко всему этому отношения, – сказала Таша, надеясь, что голос её звучит достаточно твёрдо и рассудительно. – Путь до Броселиана недолгий, успею обернуться прежде, чем Арон приедет сюда. Ты знаешь адрес, Лео? Просто… если мастер не замешан в покушении, без моего предупреждения жить ему осталось недолго. – Если он ещё жив, – мрачно заметила Элль. – И даже если замешан… Ничто не мешает убийце-магу убрать сообщника. – Броселиан, Ремесленная Улица, дом семь-дробь-два, – нехотя сообщил Леогран. – Мастера зовут Олеан Герман. Дядя говорил. – Пора, Ваше Сиятельство, – крикнул издали один из стражников. – Приём скоро начнётся. Таша лишь переводила взгляд с одного близнеца на другого, пока Элль не выпустила её пальцы. – Храни тебя Пресветлая, Таша. – Весенние глаза герцогини даже здесь, в подземелье, горели негасимым живым огнём. – Знай одно: если во всём этом и виновен твой кукловод… Я никогда не прощу себе, если ты попадёшь в очередную западню потому, что хотела спасти нас. – А я не прощу себе, если из-за меня вы из западни не выберетесь. – Шагнув назад, Таша повернулась к выходу из тюремного коридора. – До встречи. Когда увидимся в следующий раз, поднимем бокалы за ваше освобождение. * * * – Алексас! Гостиничные апартаменты встретили тишиной и полумраком – люстры не горели, светились лишь ночники на стенах. Для Таши неожиданностью это не стало: пятью моментами ранее хозяин «Звезды Арпагена» любезно сообщил, что слуги Его Светлости покинули гостиницу вскоре после ареста Лавиэлль. Одетые. С вещами. И вообще, если честно, они собрали свою повозку, да и уехали. Куда? Подальше из города, наверное. Чего и вам, малэн, советую… Побежали, как трусливые шавки, думала Таша, в бешенстве распахивая двери спальни и швыряя кубок на кровать. Никто не верит, что Орек выкарабкается. Ничего, она им ещё покажет, всем покажет… – Джеми! Скинув тёплый зимний плащ, она обошла все спальни, раздражённо теребя кулон на груди: маленький серебряный ключ, заключённый в янтарный овал. Прощальный подарок Советника. «Чуть не забыл, – сказал он, когда она попыталась ускользнуть с тронного возвышения под гремящие в зале аплодисменты. – Это ваше. – Когда Таша обернулась, мужчина, не спрашивая разрешения, накинул ей на шею бархатный шнурок с янтарной подвеской. – Ищущим часто грозит опасность во время Поиска, а посему им положена спасительная соломинка. Проверните кулон в пальцах три раза и скажите «спаси», и, где бы вы ни были, вы перенесётесь в королевский дворец Альденвейтс». «Благодарю», – ответила она, тщетно пытаясь разглядеть ответы за непроницаемыми дымчатыми стеклами. «Посоветовал бы вам не снимать его, – добавил Советник, выправив её волосы из-под тканевой полоски, чтобы та могла прильнуть к девичьей коже, – но вы и не сможете». Таша вдруг ощутила, как шнурок сам собой укорачивается, туго обхватывая шею, затягиваясь на ней бархаткой. Советник располагающе улыбнулся её оторопи. «Так его не украсть и не потерять. Это для вашей же безопасности… чтобы никто не мог отнять у вас шанс на спасение, даже вы сами, – великодушно пояснил он. Слова таяли в рукоплесканиях спасителям Его Величества, всё ещё гремевших за Ташиной спиной. – Шнурок сам истлеет ровно через двенадцать дней, когда Поиск подойдёт к концу». По пути в гостиницу Таша сполна убедилась в правоте его слов. Треклятая чёрная ткань словно приросла к коже. И не стоило сомневаться: даже ножом ты скорее вспорешь себе вену, чем разрежешь зачарованный бархат. Она уже имела дело с заговоренными шейными украшениями. К примеру, летом одно из них доставило ей немало хлопот. Спальни оказались пусты. Таше вдруг вспомнилось утреннее недомогание Алексаса – и вся тревога за Норманов моментально испарилась, уступив место другой тревоге. – Джеми! Алексас! – В гостиную Таша вернулась, крича уже в панике. – Где… Озирая просторную комнату, осеклась – и кинулась к дивану, из-за которого торчали подозрительно знакомые ноги. Мальчишка лежал на полу за резной золочёной спинкой лицом вниз. Лихорадочно перевернув его, Таша вгляделась в его бледный лик, но крови не увидела: казалось, её рыцарь просто крепко спит. Рядом с ослабевшими пальцами валялись фарфоровые осколки разбитой чашки; на паркете подсыхала холодная чайная лужа, в которой плавал ломтик лимона. Видимо, Алексас решил скоротать время до Ташиного возвращения с любимым напитком (он всегда пил чай с лимоном, хотя Джеми ненавидел «эту кислятину»), но упал прямо с чашкой в руках. Таша потрясла юношу за плечи. Не дождавшись реакции, ухватила его за руки, по гладкому натёртому паркету подтащила к дивану – и, уложив на шёлковую обивку, со всех ног побежала за лекарем. – Всё в порядке, – констатировал вскоре гостиничный маг, водя ладонью над пациентом. – Простой обморок. Даже утомление диагностировать не могу – мальчик совершенно здоров. – Причину назвать можете? – спросила Таша, кусая губы. – Нервы? Насколько я знаю, у обитателей этих апартаментов сегодня выдался нелёгкий день, – выпрямляясь, бесстрастно заметил маг. Не особо успокоенная, Таша без лишних слов достала из кошеля серебряную монетку. Кошель, правда, принадлежал не ей, а Элль, но близнецы разрешили своей Ищущей тратить хоть все их средства. Это было кстати: на Поиск деньги понадобятся, и наверняка немаленькие, а до пробуждения короля вручить Таше наследство рода Морли никто не соизволит. Выпроводив лекаря и заперев дверь, Таша подошла к окну; приоткрыла его на щёлочку, изо всех сил убеждая себя, что с братьями Сэмперами не случилось того, о чём она думает. Обхватив себя руками, посмотрела на огни города, готовившегося бурлить от обсуждений, догадок и сплетен. …маленькая наивная девочка, которая надеется перехитрить всех… …мушка, что пытается вырваться из паутины, но вязнет лишь крепче… …а паук только улыбается, глядя на неё – всё ближе, ближе… Она тряхнула головой, надеясь выбросить из неё непрошеные потом. Вдруг заметив, что её тень на стене стала чётче, обернулась. С облегчением опустила руки. – Джеми? – Таша вдохнула поглубже: морозный воздух возвращал мыслям трезвость. – Как ты? Он сидел на диване. Огонёк белого пламени, плясавший над ладонью мальчишки, искрами отражался в его глазах, примешивался к золотистому свету лампы на стене, делая его холоднее. – Джеми? Он сжал пальцы, глядя на свою руку так, будто видел её впервые; огонь смялся, как клочок бумаги. Разжал – белое пламя вспыхнуло снова. – Да что с тобой? – Таша нерешительно приблизилась. – Джеми, что случилось? Я нашла тебя на полу, ты… Она не договорила. Мальчишка вскинул голову, подняв взрослое лицо, взглянув на неё взрослыми глазами. Не бледные васильки – синева неба стылым осенним вечером. Таша попятилась: чувствуя, как сжимает сердце холодный ужас осознания, что тревога её была не зря. …нет, нет, нет… Юноша поднялся с дивана: осторожно, точно проверяя собственные ощущения. Ловким движением пальцев музыканта погасив огонь на ладони, шагнул к Таше. – Кажется, – мягко сказал он, – всё-таки стоит называть меня Алексасом.