Военным отводилась иная, более трудная, задача. Прекрасно зная боевой потенциал финнов, они должны были внушить им твердость и уверенность в предстоящей схватке с Красной армией. Умело налегая на сильные стороны финской армии и преувеличивая слабости противника, они убеждали финских генералов, что бросив вызов противнику, те смогут взять верх над ним. Естественно, с помощью двух больших братьев. В качестве удачного примера подобного сотрудничества британцы приводили русско-японскую войну. Когда маленькая Япония, при поддержке большого брата смогла нанести поражение огромной России и отхватить у нее часть территорий. Всю осень союзники единым фронтом давили на Хельсинки, но при этом они не забывали сделать реверанс в сторону польского правительства, часть которого находилась в Лондоне, а часть в Париже. Демонстрируя верность данным полякам обещаниям, французская армия перешла в наступление против немецкого заслона на западной границе рейха и вторглась на несколько километров в глубину территории противника. Это позволило всем парижским и лондонским газетам выйти с громкими заголовками и репортажами с мест боевых действий. Специальная команда кинооператоров отправилась снимать хронику дня, но очень быстро весь этот ажиотаж сошел на нет. Французский главнокомандующий генерал Гамелен заявил, что на данный момент его армия сделала для Польши все возможное из-за пробуксовки объявленной в стране мобилизации. Его слова сразу подхватил премьер Даладье, заявивший, что его страна вынуждена сосредоточить все свое внимание на войне с Германией и потому вся организационная тяжесть подготовки войны легла на плечи начальника имперского генерального штаба генерала Эдмунда Айронсайда. Естественно, Чемберлен повозмущался столь мелким коварством союзников, но не очень сильно и не очень долго. Ибо был рад тому, что подготовка операции перешла в руки англичан и именно к Айронсайду. Трудно было найти среди британских военных другого такого человека, кто столь недоброжелательно относился бы к Советской России. «Барон Архангельский», как называли Айронсайда за глаза завистники, считал своим святым долгом поквитаться с «советами», чьи плохо вооруженные отряды во времена Интервенции заставили его экспедиционный корпус с позором покинуть Русский Север. Истинный сын своего отечества, чья замкнутость от остального мира породила чувство островной неполноценности, умело спрятанное под маской чопорности, Айронсайд ненавидел всех русских без исключения. «Красных» русских он объявлял врагами Англии открыто и был готов бороться с ними до последней капли крови финского, французского или туземного солдата. «Белых» русских генерал открыто называл неудачниками и бездельниками, божьим наказанием, сидящим на шее бывших союзников. При этом, имея столь разную оценку, все русские были для него врагами, чья страна должна непременно исчезнуть с карты Земли ради общего блага Британии. Именно такому человеку Чемберлен поручил разработку войны против Сталина, и Айронсайд не подвел своего премьера. Уже к концу сентября он представил свои соображения заказчику, и тот в целом остался доволен его работой. – Лишившись Польши, мы вынуждены сосредоточить свое главное внимание на флангах, сэр, – докладывал Айронсайд, аккуратно разложив на большом столе премьер-министра принесенную им карту. В целях конспирации она была изготовлена в одном экземпляре, и об ее существовании знали единицы. – Главным театром боевых действий для нас является Финляндия. Ее армия, несмотря на свою относительную малочисленность, является весьма боеспособной. Она хорошо организована, мобильна и, главное, полна решимости воевать с русскими. Генеральный штаб империи намерен предложить финнам действовать на двух направлениях. На Петроград, с целью сковать часть его сил и отвлечь его внимание от Карелии, где финны нанесут свой главный удар с целью изоляции и отсечения Кольского полуострова от остальной России. Начало боевых действий мы предлагаем приурочить к Рождеству. Тогда полностью ляжет глубокий снежный покров, установится морозная погода, что даст большой плюс финнам в военных действиях против русских. В финской армии большое количество лыжных соединений, тогда как в Красной армии подобных соединений крайне мало. Зимой дороги не подготовлены для прохождения большого количества войск, и значит, Советы не смогут быстро воспользоваться своим численным преимуществом. Внезапное начало войны застанет врасплох привыкших воевать в основном летом русских. Пока они начнут переброску войск на север, финны перережут железнодорожное сообщение с Мурманском и, выйдя к Белому морю, изолируют Кольский полуостров с находящимися там кораблями… – рука генерала эффектно описала круг по карте и остановилась. – Второй Порт-Артур? – живо откликнулся премьер. – Можно сказать и так, сэр, – улыбнулся ему Айронсайд. Всегда приятно вспоминать о неудачах своего потенциального врага, к которым твое отечество приложило руку. – Зная упертость Сталина, следует думать, что он приложит все силы для снятия блокады Мурманска. – Все так и будет, и чтобы уменьшить силы русских на этом направлении, генеральный штаб считает необходимым проведение активных действий на Карельском перешейке. С этой целью предлагается передать финнам тяжелую артиллерию, снятую со старых линкоров и хранящуюся в наших арсеналах. Огнем этих орудий они если не прорвут русскую оборону, то основательно потревожат городские кварталы Петербурга и обитателей Смольного института. – Насколько сильна оборона линии Сталина на этом участке? – По заключению наших специалистов, по своей плотности и протяженности русская оборона немногим уступает финским укреплениям на Карельском перешейке, известным как линия Маннергейма. – И вы считаете, что финны будут пытаться взять Петербург штурмом? Мне кажется, что он для них будет второстепенным направлением. Скорее всего, они будут имитировать активные боевые действия на его подступах, а наступать будут в Карелии, – высказал опасения премьер. – Не могу с вами согласиться, господин премьер-министр. Петербург имеет для финнов большое значение. Я говорил с финскими генералами и дипломатами, и каждый раз, когда разговор касался Петербурга, у них загорались глаза. Они считают, что царь Петр завладел их сакральным местом, которое нужно обязательно вернуть Финляндии и полностью очистить его как от русских, так от всех их построек. Я считаю, что они будут драться за него и если не возьмут его силой, то станут разрушать огнем своих орудий. – Бог с ними, с финнами. Возьмут Петербург – их счастье, не возьмут – оттянут на себя часть сил противника, с этим все ясно и понятно. Меня беспокоит другое. Сможет ли финская армия реализовать все то, что вы ей приготовили. Хватит ли у них сил, чтобы штурмовать Петербург, выйти к Белому морю и прочно блокировать Мурманск? – задал свой главный вопрос премьер, но у генерала имелся готовый на него ответ. – Я недаром упомянул о боевом духе финнов, господин премьер-министр. Им пронизана не только армия, но и большинство гражданского населения страны. Почти все они ненавидят русских и готовы сражаться против них с оружием в руках. Помимо регулярных войск у финнов есть военизированные отряды гражданского ополчения – шюцкор. По финским данным, их общая численность превышает сто тысяч человек, и большинство из них проживает вблизи советско-финской границы. Все они умеют обращаться с оружием, прошли воинскую подготовку, и многие из них имеют свои счеты с большевиками. Со слов главного инспектора финской армии генерал-лейтенанта Хуго Эстермана, это серьезная сила, которая хорошо покажет себя в борьбе с Советами. Наши специалисты склонны ему верить и рекомендуют финнам использовать их на второстепенных направлениях боевых действий вместо регулярных войск. – И все равно мне кажется, что подобная задача финнам не по плечу, – продолжал сомневаться Чемберлен. – По сути дела, финнам надо продержаться чуть больше двух с половиной, в худшем варианте – три месяца. К концу марта мы сможем перебросить на север Финляндии свои войска, заставим сделать это и французов. – Сколько вы намерены отправить войск в марте? – Пока в наших планах отправка одной нашей дивизии и одной дивизии французов. – Но почему так мало?! – Особенности местного климата не позволяют нам отправить туда индусов, африканцев или австралийцев. Приходится рассчитывать на местные ресурсы, из которых трудно быстро создать полноценную дивизию в условиях неполной мобилизации. – Привлеките к этому делу поляков. У них тоже есть много своих счетов к русским. – Отличная идея, сэр. Я обязательно переговорю с генералом Гамеленом и генералом Сикорским. – Разговаривайте, – милостиво разрешил генералу премьер, – но почему так поздно, в конце марта? Что мешает отправить войска на север в конце февраля, например? Появление союзных войск, пусть даже в Петсамо, коренным образом изменит всю обстановку. Даже не вступая в боевые столкновения с русскими, они одним своим присутствием уменьшат решимость Сталина воевать и прибавят уверенности финнам. – Лично я полностью согласен с вашими словами, но действовать так нас заставляют французы. Генерал Гамелен, прикрываясь договором о коллективной безопасности, постоянно требует у нас действенной помощи в борьбе с немцами. В противном случае грозится свернуть участие французских войск в финских делах. По этой причине мы вынуждены отправлять все вновь формируемые на острове войска за пролив во Францию. В сентябре в экстренном порядке были отправлены две дивизии, еще две дивизии уйдут на континент в октябре и декабре. Без этих жертв Парижу мы не сможем рассчитывать на их поддержку на северном фланге. – Я обязательно переговорю с Даладье, чтобы добиться от французов более ранней отправки войск в Финляндию, – пообещал Айронсайду премьер. – Так, что у нас на другом фланге? – На южном фланге дела обстоят несколько лучше, чем в Финляндии. В плане посылки дополнительных сил… – генерал быстро поменял карты, представив взору Чемберлена вместо холодного севера пламенный юг. – Сюда никого не надо отправлять, ибо все необходимое здесь уже есть. Я имею в виду наши войска в Ираке и французские войска в Сирии. Именно они должны начать боевые действия против Советов, которые вначале свяжут русским руки, а затем подтолкнут к боевым действиям турок и персов. На первом этапе операции наши и французские самолеты нанесут бомбовые удары по нефтеносным приискам Баку и порту Батуми. Зенитная защита этих городов слабая и не сможет помешать нашей авиации выполнить эту задачу. Пока русские перебросят на их защиту свою авиацию, все прииски будут разрушены, и на их восстановление уйдет время. Баку – единственный источник нефти у Советов, и своим ударом мы поразим их ахиллесову пяту. Срок этого этапа пятнадцать-двадцать дней, после чего должен наступить этап боевых действий на земле, и здесь мы видим два варианта. Первый вариант – война с СССР руками турок и персов. Видя бедственное положение Советов после наших ударов, они нападут на русских в надежде вернуть себе утраченные при царях земли. Турки спят и видят вернуть себе Батуми, а персы – часть Северного Азербайджана. Согласно второму варианту, воевать с русскими будут наши войска, но не дальше границы Батуми и Ленкорани. Эти боевые действия должны будут подтолкнуть к активным действиям турок и персов, плюс вызвать волнение среди горцев Кавказа, недовольных советской властью. – Каковы сроки начала этой операции? – Вы будете смеяться, но ее начало мы определили на Благовещенье, – усмехнулся генерал, но премьер не поддержал его. – Что мешает начать это на месяц раньше? Надеюсь, не местная зима? – Нет, господин премьер. Здесь все сроки диктуют наши дипломаты, в обязанность которых входит обработка турок и персов, а также вождей местных племен. Нужны взятки, поставка оружия и внимание белого человека к этим азиатам. – Если надо, я поговорю с дипломатами, чтобы они ускорили этот процесс, – предложил Чемберлен. – Я бы предпочел, чтобы все действия были подготовлены хорошо, на совесть, а не быстрые отчеты об их выполнении. – Как знаете, – развел руками премьер. – Хотя вы эту операцию разработали и вам виднее, но я беспокоюсь за финнов. – Не стоит волноваться. Даже если они потерпят неудачу и не смогут выйти к Белому морю и к Петербургу, свою задачу они выполнят. Главное, чтобы они продолжали воевать и приковывали к себе внимание Сталина. После того как мы ударим по Баку, русским придется воевать на два фронта, и их боевая активность против финнов будет существенно снижена. – Все верно. Ваш замысел прекрасен и безупречен, но он требует продолжения и развития. Война с финнами и турками только затруднит положение Сталина, а нам нужно, чтобы оно было сравнимо с катастрофой. Чтобы земля колебалась у него под ногами. Поэтому два ваших фланговых удара следует усилить! – Вы предлагаете нанести третий удар? – С вами приятно работать, Эдмонд. Вы все понимаете с полуслова. Да, необходимо нанести третий и четвертый удары, которые потрясут основы власти Сталина до основания, и после успехов первого и второго удара организовать их будет не так уж и трудно. Думаю, что наши дипломаты справятся с этой задачей. – Вы говорите о японцах, сэр? – И не только о них. Необходимо будет нанести удар по южному подбрюшью русских – в районе Памира и Туркмении с территории Афганистана. Там по-прежнему есть много желающих попробовать на прочность русскую границу. Ну и, конечно, в этом деле не обойтись без японцев. После того как им дали по рукам в Монголии, они стали еще злее, и я очень надеюсь, что мы сможем убедить их в третий раз скрестить свои мечи с русским штыком. Русские говорят, что господь бог любит Троицу, – на лице Чемберлена появилось подобие улыбки. – Где им это лучше сделать? – Я думаю, что лучше всего им стоит попробовать силы в районе Хабаровска. Там есть спорные территории на границе. Если вы разрешите, я переговорю по этому вопросу с японским военным атташе в Лондоне. Несмотря не некоторые разногласия в вопросах политики, японцы поддерживают отношения с нашим генеральным штабом. – Отлично. Значит, японцы за вами. Дорабатывайте детали своей «Божественной комедии», а я займусь обеспечением ее дипломатической поддержки. Получив приказ от премьера, работники британского МИДа из Форин Офис принялись за дело с утроенной силой. Многие из них подобно Чемберлену расценивали советско-германский договор как личное оскорбление и не жалели ни сил, не времени для своей духовной реабилитации. В Хельсинки, Стамбуле и Тегеране шли интенсивные переговоры между Англией и местными властями о вовлечении их в войну против СССР. В ход шли всевозможные обещания и посулы, оказывалось прямое и скрытое давление на лидеров трех стран и их окружение. Почти каждый день в Лондон шли отчеты и доклады о проделанной работе, а в ответ дипломаты получали новые инструкции и циркуляры. Когда министр иностранных дел принес доклад Чемберлену о результатах первых недель, выяснилась довольно необычная картина. Флегматичные финны вспыхнули и загорелись гораздо быстрее и ярче, чем горячие и темпераментные южане. В отличие от северян, с готовностью веривших джентльменам на слово, несмотря на трагическую судьбу Польши, турки и персы не торопились встать под знамена высокой Европы. Они не просто торговались, пытаясь получить для себя дополнительные выгоды, имея свои обиды на русских, они не хотели выступать застрельщиками в предстоящей войне. И Стамбул, и Тегеран были готовы присоединиться к большим европейцам сразу после того, как финны добьются успехов на севере, а британская и французская авиация сотрет с лица земли Баку и Батуми. Это была их твердая позиция, и как господа дипломаты ни нажимали на них, южане твердо стояли на своих позициях. Аналогичное положение было и с японцами. Эти азиаты любезно улыбались, жали руки и были полностью согласны с намерениями европейцев наказать Сталина, но не спешили сомкнуть свои ряды с ними. Японский военный атташе рассыпался в благодарности за идею нападения на Хабаровск, обещал известить свое правительство, но дальше никаких действий не последовало. Токио, как и южане, занял выжидательную позицию, не спеша брать на себя какие-либо обязательства. Единственно, кто открыто изъявил готовность ударить по русским, были остатки банд басмачей, нашедших приют в Афганистане. Получив богатые подарки, они охотно согласились перейти границу и пустить Советам «красного петуха», но одних их было мало для реализации громадных планов Чемберлена и Айронсайда. Басмачи и поддерживающие их племенные вожди были оставлены про запас, и все свои силы британские дипломаты бросили на финнов, которые загорелись буквально с одной спички. Идея новой войны с русскими вместе с остальным свободным миром полностью захлестнула умы «горячих финских парней», заседающих в высоких правительственных креслах. Чувствуя поддержку локтя «большого брата», они были готовы свернуть горы и шагнуть на восток так далеко, насколько это им позволяла длина ног и крепость штанов. Настроение было бодрое, задиристое, и в этом в определенной мере была виновата Москва. Это она плескала масло на горячие угли финского костра, предлагая Хельсинки заключить договор по укреплению безопасности в Финском заливе. И чем больше она это делала, тем сильнее становилась уверенность правителей Суоми, что они идут по правильному пути. Твердость и бескомпромиссность позиции Финляндии в полном блеске показала себя на октябрьских переговорах в Москве, куда она была приглашена Молотовым для обсуждения актуальных вопросов советско-финских отношений. Глава IV Ах, Понтий Пилат, умыть руки ты рад Суровые хмурые тучи висели над Москвой все время, пока в Кремле шли переговоры с финской правительственной делегацией. Холодно и неуютно было в столице Страны Советов, но, несмотря на осеннюю непогоду, в сердцах и душах посланников Суоми светило огромное яркое солнце. Да и как ему было не светить, если это был долгожданный момент торжества и исторической справедливости для маленького, но свободолюбивого народа. Долгое время страна озер и лесов, полученная в качестве военного приза от шведского королевства, находилась под властью русского царя, именуемая Великим княжеством Финляндским. Его жители не платили налогов, не служили в армии, имели местное самоуправление и даже выпускали собственные деньги и почтовые марки. Последние вызывали злое недовольство у императора Александра III, но он ничего не мог поделать, эти права были оговорены финской конституцией, которую даровал финнам брат его венценосного деда. Подобных вольностей не имела не только ни одна провинция Российской империи, но даже ни одна провинция просвещенной Европы на всем протяжении XIX и в начале XX века. Им о такой привилегированной жизни можно было только мечтать, однако «угнетенные и порабощенные русским царизмом» финны хотели большего. Только полная свобода была нужна славным детям Севера, чью славную столицу Хельсинки оккупанты именовали Гельсингфорсом, а их самих – чухонцами. Пепел Клааса гулко и яростно стучал в сердцах пылких финских парней, и они самозабвенно ждали момента, когда появится возможность освободить светлоокую Деву Финляндии из лап страшного русского медведя. Терпеливым и настойчивым людям всегда везет, повезло и финнам. После столетнего ожидания дети лесов и озер получили благосклонность от госпожи Фортуны, да еще какую. Словно извиняясь за свое прежнее невнимание к этой далекой стране, она высыпала на Финляндию из своего знаменитого рога изобилия целую охапку всевозможного счастья.