Пограничники быстро обыскали меня. Зато сумку распотрошили. В днище один из полицейских обнаружил потайной карман. Чем-то набитый. — Ну вот, что и требовалось доказать, — торжествующе сказал он. — Что же вы так сопротивлялись? Надо было сразу сказать. Достал ворох бумаг. В цветном пакетике. Развернул и увидел журналы. Улыбнулся. Переворошил журналы. Перелистал. Ничего не обнаружил. Осмотрел. Улыбка медленно сползла с лица. — Что это? «Сладкие крошки»? Эротические комиксы? А где другие документы? Что это значит? Или тут шифр? Такахаси и еще двое полицейских бросились к журналам. Тщательно осмотрели. Прощупали каждый лист. Ничего не нашли. Один из полицейских начал кричать на Такахаси. Тот оправдывался. Потом спросил меня: — Что это такое? Откуда эти журналы? Я состряпал виноватую физиономию. — Ну, мне понравились. Я хотел посмотреть. Взять домой. У нас таких нет. А что такого? Разве это запрещено? Такахаси внимательно изучил мою физиономию. — И что? Ты спрятал это в потайной карман сумки? Но почему? Я пожал плечами. — Ну как. У нас такое нельзя возить. Могут придраться. Поэтому я спрятал. Полицейские выдохнули. Такахаси разочарованно вытянул лицо. Самый главный полицейский что-то сказал. Швырнул мои журналы на сумку. И вышел. За ним потянулись другие. По-моему, он вовсе не полицейский. Переодетый контрразведчик. Остались только Такахаси и еще один пограничник. — Все, я могу идти? — спросил я. — Надеюсь, у вас не запрещено возить такие журналы? Такахаси снова вздохнул. Улыбаться он перестал. Уже давно. — Да, можете идти. Некоторые комиксы для взрослых возить нельзя. Но у вас тут легкий стиль. Так сказать. Так что, ничего страшного. Я собрал комиксы. Положил вещи в сумку. Вышел, все также держа билеты в руках. У стены в коридоре стояли Смелов и Бурный. Тоже с развороченными сумками. Взъерошенные. Видимо, Бурный пытался сопротивляться. Когда их обыскивали. — Ну что, тебя отпустили? — спросил Леня. — Можем идти? Я кивнул. Мы быстро прошли паспортный контроль. Вышли к самолету. Багажа с собой не было. Поэтому сумки мы тащили с собой. Уже в самолете Леня снова спросил меня: — Что за конверт ты все время таскаешь в руке? От родителей, что ли? Когда успел получить? Но я уже спрятал конверт в карман штанов. Туда же сунул билеты, карты, паспорт. Застегнул на пуговицу. — Да так, какое-то письмецо. Не знаю даже, о чем оно. Еще не вскрывал. Леня безразлично кивнул. — А, ну понятно. Ладно. Вскоре двигатель заревел. Самолет помчался вперед. Оторвался от полосы. И поднялся в небо. Только теперь я позволил себе чуть расслабиться. Откинулся на спинку кресла. И закрыл глаза. Перелет прошел спокойно. Когда проходили пограничный контроль, я думал, надо ли вызвать ответственного товарища. Но передумал. Зато в аэропорту у выхода сразу набрал Воловникова. Тот мгновенно взял трубку. Как будто ждал. — У меня для вас есть кое-что, — сказал я. — Послание. Сейчас привезу. Воловников помолчал. — Нет. Не надо. Не дергайся. Оставайся в аэропорту. И жди. Отправь парней по домам. И положил трубку. Ладно. Я подошел к приятелям. — Значит так, парни. У меня срочное дело нарисовалось. Придется ехать одному. Езжайте домой. Бурный кивнул, а Смелов спросил, все ли в порядке. Я сказал, что это связано с отчетом. По поездке. — Это не тот отчет, что связан с Мигуновым? — прищурился Леня. — И не с тем конвертом, который ты получил непонятно откуда? Я погрозил ему пальцем. — Меньше знаешь, крепче спишь. Вообще не заикайся об этом. Это не твой секрет. И не мой, — посмотрел на Бурного. — Ну, Ваня и так у нас молчун. А вот ты, давай, тоже не болтай. Понял? Смелов кивнул. Я посадил их на такси. Потом ждал у телефона. Через пять минут ко мне подошел плечистый парень в сером костюме. И в черном пальто. — Ермолов Виктор? Пойдемте со мной. Усадил в «Жигули». На заднее сиденье. Сам уселся зв руль. Машина рванула с места. Судя по реву движка и резвости хода, мотор форсированный. Хотя сама машинка как будто неказистая. Я думал, мы едем в Лубянку. Но мы доехали до Горького. И свернули во двор. Остановились у неприметного здания. — Второй этаж, — сказал водитель. — Пятая квартира. Я поднялся наверх. Дверь открыл Воловников. — Ну, с приездом, — мы поздоровались. Прошли на кухню. Я отдал конверт. Воловников вскрыл его. Бегло просмотрел бумаги. Вышел в другую комнату, вернулся с томиком Малой Советской энциклопедии. Взял бумажку, сверился с шифром. Что-то выписал. Мне надоело смотреть. Я отвернулся к окну. Смотрел на деревья во дворе. Покрытые снегом. А еще на детей, играющих в снежки. — Это то, что нужно, — сказал сзади Воловников. — Ты даже не представляешь, как помог нам, Витя. Как ты пронес через границу? Я продолжал смотреть в окно. — Старый принцип. Хочешь спрятать, покажи всем. Я все время держал в руках. У всех на виду. Они ничего не заподозрили. Воловников подошел ко мне. — Ну что же. Это важные сведения. Очень. Спасут наш ядерный щит. Вот тебе вкратце. Если интересно. Тут данные грузоотправителя. Компании из Японии. Транзитом через нашу страну. На грузовике. А внутри находится секретная установка. И попутно, по мере прохождения через территорию нашей страны, она сканирует наши системы. И собирает данные. Благодаря тебе, мы знаем точное название груза. Откуда и когда выйдет из Японии. И когда прибудет к нам. Это позволит нейтрализовать вред. Я вздохнул. И повернулся к разведчику. — Все-таки вы втянули меня в свои игры. Хотя я был против. До самого конца. Воловников поднял ладони. Словно сдавался. — Витя, мальчик мой. Ты даже понять не можешь, какую услугу оказал нам. Проси теперь, что хочешь. Получишь, что угодно. Хотя, есть одно предложение, которое тебя заинтересует. Я покачал головой. — Вряд ли у вас есть что-то интересное. То, что как раз подойдет для меня. Воловников улыбнулся. — Нет, я уверена в этом на сто процентов. Даже на двести. Против воли, я пристально посмотрел на чекиста.