Я сказала: «До свидания», помахала рукой и торопливо направилась к светофору: рисковать вторично желания не было. На встречу я опоздала минут на десять, но не очень переживала на сей счет: десять минут можно и подождать, к тому же окна кафе выходят на проезжую часть, ожидающие меня люди вполне могли наблюдать мое приключение и опоздание тем более простят. Войдя в кафе, я огляделась, сначала мельком, потом очень внимательно. Ни одной рыжей дамы, девицы или ребенка. Была старушка, но седая. В основном мужчины солидной наружности, что неудивительно: вокруг банки и офисы. В некотором недоумении я прошла за свободный столик, сделала заказ и стала ждать, глядя на входную дверь. Я успела пообедать, выпить кофе и еще минут пятнадцать бесцельно таращилась все на ту же дверь. Народ потихоньку расходился, зал пустел, а рыжая леди в желтом костюме так и не появилась. Возможно, у нее нашлись дела поважнее, а может быть, она вовсе не собиралась на эту встречу… Расплатившись, я покинула кафе, остановила машину и поехала на улицу HI Интернационала, которая, кстати, располагалась по соседству с Летним бульваром. Найти бывшую стоматологическую поликлинику труда не составило. От прежнего здания осталась одна коробка, строительные работы велись полным ходом и на широкую ногу, о чем свидетельствовали зеркальные стекла окон, загадочно взирающие на мир. Немного поглазев на фасад, я решительно обошла здание и во дворе нос к носу столкнулась с одним из рабочих. — Извините, мне бы Сергея Леонидовича, — с легкой придурью сказала я. Мужчина, лет пятидесяти, нахмурился, а потом спросил: — А кто это? — Управляющий, мне сказали, что он на стройке. Сергей Леонидович, агентство «Пегас». — Не, не у нас это, — обрадовался дядька. — Мы казино делаем. С размахом. На втором этаже ресторан. И никаких управляющих тут нет. Прораб наш и тот уехал. — Извините, а мне сказали, в бывшем здании поликлиники. — Ну… — Может, у вас тут еще какая фирма? — Нет, дочка. Чего-то ты напутала. Другую поликлинику ищи, здесь один хозяин. Мужчина ходко зашагал навстречу «КамАЗу», который как раз вывернул из-за угла, а я заспешила к стоянке такси. Итак, сомнения меня оставили: телефонный звонок — туфта чистой воды, никто и не собирался со мной встречаться. И зачем, спрашивается, кому-то понадобилось меня обманывать? А затем, уважаемая Анфиса Львовна, что встречу-то вам назначили, а вот в том, что вы на нее сможете прийти, сильно сомневались. Укокошить вас хотели, радость моя, или покалечить. И «Гранд-Чероки» не просто так возник ниоткуда, и водитель его, очень возможно, пьян не был. В этом месте я глухо простонала, до смерти испугав какую-то старушку рядом и ее пекинеса, и кинулась к ближайшему телефону-автомату. Женьки на работе не оказалось, я позвонила на квартиру и с огромным облегчением услышала родной голос. — Меня только что пытались убить, — без предисловия заявила я и услышала в ответ: — Удивила. Меня тоже. Ищу тебя и зубами клацаю. Вызывай такси и двигай ко мне. Только на такси, к частнику не садись, очень может быть, что увезет на кладбище. — Женька, ты чокнулась, — разозлилась я. — Еще бы. Давай быстрее, одной страшно и за тебя боязно. Я вызвала такси из того же автомата, сообщив номер дома, возле которого стояла, и через полчаса была в Женькиной квартире. Открыла мне подружка не сразу, спросила: «Кто», я ответила: "Я", а Женька потребовала, чтобы я назвалась полным именем. Пришлось проорать: — Глинская Анфиса Львовна! Женька наконец-то открыла, ворча под нос: — Следовало убедиться, что это действительно ты. Слово "я" может сказать каждый… Стало ясно: у Женьки нелады с головой. Я вошла, на нее посмотрела и затосковала: выглядела подружка паршиво — взгляд бегающий, и трясет ее заметно, а главное, лицо белее мела, я такого припомнить не могла, хоть и знала Женьку всю жизнь. — Проходь, — вздохнула она, — будем чай пить, есть теперь опасно. Ты мне про свое покушение расскажешь, я тебе про свое. Рассказ Женьки свелся к следующему: сегодня на работе она заскучала и слиняла пораньше, намереваясь как следует выспаться. Придя домой, сразу же почувствовала: что-то не так. Газета лежит на полу, дверца бельевого шкафа прикрыта неплотно, кинулась проверять, все ли на месте, оказалось — все. Решив, что грабители привиделись ей с перепоя, часок вздремнула, а потом занялась неотложными делами. Самым неотложным было похудение. Женька сидела на какой-то сумасшедшей диете и пила раствор морской соли с яблочным уксусом. Бутылка из-под яблочного уксуса с этой адской смесью стояла на кухонном столе рядом с вазой. Но пить залпом целый стакан подружка против обыкновения поостереглась, так как беспокойство, несмотря на алкогольный синдром, не отпускало. Женька внимательно принюхалась и присмотрелась к жидкости в бутылке. Как оказалось, правильно сделала, потому что вместо привычной смеси кто-то налил в бутылку уксусной эссенции, от которой Женька скорее всего с ходу протянула бы ноги, ибо живет одна, а ближайшие соседи в это время на работе. — А ты точно помнишь… — начала я и устыдилась. Женька сидела на диете не первый день, выхлебала не одну бутылку, и в то, что она вдруг взяла и налила самой себе эссенции, просто не верилось. — Кто-то шлялся по моей квартире, прикинь? — сказала она со вздохом, после чего настала моя очередь рассказывать. «Гранд-Чероки» произвел сильное впечатление. — Это мафия, — ахнула Женька. — На джипах раскатывают бандиты. — И еще они травят людей уксусом, — подсказала я. — Это здорово по-бандитски. Нет чтобы по башке кирпичом хряснуть, они подменяют жидкость в бутылочках. — Ну и что ты думаешь? — обиделась Женька. — Все яснее ясного. Наши неприятности как-то связаны с моей рукописью. — И с этим ты хочешь идти к ментам? — скривилась Женька. — К ментам можно с трупом. — Ага. После того, как прошла почти неделя. Я ментов знаю, да они нас со свету сживут. Почему раньше не сообщила, то да се, еще решат, что мы замешаны… — Ну и что? Лучше будет, если нас укокошат? — Может, и не укокошат, — разозлилась Женька. — Сама говоришь, на бандитов не похоже, а с остальными мы и сами справимся. Проведем журналистское расследование. — Провели уже, — усмехнулась я. — Надо вплотную заняться Авериным. Все дело в нем… — Все дело в рукописи, — перебила я. — Допустим, убийца заметил меня во вторник в офисе и решил убрать как возможного свидетеля, хотя я никого, кроме покойника, не видела… А ты здесь при чем? Каким ты боком в этой истории? Другое дело, если Аверина убили из-за рукописи. Тогда все сходится: убили его, пытались убить нас, потому что я ее написала, а ты с ней хорошо знакома. К тому же ты журналистка, могла что-то заподозрить и начала копать. А здесь три несчастных случая, ничем между собой не связанных: Аверин погиб в аварии, меня сбила машина, а ты, узнав об этом, хватила эссенции, так как жизни без меня не мыслила. А может, у тебя несчастная любовь… Женька слушала и чесала в затылке. — Конечно, излагаешь ты гладко, — заявила она, поморщившись. — Но как-то не верится, что кто-то решил укокошить кучу народу из-за какого-то там детектива. Логичнее вспомнить, что Аверин бизнесмен, его убили конкуренты, тебя убирают как свидетеля, а меня за компанию, ведь ты могла мне все разболтать. И рукопись здесь совершенно ни при чем. — Но один экземпляр ее пропал из литературного кружка, и звонившая мне девица просила захватить ее сегодня. — Ипатов сам потерял рукопись, а свалил на вора. А сегодня ее просили прихватить на встречу для достоверности. — Аверин нервничал и здорово интересовался рукописью… И еще во всех трех случаях замешана женщина: она предупреждает о поездке в Москву, она же звонит мне, и трюк с эссенцией мог прийти в голову только женщине. Мужик на бутылку яблочного уксуса просто не обратит внимания, стоит на столе и стоит. Может, ты пельмени с ним ешь. — Шерше ля фам, — хмыкнула Женька. — Ладно, посмотрим, кто из нас прав. Давай сгоняем в офис Аверина и еще поспрашиваем. Может, удастся узнать что-нибудь интересное. — Поехали, — вздохнула я. В офисе рабочей обстановкой даже не пахло, несколько мужчин с постными лицами курили на крыльце, в коридоре толпились и перешептывались сотрудники, на нас никто не обратил внимания. Мы дошли до кабинета Павла Васильевича и столкнулись с ним в дверях. — Здравствуйте, — очень серьезно сказала я, он посмотрел на нас сначала растерянно, потом удивленно, посерьезнел и ответил: — Здравствуйте. — Пять минут уделите? — попросила я и с облегчением услышала: — Прошу. Мы быстренько вошли в кабинет и сели, пока хозяин не передумал. — Что, опять появились вопросы? — поинтересовался Павел Васильевич. — Появились, — вздохнула я. — Ясно. А у нас были из милиции. С утра. Тоже вопросы задавали. Мы с Женькой переглянулись. — А что, у них есть причины задавать вопросы? — закинула удочку Женька. — Наверное. — Павел пожал плечами. — А кто приходил и как свой визит объяснил? — Ну… из милиции, откуда точно, не помню… Я на удостоверение, если честно, и не смотрел. Фамилия у мужика Ярцев, это запомнил, девичья фамилия моей жены тоже Ярцева, я еще спросил, может, родственники, а зовут Сергей. Сказал, по поводу аварии. — По поводу аварии выспрашивать сотрудников погибшего — это любопытно… — Он спросил, не было ли при Ярославе крупной суммы денег, зачем поехал в Москву, звонил ли оттуда. Ну и про вторник, когда и кто его в последний раз видел. — Странно, — брякнула Женька, а я нахмурилась изловчившись, показала ей кулак. — Почему странно? — вдруг насторожился Павел. — Потому что неясно, какое отношение все это имеет к аварии. — Милиции виднее, — пожал он плечами, а я решила взять инициативу в свои руки: — Павел Васильевич, мы проводим журналистское расследование, так как уверены, что вашего шефа убили. — Вы имеете в виду, что кто-то нарочно столкнул машину? Я ведь вам говорил, причин расправиться с Ярославом не было, никаких проблем, честное слово. — А если это проблемы личного характера? Павел надолго задумался, потом пожал плечами: — Не знаю. Вы поймите, я с Авериным дружбу не водил, его личные дела мне неизвестны, у нас были прекрасные отношения, но далее этого здания они не распространялись.