— «Трагические иероглифы» — это, конечно, не чайники, — кивнул Славка. — Тут не выиграешь, а проиграешь. Вещественное доказательство налицо. — Вещественное доказательство, оно, конечно… — сказала Лёлька. Она жевала финик. За окном гулял Трамвайчик. Он поглядывал на школу — поджидал Стаську и Славку. Воробьи его знают и не боятся совсем. Полностью привыкли. Трамвайчик не гавкает. Он любит тихо предаваться размышлениям над жизнью. Пятый «Ю» сейчас тоже тихо предавался размышлениям над своей жизнью. — А если всё-таки по общественной линии… Исполком, профком. — Это не одно и то же. Исполком — это исполнительная власть… — …ком — не власть. Не получается. — Тогда комитет. — А где исполком? — Он там же, где и райком. — А профком? — Не знаю. — Я знаю! Профком в школе. Дарья Ивановна — председатель профкома. — Тогда нам это не подходит. — В школе не профком, а местком. — Всё равно Дарья Ивановна. — А я слышала, что исполком штрафует. Нашего соседа на десять рублей оштрафовал за скандал в общественном месте. — Исполком даёт квартиры, — сказала Таня. — Вот что он делает. — А нам местком давал квартиру. — А у нас всё равно что скандал. Вдруг оштрафуют? Вернулась Искра. Вместе с ней появился в классе Трамвайчик. Он проник в школу. И не мудрено: дед Валерий для него свой человек. Трамвайчик увидел Стаську, Славку и всех других ребят — обрадовался. Негромко гавкнул. Поприветствовал. Но Джавад строго помахал ему пальцем. Ребята боялись теперь собственной тени. Трамвайчик замолк и спрятался под учительский стол. — Ну что? — кинулись ребята к Искре. — Где Галя? Что сказала? — Она сказала то же, что и Марта Николаевна. Что все говорят. — Не придёт, значит? — Нет. Сами, говорит, проводите сбор о собственных недостатках. — Да что они заладили — сами и сами! — попробовал было возмутиться Славка, но замолк. — Фиктивные оценки. Подлог. Вот что ещё сказала. — Так мы ведь… чтоб хуже, а не лучше, — возразил Стаська. — Мы ведь не пятёрки… — Всё равно подлог, наверное. — А если бы всем пятёрки! — размечтался Вовка Зюликов. — Всех через класс вперёд. В седьмой прямо! — А в четвёртый прямо не хочешь? — Алексей Петрович всё равно бы что-нибудь придумал. Учись, оправдывай пятёрки. На всю жизнь бы хватило оправдывать! — Я бы сразу оправдала, — бодро заявила Лёлька. — Молчи ты! — А вдруг оштрафуют каждого на десять рублей? — Почему каждого? — сказал Стаська. — Пускай штрафуют меня и Славку. — Если будут штрафовать, пускай каждого, — ответил Вадька. — За одно дело боремся. — Или всех, или никого! — закричал Кобылкин. Лёлька подозвала Трамвайчика и предложила ему кусочек финика. Трамвайчик съел. И в знак благодарности взобрался к Лёльке на колени. Он чувствовал, что ребята чем-то озабочены. И хотел быть рядом. Вдруг потребуется и его помощь. Он — простая собака — многое понимает и умеет. — А вы знаете, про наш класс известно уже не только в переулке. Скоро по всей Москве узнают. — Это пожарники ездят и всем небось рассказывают. — Я теперь в «Юные друзья пожарных» ни за что не запишусь, — сказал Джавад свирепо. — Никто и приглашать не будет. Мы неуспевающие. А неуспевающих ни в какие кружки и «Друзья» не записывают. — Всё равно конец года. — И на будущий год не запишут. — А для нас не конец года, а уже начало. В двери заглянула Клавдия Васильевна: — Вы что сидите? — Собрание, — ответил Вадька. — Сбор, — сказала Маруся. — О недостатках. 12 В городе поют петухи. Кудахчут куры. Поют и настоящие канарейки, мастера-вокалисты. Кричат и настоящие попугаи. Это Птичий рынок. Но, кроме птиц, здесь продаются кролики, поросята, рыбки для аквариумов, собаки, зайцы, ежи, лисицы. Продаются червяки для корма рыбам, просо и пшено для корма птицам, горох, кукуруза, ячмень. Продаются пустые бутылки удивительных фасонов и размеров, старые книги, спинки от кроватей, удочки, стулья, грабли и лопаты, и опять книги, и опять ежи и лисицы. Нет такого другого рынка в Москве — крикливого и разнообразного. Ребята приехали на рынок с определённой и совершенно ясной задачей. Они знали, что им надо купить. С ними был Трамвайчик. Собственно, Трамвайчик и навёл ребят на мысль о Птичьем рынке. Отец близнецов купил Трамвайчика здесь. И сказал потом дома, что на Птичьем рынке нельзя купить только птичьего молока. Ребятам не требовалось птичье молоко, а им требовался… классный журнал. Может быть, кто-нибудь продаёт лишний! У кого-нибудь завалялся. Они его купят, отдадут в школу, и всё в порядке — не надо будет нарушать никакую инструкцию, не надо будет допускать подчисток, поправок, зачёркиваний, вырывать или заменять страницы. А надо будет только, не нарушая инструкции, переписать чисто из одного журнала в другой журнал все оценки, кроме «трагических иероглифов». И не будет больше никаких второгодников. Просто и гениально. Всё простое всегда гениально. Или, кажется, наоборот: всё гениальное часто бывает простым. Но не в этом дело. Дело в классном журнале, который где-то лежит на Птичьем рынке. Его надо найти и купить. Вот и всё. Ребята были преисполнены бодрости и надежд. Только Трамвайчик был грустным и каким-то потерянным. Едва плёлся где-то сзади. Он решил, что его привезли на Птичий рынок, чтобы опять выставить на проезжую часть для продажи.