— Угу. Со славными деяниями? — Ну… да. — А мне нужен был взгляд со стороны и деяния не столь славные, — подмигнула, — Я к чему. В архиве гораздо меньше дел о преступлениях против твоего рода, зато много тех, что совершались именно Томасами. И это навело меня на определенные мысли. Я сделала эффектную паузу, и Эльвин оправдал мои ожидания. — Какие? — подался он вперед. — На Земле говорят: «В тихом омуте черти водятся». Черти у нас… ну такие нехорошие существа. Меня всегда напрягали выхолощенные, идеальные и правильные — правильные люди, которые вроде и слова плохого не скажут, и голос не повысят — но именно они нож в спину и воткнут. Когда же все на виду, когда эмоционально, открыто, когда в сердце — пламя, а в голове — здоровое сумасшествие… Такие никогда не сделают истинную подлость, а то, что им дорого будут защищать ценой своей жизни. — Ты говоришь как мой дед. — Надеюсь ты о мудрости, а не о маразме, — пробормотала, — Так вот, вы и правда цвет нации и, уверена, то, что Томасы сделали для королевства, можно перечислять гораздо дольше, чем всякий глупости. Но ваш характер, особенности рода, делает из вас отличные мишени. — Ты думаешь… — Я ни в чем не уверена, — развела руками, — Это интуиция. Но и факты не противоречат моей пока еще не теории, а идее. Возможно, буйство и поведение одного из твоих предков действительно было не по нраву какому-то сильному магу, и тот наслал проклятие, от которого погиб «первый Томас не доживший до тридцати». Ты помнишь от чего? — Его нашли у реки в нашем поместье мертвым, — вздохнул Эльвин. — Но в дальнейшем… — продолжила с энтузиазмом, — мы вполне можем иметь дело с чередой случайностей и преступлений, а не проклятий. Уж очень характерные и "удобные" смерти были у твоих родственников — и все они соответствовали их пагубным привычкам. Тот дракон, который должен был стать твоим дедом — он был любитель замужних яри, ты знал? — Не помню, чтобы мне о таком рассказывали, — нахмурился. — Дуэль, в которой он погиб, была семнадцатая. Как тебе? А дядя твоего отца, прямой наследник, которому так и не суждено было им стать? Обожал различные магические исследования, днями и ночами проводил в подвале своего особняка. Да, взрыв был таким, что его просто погребло под каменными сводами, но знаешь что? Это был далеко не первый мощный взрыв, более ранние просто обходились без таких последствий… — Хм. — Возьмем тебя. — Может не будем? — пробормотал Эльвин. — Будем, — показала ему язык. — Законник, защитник, и просто хороший чел… дракон. Ты уже понял свою губительную особенность? — Я вроде не пьяница, не картежник и не пройдоха… — Зато ты человек… то есть дракон широких взглядов и любитель погулять по темным переулкам в надежде кого-нибудь да защитить, — развела руками. — Эльвин, нам рассказывали про драконов, что вместе с цветом, древним пламенем и способностью превращаться, каждому роду доставались и особенности характера и поведения. Вот сам посуди, кто бы еще дружил с попаданкой? Или хотел попасть в цирк? Или брался защищать самых обездоленных? В этом — твоя сила, но и слабость. И если есть кто-то, кто захочет тебе и Томасам навредить, то они воспользуются твоими слабыми местами. — То есть… ты полагаешь, что проклятия не существует? — Прежде чем отказываться от какой-то идеи или мысли, — сказала я тоном Декстера Кингсмана, — надо эту идею и мысль узнать досконально. Думаю нам следует не только разбираться с тем, что произошло в цирке или кто тебе сейчас хочет зла, но и с тем, что же произошло сто пятьдесят три года назад. Я нашла описание проклятия, но так и не обнаружила информации, с чего все началось. И почему, например, в проклятии было сказано, что за одно и то же деяние Томасов можно и наградить, и наказать. И… Что? — прервалась. — Ты чего так на меня смотришь? — Ири… а почему мы этим занимаемся? Разве Управление… — Не отправило меня прочь, так как я ничем не смогу помочь им? — кажется, в голосе прорвались рычащие нотки, а в глазах — молнии, потому как Эльвин вскинул руки в миротворческом жесте. — Я все понял, понял. Ты умница. Но имей в виду, если я почувствую опасность, тут же прекращаем! — Скорее я её почувствую, — хмыкнула. — Так что, ты знаешь предысторию? — Я искал ее, — сказал будто даже с неохотой, — но в летописях ничего не обнаружил, а старшие родственники каждый раз рассказывают какой-то совершенно новый вариант… И не из попыток скрыть правду — они тоже не знают. — Зато я нашла, где мы можем найти подсказку, — победно поиграла бровями. — И где же? Наклонилась к нему и прошептала максимально зловещим шепотом: — На кладбище. Ночь, кладбище, фонарь… — Там статус «все сложно», — начала я объяснение, когда мы сели в машину. — Какой-какой статус? — переспросил Эльвин. — Ох, не обращай внимания, — вздохнула и достала свой уже порядком исписанный блокнот, — Я про то дело, самое первое. Так вот, кроме результатов осмотра тела у реки и отчета инспекторов, в папке было только три листа: запись о некой безумной тетке, которая все повторяла слова проклятия — причем информации кто она была и кем приходилась яру Томасу я не нашла. Знаешь о ней? — Нет, — покачал он головой. — Ну и ладно. Еще там обнаружился рассказ безутешных родителей, о том, какой замечательный у них был сын — но вполне допускаю, что это была копия некролога, уж очень отстраненно написано… И третий лист — свидетельство экономки, которая смогла сообщить лишь, что «в тот вечер господа заперлись в кабинете. Первым уехал секретарь — умчался на собственной лошади. Вторым — личный слуга, быть может час спустя. Он тоже оседлал кобылу, все бормоча, что ему срочно надо отвезти письмо в Блэтфорт — и только и видела его. Яр Томас же оставался какое-то время у себя в кабинете, а потом вдруг выскочил оттуда, бледный как снег, и побежал прочь от дома, так, будто за ним гнались священные псы. И не дозваться…». Что меня заинтересовало — кроме отсутствия явной причины смерти твоего предка — так это то, что ни секретарь, ни слуга, сидевшие тогда в кабинете с первым проклятым Томасом, не были допрошены. Никаких записей о них, понимаешь? Только фамилия секретаря — Румер. Я когда снова перечитывала отчеты, обратила на это внимание… — И? — он был уже в нетерпении. — И полезла искать теперь уже эту фамилию и все, что с ней связано. — Нашла? — О да. Хотя, надо сказать, тут мне повезло. Дело в том, что примерно месяц спустя после смерти яра, невеста некого мира Румера подала заявление о его исчезновении, причем в Блэтфорте, иначе никогда бы мы об этом не узнали — она, скорее всего, жила здесь. И судя по тому, что единственной пометкой на том заявлении было «скорее всего сбежал от обязательств» делу так и не дали ход. И никак не связали это с Томасами. Она и правда не упоминала твою семью, в которой он работал — и я предположила, что речь может идти о совсем другом человеке, но на всякий случай решила отыскать информацию о «друге с которым он служил» — Питсоне. — Только не говори мне, что ты нашла и того, — Эльвин смотрел на меня как на диковинку. — А то, — приосанилась и снова принялась читать свои записи, — Так вот, наутро после смерти Томаса «перед самыми столичными воротами произошло пренепреятнейшее событие — лошадь одного из всадников споткнулась, а тот вылетел из седла столь неудачно, что сломал себе шею. Согласно вверительным грамотам, его имя было С. Питсон и он состоял на службе в некой Лиге священного ухода. Поскольку ни родственники его не были найдены, ни упоминаний об этой Лиге, было решено захоронить тело на кладбище для простолюдинов, в отдельной могиле, уплатой за которую сочли лошадь и ее качественную сбрую». — Погоди-погоди, — дракон потряс головой, — С захоронением понятно, это обычная практика. Но почему ты решила, что С. Питсон — нужный нам? Ведь «наш» служил в поместье, а не в какой-то Лиге! — Раз, — принялась загибать я пальцы, — фамилия совпадает. Два — время совпадает. Он именно к утру и добрался бы до столицы! И три — к его телу был прикреплен некий тубус, магически защищенный от утери и кражи! — То есть… — То есть с этим тубусом — кому бы пришло в голову отдирать от него? — его и похоронили. На… — я сверилась с записями, — Южном кладбище. И уверена — там нужное нам письмо! Ну что, кто молодец? — Ири… — беспомощно и немного странно посмотрел на меня Эльвин, — И почему ты так уверена, что все так и было? — Интуиция! — сказала как отрезала. — Напомни-ка мне, какие там приписки к твоему дару были… — Не напомню! — помотала головой. — Я правильно понимаю, что ты решила, что в этом тубусе, который закопан сто пятьдесят три года назад вместе с мертвецом… уже наверное скелетом, содержатся важные для меня сведения? Может даже раскрывающие, что именно произошло с моим предком? — Ага, — широко улыбнулась. Наконец-то до него доходить начало, — И ты хочешь отправиться на кладбище… и немножко покопать? Неизвестно что, неизвестно зачем? — Угу, — какой же он понятливый, прелесть просто. — Только без вот этого последнего… — И ждать официального разрешения не хочешь? — Не-а, — помотала головой, — Ты же законник, сам знаешь, сколько времени займет вся эта бюрократия — а в опасности ты уже сейчас. — А ничего, что при этом законник нарушит закон, а сотрудник Управления будет ему в этом помогать? Задумалась. А потом вспомнила и просияла: — Ты же из древних яров! И мне тебя беречь надо всеми силами — и этот закон предполагает, что некоторые другие я могу нарушить! Он что-то такое сказал интересное и витиеватое на это, но я сделала вид, что не расслышала. Тем более, что Эльвин уже завел двигатель, и мы потарахтели в сторону кладбища. Конечно, потребовалась небольшая подготовка — лопаты там купить, да выяснить, в каком примерно месте нам искать нужную могилку… Но когда спустилась ночь и на небо взошла кровавая… то есть полная луна, а вокруг все стихло, лишь бряцали железные кандалы… тьфу, скрипела калитка, мы, наконец, были готовы. — Не могу поверить, что я это делаю, — прошипел Эльвин, помогая мне перелезть через забор, — Кому расскажешь — не поймут. — А ты не рассказывай, — посоветовала ему серьезно. Мы, пригибаясь, двинули в сторону предположительного захоронения, и когда скрылись за деревьями от дороги, Эльвин зажег магический фонарь и начал осматриваться. Я аж выдохнула — с фонарем-то не так жутко было. — И этот человек потащил меня ночью на кладбище, — прокомментировал друг мой облегченный выдох.