На прощание мы зачем-то чокнулись, он бутылкой, я – своим стаканом, и отхлебнули по неслабому глотку каждый своего напитка. После этого он ушел. А я сидел и переваривал новую абсолютно бесполезную информацию, полученную в результате этого спонтанного разговора с моим новым знакомым – Роном МакКонелом. А еще из головы не шел погибший русский турист, который так же, как я отдыхал здесь в одиночку. Виктор Колосов – у меня хорошая память на имена. Даже слишком хорошая. Вот так сюрприз в день прибытия. О чем мне еще было думать? Я сидел и думал. Думал и прихлебывал разбавленный колой виски, пока стакан не опустел, а навалившаяся усталость не заставила вернуться в номер. Я закрыл за собой дверь, выключил кондиционер, чтобы не простыть под ним за ночь, разделся, быстро принял душ и рухнул на кровать, даже не притронувшись к принесенной мне еде. 3 Когда я проснулся, то на мгновение подумал, что проспал. Потом вспомнил, что я в отпуске, нахожусь на чудном острове, и мне некуда спешить. Это ли не счастье? Возможно. По крайней мере, мне было приятно просто лежать и нежиться в постели, слушая, как за окном на улице шелестят на ветерке листья пальм, и гудит где-то вдали мотор какой-то лодки или катера. Повалявшись еще немного, я встал. Отыскал свой телефон и включил его. Убедился, что мне никто не звонил и не писал, долго сидел в задумчивости на краешке кровати и вертел его в руках. Потом поставил заряжаться. Бессмысленно потоптался босиком по прохладному кафелю, разглядывая номер, и пошел умываться. В ванной комнате обнаружил дверь, на которую вчера не обратил внимания, открыл ее и вышел в крохотный внутренний дворик, огороженный стеной чуть выше человеческого роста. Там был летний душ и аккуратная рабатка с ухоженными зелеными кустиками и цветами. Я не смог устоять перед соблазном и облился в этом душе. А когда с умыванием и водными процедурами было покончено, наконец, взялся за свой чемодан, который еще со вчерашнего дня сиротливо стоял не разобранным у стенного шкафа. Но заниматься раскладыванием вещей по полкам совсем не хотелось. Поэтому я просто натянул шорты с футболкой и вышел на улицу, где в тени деревьев стояли два шезлонга и столик. Через проем арки, обнаруженной мною вчера в ветвях деревьев, открывался вид на белоснежный песок пляжа и бирюзовую воду лагуны. Недолго думая, я сломя голову ринулся в эту зеленую арку. Ноги приятно погружались в теплый песок, а в глаза тут же ударил яркий свет, стоило мне только выйти из тени. Я зажмурился, и больше минуты привыкал к ярким солнечным лучам и сверкающим бликам на воде. По правую сторону от меня вдоль кромки воды до самого мостика, по которому я вчера шел от катера к центральному холлу отеля, тянулся пляж. Справа лагуна поворачивала и уходила вглубь острова. Там находился маленький порт, склады и всякие хозяйственные сооружения. Об этом я узнал из карты в рекламном буклете, который изучал еще перед поездкой. Хозяйственная зона была отгорожена от территории отеля высокой стеной, которая выходила на пляж слева от меня и подступала к самой воде. Но то, что находилось за ней, меня мало интересовало. Я посмотрел на часы. Было около девяти утра. Надо было идти на завтрак, так как он заканчивался в десять утра, а меня не радовала перспектива остаться голодным с утра в первый же день своего отдыха. Я бы, конечно, от голода не умер и мог поесть в каком-нибудь другом ресторанчике или в баре, но это было бы уже за отдельную плату, а так как шведский стол три раза в день входил в стоимость путевки, я не собирался лишать себя этого блага. Мой путь в ресторан лежал почти через пол-острова и центральный холл, где вежливые служащие прощались с одной партией туристов и тут же выдавали ключи новой группе. А в ресторане, расположенном на широкой террасе с видом на океан, я был приятно удивлен обилию европейцев. Повсюду слышалась разноязычная речь, смех, звон посуды и легкая музыка, лившаяся из динамиков, закрепленных на столбах под крышей по всему периметру террасы. На входе меня радушной улыбкой повстречала одна из официанток – миловидная миниатюрная девушка в длинной юбке и форменном пиджаке. Она проводила меня за свободный столик и поинтересовалась, не желаю ли я чего-нибудь попить? Я попросил ее принести мне воды без газа и направился к столам, которые просто ломились от количества разнообразных закусок и основных блюд. Тарелки в руках людей, столпившихся у этих столов, были похожи на громадные тазики. И я дал себе слово, что буду ограничивать себя в еде, потому что знал – мой вес и объемы росли в геометрической прогрессии прямопропорционально ее потребляемому количеству. Обычно, когда я видел, что превращаюсь в бесформенную субстанцию, то находил в себе силы для посещения спортзала, но вернув более или менее подтянутый вид, снова расслаблялся, и все повторялось снова и снова. Еще одним напоминанием о необходимости придерживаться умеренного питания, стало то, что возле стола с салатами произошла встреча, которую можно смело назвать столкновением с бездной. Когда я набирал в тарелку салат из морской капусты, меня чуть не сшибло с ног что-то ужасно большое и тяжелое. Оно уперлось мне в спину, облизывалось, плямкало и тяжело сопело, так что мне даже было страшно обернуться, но я это сделал. За мной стоял размером с двухстворчатый с антресолью шкаф человек, державший в руках корыто, доверху наполненное всем тем разнообразием продуктов, которое только было представлено на завтраке. Он сам весил, наверное, центнера два, и пока меня не перепутали с каким-нибудь моллюском и самого не положили в тарелку на лист салата, я поспешил вернуться за свой стол, ограничившись морской капустой, яичницей с беконом, парой тостов и чашкой кофе. За столом я долго думал, какое прозвище дать этому мужчине – есть у меня такая скверная черта, но на ум не приходило ничего, кроме камбалы-гиганта. Мысленно я улыбнулся сам себе, а потом вдруг вспомнил про утонувшего вчера русского, и хорошее настроение тут же куда-то подевалось. Захотелось отвлечься от этих мыслей, и тут, как специально, на глаза попались сразу два человека, которых мне уже довелось повстречать вчера. Первой была та самая девушка с короткой стрижкой, которая вчера вечером о чем-то говорила с полицейским, сидя на диване в центральном холле. Одетая в то же самое синее платьице она легко плыла между столиков, направляясь к выходу из ресторана. Я медленно пережевывал бекон и, как завороженный, смотрел ей вслед. А ей как будто вообще не было дела ни до кого вокруг. Она просто шла, потом остановилась, словно что-то внезапно вспомнила, обернулась и немного рассеянным взглядом окинула террасу, заполненную людьми. Потом вдруг улыбнулась, смущенно опустила глаза и снова отвернулась. А я так и замер с приоткрытым ртом, ведь улыбка осветила ее личико, в тот момент, когда наши взгляды пересеклись. Или она улыбнулась кому-то, кто находился у меня за спиной? Я невольно обернулся, но не увидел никого, кто смотрел бы ей вслед. Конечно, мне это просто показалось… Ну, с какой стати совершенно незнакомой невероятно красивой девушке вдруг улыбаться мне? Просто я, видимо, польстил себе и придал слишком большое значение совсем незначительной вещи. Как обычно. Это для меня просто беда в отношениях с девушками – либо я переоцениваю их интерес ко мне и предстаю перед ними в образе нахала, который слишком торопит события и требует слишком много, либо наоборот – отступаю, даже если девушка нравится, умолкаю и ничего не делаю, так как считаю, что вряд ли ей интересен. Две крайности. Парадокс. Но, надо признаться, одно время, когда в вопросе отношений предпочтение отдавалось количеству, а не качеству, наглецу везло больше, чем тихоне. Только это везение не приносило морального удовлетворения и нисколько не грело душу. Интересно, как ее зовут, подумал я, медленно возвращая взгляд на брюнетку в синем платье, но она уже покинула сцену, а передо мной неожиданно нарисовался вчерашний приятель. Расплывшись в улыбке, обнажившей его кривые желтоватые зубы, Рон МакКонел стоял передо мной во всей своей красе, то есть со следами похмелья на лице. – Доброе утро, Эрик! – Угу… – ответил я. – Можно присесть к вам? Мне этого не очень хотелось, но прямо отказать, мне показалось, будет невежливо. И я развел руками, не выпуская из них столовых приборов: – Садитесь, пожалуйста… – Спасибо! – он плюхнулся на стул и небрежно бросил на стол тарелку со своей едой. – Здорово, что я тебя встретил, Эрик! Я хотел извиниться за вчерашнее… Я был пьян и, возможно, молол языком, что попало… есть у меня такая особенность – моя бывшая меня всегда за это пилила… – Все в порядке, – поспешил ответить я, чтобы перекрыть этот словесный поток. – Не волнуйтесь, вы меня вчера не сильно потревожили. Не обидели и не оскорбили… Так что, можете не извиняться. – Я рад… Спасибо! – Вы вчера удачно добрались до своего бунгало? – Да, наверное… Не помню, если честно. Но проснулся сегодня в своем номере. Ха-ха! Значит, вернулся и только потом отключился… Видимо, не стоило так налегать на джин в баре, а потом заливать все это пивом! – Гремучая смесь, согласен. А вы, Рон, давно уже здесь заливаете свою тоску? – Нет, только третий день! И знаете, что я вам скажу Эрик? – Что? – Я здесь понял одну простую истину. Если хочешь убежать от своих мыслей, то надо начинать путешествовать – это помогает. И не верьте тем, кто утверждает обратное. Нужен просто прилив новых эмоций и впечатлений. Сначала я думал, что уеду, положу глаз на какую-нибудь деваху и забуду хоть ненадолго о прошлом. Но это все бесполезно! Взять хотя бы ту миниатюрную официанточку. Видели ее, наверное? Я вот все смотрел на нее вчера весь день и думал, как зовут красотку… Что может быть проще, возьми да спроси, так ведь нет – стесняюсь, как школьник… Да и нахрена я ей или кому-нибудь еще здесь сдался? Я вдруг понял, что приехал просто отдыхать, а не заводить новые знакомства, которые закончатся расставанием. Я ведь именно от этого сбежал из своего родного Абердина. Зачем повторять все снова? И я понял свою ошибку, Эрик! Надо было ехать в горы! Двигаться, постоянно быть чем-то занятым, а не здесь на острове просиживать вечера в баре, заливаясь алкоголем. – Да, мысль занятная… – ответил я с набитым ртом, складывая приборы на опустевшую тарелку. Сказать по правде, мне вовсе не хотелось слушать жалобы и не очень логичные умозаключения этого страдальца, который, судя по всему, уже жалел о том, что приехал сюда и третий день маялся от тоски. Поэтому я покончил со своим завтраком так быстро и распрощался с Роном, пожелав ему приятного аппетита и хорошего дня. У самого выхода из ресторана я снова повстречал двухсоткилограммового верзилу, в одиночку сидевшего за столом, за которым спокойно могли поместиться человека четыре, и, покончив с салатами, уплетал за обе щеки цыпленка размером с Боинг-747. Подумав, что одним его завтраком можно было накормить маленькую африканскую деревню, я покинул террасу. Я прошел мимо закрытого днем японского ресторанчика, расположенной рядом кофейни и кондитерской, и вышел к большой площадке, на которой по вечерам устраивали дискотеку. За ней был расположен бар, где на деревянном балконе над водой стояло множество столиков. Там люди сидели парами, компаниями по несколько человек или в одиночку, читая книжку и потягивая через соломинку коктейль из пузатого бокала. Посередине всей этой идиллии под крышей из пальмовых листьев высилась круглая барная стойка, где улыбчивый бармен в цветастой рубашке шустро смешивал коктейли и наполнял разноцветными напитками бокалы. А еще за одним из столиков, развалившись в плетеном кресле, сидела та самая коротко стриженая брюнетка в синем платьице, которую я заприметил еще вчера вечером и снова видел несколько минут назад в ресторане на завтраке. Она была одна. Сидела, положив ногу на ногу, задумчиво глядела на океан и без интереса поигрывала соломинкой в своем бокале. И я, конечно же, вошел в бар. Не знаю, ради чего, ведь я никогда и ни за что не решился бы к ней подойти, чтобы познакомиться. А тут меня еще перехватила та самая официантка, о которой мне говорил Рон МакКонел. Вот она широко улыбнулась и жестом пригласила сесть за один из столиков, протяжно произнеся английское «плиз». Я плюхнулся в кресло и, чтобы не показаться чересчур нахальным, разглядывая ее или девушку в синем платье, опустил взгляд в меню, стал изучать составы предлагаемых коктейлей. Для алкоголя, на мой взгляд, было еще слишком рано, и я заказал себе апельсиновый сок, который мне принесли в фигурном бокале и поставили на картонную подставку с эмблемой отеля. – Спасибо, – поблагодарил я официантку и потупил взгляд. Я ощущал какое-то странное чувство смущения, словно пытался отбить девушку у Рона МакКонела. Но, признаюсь, после его слов мне тоже стало интересно, как ее зовут. Зачем? Хотя бы для того, чтобы при случае сказать ему. Только я, разумеется, этого не сделал. И было уже поздно. Как всегда. Она снова стояла у барной стойки, готовая в любую минуту приступить к выполнению своей работы. А я сидел, попивал сок и думал, что зря оставил в номере мобильный телефон, потому что лишил себя возможности втихомолку сделать фото девушки в синем платье, которая даже не повернулась в мою сторону, когда я появился в баре и проходил мимо ее столика. Что и требовалось доказать – не могла она улыбаться мне в ресторане. Показалось! Развалившись в кресле, я сидел, закинув ногу на ногу и положив локоть на перила, за которыми внизу плескалась прозрачная вода. Передо мной открывался замечательный вид на бескрайний океан. Совсем рядом, метрах в тридцати, начинался деревянный мостик, ведущий к пристани, дайвинг-центру и итальянскому ресторану на сваях с абсолютно не итальянским названием «Сансет». Вдалеке виднелись другие острова, точнее зеленые шапки буйной растительности на фоне голубого неба и кристально чистой лазурной глади воды. А если оглянуться, то можно было увидеть песчаный берег соседнего небольшого островка и контуры деревянных домиков на сваях, которые уходили от берега далеко в море. Пока я любовался окружающими меня красотами, мой бокал опустел, и безымянная официантка снова подошла к моему столику. – Еще один сок? – Да, пожалуйста… Она поставила пустой бокал на поднос и направилась к бару, а я смотрел ей вслед. Меня бесил тот факт, что в кругу общих друзей и знакомых, даже в присутствии незнакомых девушек, я мог спокойно дурачиться, говорить всякую ерунду и быть рубахой-парнем, но спросить, как зовут эту девушку, робел. Чего уж говорить об ослепительной брюнетке, которая сидела вполоборота ко мне в нескольких метрах и потягивала через соломинку коктейль или просто сок. В такие моменты я начинал себя тихо ненавидеть, потому что понимал, какой же я на самом деле идиот. Ведь не было ничего проще, чем просто подойти и познакомиться. Представиться самому, сделать комплимент и спросить, как ее зовут. Так ведь нет же – я с упорством маньяка-мазохиста сам себе делал хуже, подпитывая свои страхи и неуверенность мыслями о том, что у меня вряд ли что-нибудь получится, и нет смысла затевать знакомство на эти несколько дней, ведь вскоре каждый вернется к себе домой к своей обычной будничной жизни. Я вообще очень часто делаю вещи, которые трудно поддаются объяснению. Когда следует молчать, меня не заткнуть, а если надо говорить – молчу. И, если честно, я удивляюсь, как мне удается жить в мире с самим собой. Возможно, потому что я терпеливый. Даже слишком терпеливый… или нерешительный? Вот так и живу, злюсь тихонько сам на себя, коплю в себе этот негатив и боюсь его выплеснуть наружу. Вдруг сорвусь, и пострадает абсолютно ни в чем не виноватый человек, а я терпеть не могу делать людям больно. Ненароком иногда бывает, но специально – точно нет. Когда я размышляю на подобные темы, у меня портится настроение. Вот и сейчас оно вдруг стало хуже некуда. А мне только этого не хватало. Но даже тот факт, что мой приезд совпал с гибелью русского туриста, настораживал и был словно своего рода предупреждением. И этот чертов Рон МакКонел со своими семейными проблемами, и все эти мысли – зачем они мне здесь, когда у меня есть возможность просто отдыхать? Я взглянул на часы – было почти одиннадцать. Народу на пляже и у бассейна заметно прибавилось. Надо было и мне чем-то себя занять, потому что сидеть и без толку глазеть на девушку, к которой я никогда не решусь подойти, смысла не было. Допив сок, я расписался в счете, чтобы расплатиться по выезду из отеля, поднялся и хотел уже выйти из бара в сторону пляжа, но там светило ужасно яркое солнце. А мои солнечные очки и бейсболка остались в номере. Поэтому, чтобы не печься под солнцем, не щуриться в его лучах, и чтобы не загребать шлепками горячий пляжный песок, я решил пройти через центральный холл по тенистым дорожкам, вымощенным плиткой. Но, проходя мимо прекрасной незнакомки, которая навсегда должна была остаться для меня таковой, случилось нечто такое, чего я никак не ожидал. Она пила свой сок или коктейль и как раз собиралась поставить бокал на столик, а я, обходя весело болтающую компанию французов за соседним столиком и засмотревшись на них, сам не знаю, как умудрился нечаянно задеть ее руку. – Ой! – воскликнула она. Я резко остановился и остолбенел. На ее синем платье расплылось темное пятно от пролитого напитка, а она, поставив бокал на стол, удивленно смотрела на меня снизу вверх. И я получил возможность внимательно рассмотреть ее лицо – очень милое даже без макияжа, с тонкими чертами, аккуратным чуть вздернутым носиком, небольшими точеными губками и тонкими дугами бровей над зелеными глазами, оттененными длинными черными ресницами. Ассиметричная короткая стрижка и длинная скошенная челка, которая закрывала половину лба, придавали ее по-девичьи милому лицу какую-то смелость, если не дерзость. Но в этом ясном взгляде и легкой улыбке, которая едва коснулась ее губ, я не уловил ни капли раздражения, будто она не сердилась на меня за мою бегемотоподобную неуклюжесть. Она просто сидела, по-прежнему закинув ногу на ногу, и, как мне показалось, оценивающим взглядом осматривала меня. А я, понимая, что такие девушки, как она, оценивают меня по пятибалльной шкале на минус десять, все равно ждал в свой адрес какую-нибудь грубость. Поэтому поспешил на всякий случай извиниться: – Простите меня, пожалуйста, – заговорил я, склонив на бок голову и приложив к груди открытую ладонь. – Мне следовало быть более внимательным… Надеюсь, я не испортил ваше платье? – Ничего страшного! – тихо, довольно приятным голосом ответила она с улыбкой, которая мне показалась немного грустной. – Не переживайте даже… Вы ведь не специально это сделали… Отдам в прачечную, а не отстирается – выброшу. Это ведь просто вещь… Так что все в порядке! Она со мной заговорила – я мог бы считать это прогрессом и существенным сдвигом в отношениях, если бы несколько минут назад не решил, что не бывать этому знакомству ни при каких обстоятельствах. Другая, возможно, посчитала бы за оскорбление своей величественной особы даже плюнуть мне вслед. А тут я был удостоен прощения наипрекраснейшей из всех. Но я не собирался злоупотреблять великодушием этой очаровательной незнакомки, поэтому вежливо кивнул ей в ответ, собираясь удалиться и не мозолить ей глаза своим присутствием. – Это вы остановились в восемнадцатом номере? Я снова замер, услышав все тот же приятный мягкий голос, и удивленно посмотрел на нее. А она словно и забыла уже про свое намокшее платье. – Да… А откуда вы знаете? Видели меня там? – Угу, – произнесла она, допивая через соломинку остатки своего напитка. – Видела, как вы выбегали утром на пляж… Я неподалеку живу – в пятнадцатом. Меня зовут Элис.