Пожалуется папочке тренеру? Что их побил один-единственный боец. Из соперничающего клуба. Или сочинит сказку? Про нашествие полчищ врагов. Или про чересчур жесткий спарринг. Скорее всего, второе. Он не из тех, кто говорит правду. Причем в лицо. Предпочтет соврать. Ну и ладно. Это мне даже выгоднее. Я дошел до метро. Спустился вниз. И отправился в общагу. Первым, кого я встретил на проходной, был Щепкин. Глава 6. Удар двадцать четыре часа Тренер хмуро глядел на меня. Потом оглянулся на каменду. Тетка с жадным любопытством смотрела на нас. Щепкин вздохнул. Кивнул на дверь. — Пойдем. Поговорим. Да, весело. Быстро он, однако, узнал, что к чему. И сориентировался. Примчался ко мне. — Витя, а это кто? — тут же поинтересовалась глава общаги. Вот ведь любопытная тетка. Всюду надо нос сунуть. Хотя, с другой стороны, правильно. Мало ли что. Надо бдить. — Родич твой? Я кивнул. — Ага. Двоюродный дядя. Хочет дать денег. На учебу. И вообще, похвалить. За поведение. Правильно, дядя? Щепкин весело улыбнулся. Когда надо, может ведь. Построить из себя веселого мужика. Компанейского. — Конечно, племянничек, — он хорошенько потрепал меня по голове. Правда, за вихры схватил сильно. Крепче, чем надо. Повернулся к каменде. — Он у меня такой шалун и озорник. Но учится хорошо. Одна учеба на уме. Поэтому я его и хвалю. Комендантша улыбнулась. Вроде успокоилась. Кивнула. Отпила чай из кружки. — А он говорил, что каратист. Вы его отговорите. От этой дурацкой затеи. А то башку сломают. Мозги выбьют. Или он кому-нибудь. Вон, уже избитый. Это его на тренировке так. Что это за карате такое? Сплошной мордобой. Щепкин перевел взгляд на меня. Странный такой взгляд. Недобрый. Хотя и продолжал улыбаться. Фальшиво. — Конечно, отговорю. Я с ним как раз насчет этого хотел поговорить. Ну, счастливо вам. А мы пойдем. И вытащил меня на улицу. Мы пошли вокруг общаги. Я до сих пор в разорванной одежде. И с синяками. На ходу поглядывал на тренера. Тот шел рядом. Молчал. О чем-то думал. Мы свернули по дорожке. Вокруг росли деревья. Ну, чего он молчит? — Я уже говорил с Лавровым, — сказал, наконец, Щепкин. — Он рассказал, что случилось в его зале. Кто-то пришел. Настучал его ребятам по башке. Раскидал, как щенят. Переломы, сотрясения. Кровотечение. Мы шли дальше. Так, посмотрим чего дальше. Молчать, как партизан, я не собирался. Будет спрашивать, скажу. И объясню, почему так сделал. — А ты явно недавно дрался, — продолжил Щепкин. Указал на синяк. Коснулся разорванного рукава футболки. — Не знаешь, это разве не совпадение? Кто бы там мог быть? В «Белом лотосе»? Он явно издевался. И пока что сдерживал себя. Мы прошли еще немного. Дорожка усыпана желтыми листьями. Кусты у обочины пожухли. Я остановился. — Да, совпадение интересное. Наверное, это был я? Как думаете? Щепкин тоже притормозил. Улыбнулся. Скривил губы. — Какой ты молодец. Избил десяток бойцов противника. Включая самого лучшего у них. И теперь гордишься этим? А как же мой запрет? Тебе похрен на него? На меня? Я покачал головой. Ну вот, началось. Выяснение отношений. — Нет, не похрен. Я хотел разобраться за Леню. Потому что вы хотели спустить это дело на тормозах. Щепкин усмехнулся. Его злило мое непослушание. Насчет Лени ничего не сказал. — Я же сказал, что разберусь с этим. Ты мне не веришь? Если бы я был восемнадцатилетним юнцом, то поверил. Но еще с прошлой жизни я знал, что деда Мороза не существует. Поэтому поглядел сенсею в глаза. — Если бы верил, не пошел в «Белый лотос». Я хотел, чтобы их посадили. Но это никому не надо. Поэтому я действовал. Сам. Щепкин перестал улыбаться. Глаза превратились в узкие щелки. Игры кончились. Я думал, он закатит мне оплеуху. Тогда бы я ответил. Но тренер сказал: — Ты исключен из моего клуба. Больше не приходи. И о чемпионате забудь. Я молчал. Однако, жестокое наказание. Просто за то, что я ослушался? — Я тебе сказал, — продолжил Щепкин. — Что сам разберусь. Попросил довериться. А ты что? Чихал на меня. На мою просьбу. Так что, больше не приходи. Тупой баран. Плевать, что ты у нас такой талант. Ничего, обойдемся. Я тебя вообще из карате выкину. Из карате всего Союза. Ишь ты, какой. Самый важный. Он что, думает здесь бог и царь? Я уже видал таких. Тоже пытались всех подмять под себя. — Один вопрос, — сказал я. Щепкин вроде высказался. Собрался уходить. Но я ему не дал. — Кто сказал? От кого ты узнал, что это я? Ты примчался слишком быстро. Хотел меня остановить. Значит, тебе сказали. Кто меня сдал? Кто из учеников? Неужели Бурный? Поэтому и не пришел к «Белому лотосу»? Я надеялся, что Щепкин скажет. У него сейчас хорошо развязался язык. Тренер чуть улыбнулся. — Это твой друг. Тот самый, кого ты привел. Олег Крылов. Сказал, что переживает за тебя. Не хочет, чтобы тебя избили. Как Смелова. Двойственное чувство. С одной стороны, я рад, что это не Бурный. Убедился, что тот не предатель. С другой стороны, Крылов оказался крысой. Ладно, не пошел вместе со мной. Но зачем сдавать? Как теперь я с ним? В одной комнате живем. Постараюсь не избить. — Ладно, отдыхай, — Щепкин смерил меня взглядом. — Но ко мне не подходи. Ты теперь изгой. Слова-то какие, громкие. Я смотрел, как тренер ушел. Поглядел в широкую спину. Что это было? Желание избавиться от конкурента? На ранней стадии? Или какие-то комплексы? Ладно, хер с ним. Я вернулся в общагу. Надо переодеться. Подумать. — Ну что, поговорил с дядькой? — спросила тетка на вахте. — Он уже ушел? Я кивнул. — Ага. У него дела срочные. Сказал мне не шалить. И не приезжать домой. У него там сейчас ремонт. Все занято. Взбежал в свою комнату. Открыл дверь. И сразу наткнулся на Крылова. Еще на Антона и Сергея, двух заучек. Олег увидел меня. Сделал удивленную рожу. Вскочил с койки. — Ничего себе. Ты все-таки пошел туда? И как все прошло? Ага, он еще не знает, что я видел Щепкина. И что я знаю о его длинном языке. Я толкнул Олега в грудь. Бить не стал. Я сейчас успокоился. Понял, что не буду вести себя, как Щепкин. Крылов действовал, как считал нужным. Не хочу его упрекать. Но вот доверять теперь не смогу. — Эй, ты чего? — закричал Олег. Антон и Сергей оторвались от учебников. Антон присвистнул. — Ничего себе, каратист. Это ты где так тренировался? Я достал из шкафа запасную одежду. Мыльные принадлежности. Кивнул на Крылова. — А вот у него спросите. Он любому готов рассказать. Хоть прохожему на улице. И отправился мыться. Крылов сделал каменное лицо. Закрывая дверь комнаты, я слышал, как Антон спросил: — Что стряслось? Можешь объяснить?