Я прибежал в парк. Изо рта вырывался пар. Снега мало. Но очень холодно. Хотя для меня, как последователя Ледяной недели, терпимо. Сначала просто удары по воздуху. Я постепенно разогревал все мышцы. Двигался медленно. Потом все быстрее. Редкие прохожие с интересом смотрели на меня. Я не обращал на них внимания. Сделал ката санчин. Потом огляделся. Сейчас у меня по плану удары по твердым поверхностям. По деревьям и камням. Можно ли лупить их елочки? Сломаю что-нибудь, потом будет скандал. Оно мне надо? Надо бы лучше сходить в спортзал. Поэтому вместо ударов я снова устроил бой с тенью. Отработал быстроту. А еще надо было поднять учеников. Чтобы отработать спарринг. Лучше пойду обратно. Подниму этих лоботрясов. Я побежал в гостиницу. Вскоре вернулся. Только сунулся в номер, как меня перехватил Свечников. Сотрудник нашего посольства. Воловников и Мигунов ничего про него не говорили. Но я так понял, он по тоже из КГБ. Типа куратора. Наблюдал за нами. Вчера просил сообщать о всех передвижениях. Настоятельно. Сейчас его круглое лицо вытянулось от беспокойства. Под глазами мешки. Заметны даже в полумраке коридора. Плохо спал. — Ты видел Мигунова? — Свечников оглянулся. Нет ли кого на этаже. Но мы были одни. — Что-то я его найти не могу. Ни его. Ни ребят. Я остановился. — Как так? Они вчера пришли? Или нет? Свечников удрученно покачал головой. — В том-то и дело. Нету их. Не приходили. Это уже серьезно. Исчезнуть в первый же день. После отправки на важную встречу. Провал. Явный провал. — Я уже доложил, куда следует, — Свечников осунулся от усталости и беспокойства. — И меня отнюдь не похвалили. Я уже обзвонил все полицейские участки. И больницы. Их нет. Как сквозь землю провалились. Если появятся, сразу дай мне знать. А пока что оставайтесь в гостинице. Никуда не уходите. Ага, еще чего. Я сегодня к Ояме должен ехать. — Ну уж нет, — я набычился. — У нас назначены важные встречи. На сегодня. И мы сюда не для того приехали, чтобы сидеть в четырех стенах. Нет, так не пойдет. Свечников напрягся. Но понял, что я не послушаюсь. Все-таки попробовал надавить. — Послушай, сынок, надо будет, я позвоню, куда следует, — сердито сказал он. — И вы вообще домой отправитесь. Первым же рейсом. Но я тебя пока по-хорошему прошу. Есть дела поважнее ваших танцев в халатах. Вот тупоголовый. Я уперся рогом. — Ну, так звони. Куда следует. А я свое сказал. Мы уходим по делам. Благо, не стал со мной ругаться. Хотя и позеленел от злости. — Ладно, мы с тобой потом поговорим, — Свечников погрозил мне пальцем. И пошел по коридору. На ходу обернулся. — Если увидишь их, сразу сообщи. И исчез за лестничным пролетом. Я хмыкнул и вошел в номер. Принял душ, переоделся. Вскоре проснулись Бурный и Смелов. — Ты вообще спал или нет? — пробурчал Леня. И поплелся в ванную. Умываться. Я уселся ждать. Пока придет Такахаси. И еще думать. Что делать? По большому счету, меня это не касается. Я уже сказал Воловникову. Это их дела. И если Мигунов провалился, то это его проблемы. Я и пальцем не пошевелю. Чтобы его вытаскивать. Не то чтобы у меня нет желания. Но нет полномочий. И опыта. Я просто каратист. А не разведчик. Вон, пусть Свечников бегает. Но есть другая проблема. Если Мигунов попался, меня могут посчитать его сообщником. И тоже арестовать. Вот чего хотелось бы избежать. Только как это сделать? Стук в дверь. Бурный открыл. На пороге сияющий Такахаси. — Вы уже проснулись. Как хорошо. А у меня прекрасные новости. Руководство киокушинкай готово встретиться с вами. Прямо сейчас. Я пытался понять, знает ли он про Мигунова. Но даже если и знал, Такахаси невозможно вскрыть. Слишком улыбчивый. Слишком доброжелательный. — Тогда поехали, — кивнул я. Скорее, пока не примчались из посольства. И не заперли нас в четырех стенах. — Мы выйдем через минуту. Такахаси вышел. Мы быстренько собрались. И тоже выскочили из отеля. На этот раз нас ждала машина. «Mazda Familia» синего цвета. Неброская такая. Мы нырнули внутрь. — Ох ты, смотри какая, — восхищенно осмотрелся Смелов. — Надо же. Машина плавно тронулась с места. Двигатель шумный, но не сильно. Хорошая такая семейная машинка. — А куда мы едем? — спросил я у Такахаси. — Далеко ли? Из-за исчезновения Мигунова нам и самим стоит подстраховаться. Чтобы и нас не похитили. — Как вы и сказали, — Такахаси обернулся с переднего сиденья. Широко улыбнулся. — В хонбу додзе киокушинкай. То есть, в штаб-квартиру Международной организации карате. Как его называет Ояма. Я посмотрел на дорогу. Примерно этим путем мы и шли вчера. Ах да, точно. Вспомнил. Уже в 1964 году Ояма построил хонбу додзе. Не так уж и далеко от своего первого зала «Ояма додзе». В котором мы вчера были. В том же районе. Только на другой улице. Более респектабельное здание. Не на отшибе, как вчерашнее. — Зачем же мы поехали на машине? — спросил я. — Можно было и пешком пройтись. Такахаси покачал головой. — Вы гости из Советского союза. Когда мы сказали сенсею Ояме, что в вашей стране очень почитают карате, он обрадовался. Мы не можем привести вас пешком. Это неуважение. Вскоре мы доехали до улицы Ниши-Икебукуро. Большая и оживленная улица. Неподалеку заснеженный парк. Такси остановилось возле четырехэтажного здания. Да, это и есть штаб-квартира. Кекусин кайкан — «Дворец общества абсолютной истины». Район Тосима. — Выходим, — я выпрыгнул из машины. — Вот это место. Нетерпеливо дождался, пока выберутся остальные. Потом побежал вперед. Неужели я увижу сейчас легендарного основателя киокушинкай? В прошлой жизни не успел. Так хоть сейчас познакомлюсь. Когда Ояма в самом расцвете сил. Мы вошли в здание. На первом этаже нечто вроде ресепшн. Симпатичная девушка. В деловой юбке. И еще парень. В костюме. Такахаси заговорил по-японски. Кланялся, объяснял. Девушка и парень вскочили. Тоже поклонились. Быстро указали в сторону широкой лестницы. Мы поднялись на второй этаж. Народу немного. Вошли в один из залов. И сразу увидели тренировочное посещение. А внутри группу людей в каратэги. Они сидели полукругом на матах. А в центре стоял Масутацу Ояма. Основатель киокушинкай Я задохнулся от волнения. Вот уж действительно неожиданно. Сбылось то, о чем не мог мечтать. Мы остановились на пороге. Ояма был точно такой же, как на фотографиях и в кино. Смуглый и белозубый. Чуть выше среднего роста. Сильный, грозный, плотный. Гора мышц и мускулов. Голова подвязана полотенцем. Сенсей что-то громко объяснял ученикам. При этом махал руками. Оглянулся на шум, увидел нас. Пригласил ближе. Мы сняли обувь и вошли в додзе. Поклонились на входе. Ояма и ученики с интересом наблюдали за нами. Просторное помещение. Весь пол деревянный. В одном углу — фотография одного из основателей и табличка с иероглифами. Рядом алтарь. Зеркала на одной из стен. В другом углу маты. А еще штанги, гантели и скамейки для тяжелой атлетики. Окна большие и широкие. На стене рядом со входом гвозди, на которых висела одежда учеников. Мы подошли ближе. Я неотрывно смотрел на Ояму. Может, мне это снится. Такахаси снова объяснил по-японски. Кто мы такие и зачем сюда явились. Ояма улыбнулся.