В комнате тишина. Ребята, объятые страхом, молчат. На них направлены шланги. И близнецы молчат. Шланг — не кувшин. Он как даст — забудешь имя и фамилию. А лейтенант извинился перед мамой и ещё сказал, что всё это относится к пятому классу «Ю». И что хотя сегодня и день рождения, но опять может быть драка. В любой момент, как пожар. И вот жители микрорайона обеспокоены и обратились в пожарную команду, чтобы пожарная команда присмотрела за братьями Шустиковыми и лично их гостями. Так что день рождения пускай продолжается, а пожарные будут присматривать. Все стволы — на очаг! И тут в комнате, при полной тишине и смятении, появился Трамвайчик. Он вошёл и застенчиво остановился посредине — маленький длинный пёс на коротких лапах. А потом вошёл папа, взглянул на пожарных и удивился. 7 В школе идут уроки. Слышны голоса преподавателей. В одном из коридоров прячется опоздавший: в школе везде опасно. Везде обнаружат. В учительской тикают электропервичные часы, поворачивают диск с секундами. Каждая секунда на учёте, потому что учащиеся каждую секунду получают новые и новые знания. Идёт учебный процесс. А потом начинается тоже процесс… выветривания. Это, когда учащиеся каждую секунду теряют приобретённые знания. В подобном случае выветривание нужно рассматривать как стихийное бедствие. Даже Марта Николаевна согласится с этим. В пятом классе «Ю» — урок арифметики. На доске написан пример с десятичной дробью, которую надо обратить в обыкновенную. Ребята пишут в тетрадях, обращают одну дробь в другую. Стаська, как всегда, сидит во втором ряду на первой парте, а Славка — в третьем ряду на четвёртой парте. Славка и Стаська тоже пишут в тетрадях, обращают дробь, но при этом поглядывают друг на друга. Клавдия Васильевна в конце урока всегда берёт в руки журнал — это для выяснения степени выветривания знаний. А потом ещё отмечает, кто отсутствовал. Близнецы ёрзают на партах, нервничают. Ну почему они не переродились в корне? В своё время. Ну почему? Стаська даже не обращает внимания, что он лысый и что на это обратила внимание вся школа. И что его стучали по голове, как Славку. Скрипнула дверь — это бродит опоздавший. Не рискует войти в класс. Урок ведёт сама Клавдия Васильевна, и мигом схлопочешь не только в журнал «О» (опоздал), но и замечание в дневник. Клавдия Васильевна пишет на доске другой пример, когда наоборот — обыкновенную дробь надо обратить в десятичную. — Стася, ты почему невнимательный? — Я… ничего. — И Стаська поглядел на брата. Они всё утро думали, что можно предпринять, чтобы исчез журнал. Так и не придумали. В школу даже пораньше пришли, и со своим слесарным инструментом. Но вытащить журнал — дело невыполнимое. Никакой труд не поможет: шкаф — из толстых досок, каждая доска — из чистого дуба. А срез коры показывает, как устроен дуб и другие крепкие породы. И вот ещё что… учительская не бывает пустой. Если учителя и директор уходят в классы давать уроки — совершать учебный процесс, — Дарья Ивановна всё равно сидит в учительской. Она завхоз. Учебным процессом не занимается. Опять скрипнула дверь. — Батурин, — сказала Клавдия Васильевна, — проверь, кто там. Вадя пошёл проверить. Опоздавший спрятался за угол. Но увидел Батурина и показал ему знаками — меня пет. Меня ты не видел. Опоздавший надеялся как-нибудь проникнуть в класс до тех пор, пока Клавдия Васильевна отметит опоздавших и отсутствующих. Подобные случаи бывали. Удавалось. Вадя вернулся на место и сказал: — Там никого. Слышно, как приехала машина. Это Шустиков папа. Он поговорил с дедом Валерием и тётей Acей и уехал. Стаська напряжён. И Славка напряжён. Но — никаких драк и столкновений. Ребята не понимают, в чём дело. Обычно братья на первом же уроке начинали драться. А сегодня только поглядывают друг на друга и молчат. Клавдия Васильевна подходит к партам, смотрит, как ребята обращают дроби. У Димки Токарева с дробями не ладится и с ногами тоже: утром опять прыгал и не выяснил, какая нога толчковая. — Токарев, — Клавдия Васильевна заглядывает к Диме в тетрадь, — потерял единицу. А я говорила: когда обращаете обыкновенную дробь и десятичную, не пренебрегайте единицей. При слове «единица» Стаська и Славка вздрогнули. Дверь опять скрипнула. Приоткрылась. Клавдия Васильевна была в глубине класса и не слышала. Дверь осталась приоткрытой. В щель наблюдал опоздавший. * * * Алексей Петрович сидит у себя в кабинете и читает записки, которые он снял со своей ручки-ракеты. Зазвонил телефон. Алексей Петрович взял трубку. Это Шустикова-мама. Она рассказывает Алексею Петровичу, что с детьми произошло чудо: они утихомирились. Совсем другие ребята. Вместе позавтракали и вместе пошли в школу. Может быть, повлияло животное? А может быть, и… — А может, пожарная команда, — смеётся Алексей Петрович. Он просматривает одну из записок. — Мне вот тут сообщают, что всё в порядке. Лейтенант сообщает. Ещё директор говорит, что в истории были войны, которые длились так долго — семилетняя, тридцатилетняя, столетняя, — что в конце концов можно было даже забыть, из-за чего они, собственно, начались, но они всё-таки кончились! * * * Клавдия Васильевна возвращается к учительскому столу, садится и берёт в руки классный журнал. Открывает. Смотрит. И ещё смотрит. И ещё… И ещё… Она… ничего не понимает. Вдруг меняется в лице. Лихорадочно перелистывает журнал, страницу за страницей. Опоздавший тихонько крадётся к своему месту. За опоздавшим и за Клавдией Васильевной наблюдают ребята. Но Клавдия Васильевна настолько поражена чем-то в журнале, что даже не замечает опоздавшего. — Что это? — говорит она едва слышно. Опоздавший замирает. Но Клавдия Васильевна по-прежнему его не видит, она видит только классный журнал. — Что это? Клавдия Васильевна смотрит на Стаську, потом на Славку. Класс догадывается — случилось нечто невероятное. Ребята вскакивают с места. Обе партии. Они готовы к бою. Вскакивают и братья.