Я начинала понимать это и даже большее. Мне стало ясно, что терианцы представляют собой угрозу для других рас. Обладая огромной численностью и более разнообразными личностями, чем вампиры или гоблины, — и с явно меньшей политической властью, чем фейри, — терианцы были практически бесконтрольны. Они редко нападали на людей, поэтому триады на них редко охотились. И мы почти ничего о них не знали — это я быстро поняла. А еще я не забыла его загадку про сказку, и на фоне благодарности и доверия, которое пропитало сейчас всю комнату, мне почти казалось подходящим время, чтобы спросить про нее. Даст ли он мне ответ? Скорее всего, нет. Может быть, после того, как Собрание примет решение в мою пользу… В комнате воцарилось неловкое молчание. Настала моя очередь говорить, но я погруженная в свои мысли, проговорила первое, что пришло мне в голову, не связанное с загадкой. — Мне понадобится одежда. Дженнер перевела взгляд на Вайята, который встал и открыл ящик комода. Внутри рядами лежали аккуратно сложенные джинсы, топы… подождите. — Это то, что я взяла из своей квартиры, — сказала я, как громом пораженная. — Как они сюда попали? Я оставила сумку на лестничной площадке на фабрике. — Фин нашел ее вчера вечером, — объяснил Вайят. — Он вернулся, чтобы посмотреть, сможет ли выследить гремлинов на их новом месте, но безуспешно. Сумку мы выбросили, потому что она воняла до чертиков, но одежду выстирали. — А как насчет фотографии и ноутбука? Он выдвинул следующий ящик. В воздух поднялся едкий запах, и я заглянула внутрь. Один предмет находился на другом. Фотография лежала лицевой стороной вниз, но я запомнила ее с первого же дня, как увидела. Пока я смотрела на нее с сердцем, переполненным благодарностью, меня осенила одна мысль. О чем-то, чего мне не хватало в последнее время, хотя я и не осознавала этого. — Вайят, цепочка все еще у тебя?.. Он помахал ею передо мной, серебряный крест сверкнул в свете лампы. Я накинула цепочку на палец, удивляясь своей привязанности к простой безделушке. Отчасти она напоминала о любви Чалис к ее дорогому покойному лучшему другу; отчасти говорила о моей собственной привязанности к человеку, которого я знала всего несколько дней. Единственный физический объект в моей жизни, имеющий сентиментальную ценность. — Я дам вам время одеться, — сказал Дженнер и с поклоном вышел из комнаты. Я надела цепочку. Мои пальцы запутались в волосах. Знала, что меня вымыли губкой и я пахла свежестью, но мои волосы серьезно нуждались в мытье. Сомневалась, что Собрание будет озабочено моей внешностью; я просто презирала сальные волосы. Переоделась в чистую одежду, не особо задумываясь о присутствии Вайята, выбрав самые красивые вещи из тех, что захватила. Черные джинсы, белая майка и блузка на пуговицах с короткими рукавами. Заплела волосы в длинную косу и закрепила ее кусочком медицинской ленты вместо настоящей резинки. И снова я обулась в те же самые запачканные кровью и сажей кроссовки. Тут уж ничего не поделаешь. Женщина, которая смотрела на меня из зеркала на комоде, была розовощекой, с прямой спиной и больше не казалась незнакомкой. Она все еще удивляла меня какое-то время, но мне было комфортно в ее теле. В моем теле. Вайят подошел ко мне сзади, и я встретилась с ним взглядом в зеркале. — Нервничаешь? — спросил он. — Не особо. Почему ты так решил? — Потому что ты никогда не выбирала так тщательно наряд перед первой встречей с кем-то. — Это потому что раньше мне было все равно, как я выгляжу. Я сама стриглась, помнишь? В уголках его глаз появились морщинки от улыбки. — Что-то изменилось? — Разве нет? Он скользнул руками по моей спине и нежно сжал мои плечи. Я прижалась к его груди, впервые увидев нас рядом. Мои каштановые волосы и карие глаза к его черным волосам и черным глазам. Небольшая россыпь веснушек на моем носу к его легкой щетине, которая никогда не исчезала. Почти равны по росту, а теперь гораздо ближе по возрасту. Но под внешностью этого нового тела я все еще была неуверенной в себе двадцатидвухлетней вспыльчивой сиротой, любящей сквернословить. Хоть никогда раньше я не чувствовала себя так хорошо в объятиях Вайята, как в этот момент, я боялась, что принятие этого комфорта — к черту, этой жажды — может выйти нам боком. Посмотрим, куда нас приведет этот день. Мы так часто оказывались у этого края — тонкой грани между принятием и отрицанием — что мне хотелось кричать. Или посмеяться над всем этим весельем. Рядом со мной был мужчина, который признался, что любит меня, хочет меня, и мне дали второй (третий? четвертый?) шанс быть с ним. И все, что я могла сделать, это молча смотреть в зеркало и гадать, что же, черт возьми, со мной не так. — Пенни за твои мысли? — спросил Вайят. Я громко рассмеялась. — Это обойдется тебе по меньшей мере в доллар. — Оно того стоит. — Думаю, нам пора идти. — Я повернулась в его руках и положила ладони ему на грудь. Он обнял меня за талию. Мы прижались друг к другу одновременно, губы нашли друг друга в идеальной синхронизации. Это был нежный поцелуй, без жара страсти или желания, но я все равно трепетала в его объятиях. Его прикосновение и вкус, его запах. Мягкое прикосновение его языка к моим губам и то, как затрепетало в животе, когда он сжал мои бедра. — На удачу, — проговорила я, когда мы оторвались друг от друга. — Не думаешь, что нам понадобится больше удачи? — спросил он, многозначительно приподняв бровь. — Думаю, этой вполне хватит. Пошли, Трумен, у нас свидание с оборотнями. Дом Майкла Дженнера оказался двухэтажным кондоминиумом в новостройке в десяти минутах езды от города, в нескольких милях к западу от Парксайд-Ист. Почти в горах, окаймлявших ту сторону долины. Он ездил на «Кадиллаке», что меня нисколько не удивило, и мчался по извилистым дорогам, как опытный гонщик. Быстрая езда на крутых поворотах, как будто возбужденная скоростью и опасностью. Я наслаждалась собой и видом с переднего сиденья, но Вайят мертвой хваткой вцепился в свою дверь. Он сидел позади Дженнера, наискосок от меня. Каждый раз, когда я бросала веселую улыбку в его сторону, он свирепо на меня смотрел. Когда мы приблизились к городу, шепчущие щупальца разлома вспыхнули ярче, и я поняла, насколько слабо он чувствовался в доме Дженнера. Айлин права — центр города, особенно северная часть Мерси-Лота и горы над ним, работали как маяк для тех, кто мог почувствовать разрыв. Неудивительно, что Вайят никогда не уезжал из города. И отъезд не очень-то помог психическому здоровью Чалис. — Это не будет походить на заседание суда, — сказал Дженнер, когда в поле зрения появились первые намеки на горизонт верхнего города. — Они не укусят вас и не станут выносить вам приговор. Просто расскажите, что вы хотели, а затем ждите их ответа. — Вы имеете в виду либо ждать, пока мне скажут то, что я хочу узнать, — уточнила я, — либо ожидать, пока меня не отправят к чертовой матери? — Да. Хотя, скорее всего, они попросят вас выйти из комнаты, пока будут спорить между собой. — По-моему, это очень похоже на зал суда. Можно ли будет Вайяту пойти со мной внутрь? — Нет, встреча только с вами. Вайят неодобрительно хмыкнул. Теперь с этим ничего не поделаешь. — Я не думаю, что у Собрания есть что-нибудь на имя Леонарда Колла? — спросила я. — Нет ничего из того, чем они не поделились бы со мной. — Это странно, ведь он вербовал большое количество терианцев. — Верно. Однако мой ответ остается прежним. Если полицейские не смогли установить личность этого человека, то, скорее всего, имя вымышленное. Сейчас наш лучший способ опознать его — это Финеас. — Знаю. — Мысль о том, что человек может выступить против триад, только усилила мою головную боль. Что могло случиться, чтобы кто-то так разозлился на свой собственный народ? Конечно, я была зла на триады, когда они убили Уолкинов и забрали последних моих друзей. Лишили меня последнего члена моей семьи… — Вот! Я так резко выпрямилась, что ударилась коленом о приборную доску. Проигнорировав вспышку боли, я повернулась лицом к Вайяту. — Этот Колл, или как там его зовут, — проговорила я, — он должен быть чертовски взбешен, чтобы так преследовать триады, верно? — Либо злится, либо хочет изменить существующее положение вещей, — ответил Вайят, настороженно глядя на меня. — Почему? О чем ты думаешь? — Что насильственная потеря семьи может привести к одержимости. Помнишь греческий ресторан десять лет назад? Ты сказал, что остались двое сыновей-подростков. Вайят напрягся. — Да. — Мы знаем, что случилось с ними обоими? Меня будто озарило, их мотив вполне соответствовал бы шаблону. Но от Вайята я получила неожиданную мной реакцию — резкое покачивание головой и лаконичное «это не они». — Откуда ты знаешь? — спросила я, немного растерянная. Это могла быть хорошая зацепка. Конечно, не триады убили этих женщин, не совсем так. Но достаточно близко для того, чтобы кто-то все еще держал на них обиду. — Потому что я их знал, Эви. Катализатор для триад, помнишь? Один из них умер меньше чем через год после пожара. Другой — не Колл. — Как… — Просто поверь мне, это не он. — Прекрасно. — Вот тебе и мой инстинкт следователя. Отказ Вайята поделиться подробностями был чрезвычайно раздражающим, но мне пришлось поверить ему на слово. Я могла себе представить, как он следит за этими ранними жертвами из благородного чувства вины, хотя и не был ответственен за смерть их родителей. — Но, возможно ты правильно мыслишь, — проговорил Вайят мгновение спустя. Он приподнял брови, размышляя. — Вместо того, чтобы смотреть на это с точки зрения Колла, давай искать мотив. Они ведь уже месяц набирают людей, верно? Что же произошло с благоразумием Падших примерно пять недель назад? Середина апреля. Первую половину месяца я проболела гриппом, и мне только разрешили вернуться на работу. Сидеть взаперти в нашей паршивой квартире, потягивая чай и какао и слушая, как Джесси и Эш болтают о своих последних заданиях в течение десяти дней — пять из которых прошли в тумане высокой температуры — стало адом. Большая часть деталей этих разговоров стерлась. На самом деле я помнила только четырехдневную охоту на гоблинов, на которую отправилась в свой первый день после возвращения. — Тебе придется заполнить эти пробелы, — проговорила я. — Насколько помню, я тогда почти ни в чем не участвовала. Чем вы занимались? — Обычная рутина, как мне помнится. — Он посмотрел на свои сцепленные руки, как будто ответы выгравированы на его коже. — У Бейлора, Шарпа и Невады были расширенные задания к югу от города. Руфус расследовал серию ограблений на стоянке, в которых были замешаны Падшие. Команда Виллеми не дежурила, восстанавливаясь от какого-то мерзкого магического вируса, на который они наткнулись во время обычного патрулирования. Я слушала внимательно, пораженная его воспоминаниями о стольких событиях. Он рассказал еще о трех триадах и их местонахождении за это время. Все учтены, кроме одной. — Что насчет Кисмет и ее мальчиков? — спросила я. — Отрабатывали приказ о нейтрализации в верхней части города. Я всегда любила такие приказы. У нас есть подозреваемый, выбор оружия и, в зависимости от жертвы, собственные временные рамки, в течение которых мы можем «нейтрализовать» его. Гоблины и полукровки всегда были самыми легкими целями, на них у нас имелись даже открытые нейтрализующие приказы — если вы видите кого-то из них, убейте, не задумываясь. Более конкретные задания по нейтрализации мы получали на высокопоставленных подозреваемых: вампиров, терианцев, даже случалось на психически неуравновешенных одаренных людей. Это были редкие задания, что делало их притягательными. Приятное изменение в распорядке дня. — Знаешь цель? — поинтересовалась я. Вайят поднял глаза, его руки перестали быть интересными. — Ты же знаешь, что мы не делимся этой информацией между кураторами. — Решила, что стоит спросить, тем более, что из всего, что происходило тогда, это больше всего бросается в глаза. Думаешь, Кисмет скажет тебе, если спросишь? — Возможно, учитывая обстоятельства. На самом деле привычка не делиться — это скорее мера безопасности, чем правило. Чем меньше мы знаем о делах друг друга… — Тем меньше шансов, что кто-то другой сможет выбить из тебя эту информацию. Он мрачно улыбнулся. — Именно. Мы проехали через верхний город и направились к мосту Аксельрод — единственную крупную переправу через южный приток Черной реки — ниже того места, где он соединялся с Анжаном, — которая отделяла верхний город от восточного. По какой-то причине я ожидала, что Собрание соберется в Мерси-Лоте. Показательно, как я привыкла думать о Падших, живущих в одном месте, хотя собственный адрес Дженнера доказывал, что терианцы действительно расселились по всему городу. Дженнер легко ориентировался в недоразвитой, призрачной части города недалеко от скелета столичного торгового центра. Мы были менее чем в десяти кварталах от того места, где напала гончая. В десяти кварталах от того места, где я подстрелила невинного человека. Укол вины поселился в моем желудке, кислый, как лимонный сок. Неудачный выстрел из моего пистолета чуть не убил человека на велосипеде, который ничего не знал о тайных битвах, которые мы вели ежедневно. Но разве эта тайна и его неосведомленность не те вещи, за которые я боролась?