— Значит, нам нужно обойти их с фланга, прежде чем они доберутся до нас. — Верно. С каждой минутой все усложнялось. — Ох, какую запутанную паутину мы плетем, — пробормотала я. — Прости? — Ничего. Лучшее, что мы можем сделать, это продолжать наблюдение, как обычно, чтобы никто в этом маленьком сборище Падших не заподозрил, что мы их пасем, и надеяться, что никто не пострадает. — Жертвы неизбежны во время войны. Я вздрогнула. — Мы не воюем. — Разве нет? Подумай о своем пути с той ночи, когда твои друзья отвернулись от тебя, Эвангелина. Происходят события, которые приведут к конфликту более серьезному, чем кто-либо из нас может по-настоящему предвидеть. — Ты увидела это в своем хрустальном шаре? Ее улыбка стала холодной. — Я хожу по этой земле уже два столетия, дитя мое, и за эти десятилетия никогда не видела такого уровня вражды между нашими расами, как за последние десять лет. И не только среди людей и вампиров, но и среди всех остальных, включая Светлых, которые предпочитают прятаться под землей. Я могла бы сказать ей, что Светлые — эльфы, гномы, дриады и пикси — прячутся под землей, чтобы защитить врата, которые не дают демонам проникнуть в наш мир. Но если она еще не знает о Первом Пределе, то это не моя работа — просвещать ее. — Так что? — спросила я. — Думаешь, что это какой-то заговор, который разрабатывался десять лет, и только сейчас он начинает реализовываться, а мы просто застряли посреди этого гребаного дела? Она приподняла тонкую бровь. — Считаешь совпадением, что триады стали официально привилегированны десять лет назад? Я встала, жар вспыхнул в моем ноющем животе, протестуя против внезапного движения. Но это единственный способ возвышаться над ней — пока Айлин сидела. — Ты хочешь сказать, что в этом чертовом веселье виноваты триады? — Посмотри на их историю, Эвангелина, а потом решай сама. Виноваты ли они в растущей угрозе или просто реагируют на нее. Да, я бы так и сделала, конечно. Номер шестьдесят восемь в сегодняшнем списке дел. Список, который только рос. — Если бы думала, что у меня есть время принять собственное решение, я бы не просила у тебя разъяснений. — У меня нет ничего для тебя. Я вернулась в город только шесть лет назад, после двадцатилетнего отсутствия. Поговори с теми, кто жил здесь, а не с теми из нас, кто отсутствовал. Она имела в виду Вайята и Руфуса, двух самых надежных людей в городе. Какова вероятность, что я получу нужные мне ответы от начальства, даже если мне удастся выследить их в ближайшие два-три дня, а учитывая мою удачу до сих пор, это выглядело все менее и менее вероятным. Кисмет, Бейлор, Виллеми и другие пришли в триады в последние семь лет. Раньше, чем я стала охотником, но и не десять лет назад. Паршиво. — Что думаешь? — спросила Айлин. — Что должна поговорить с Руфусом снова. — Почему с Руфусом? — Потому что иногда человек, стоящий перед лицом верной смерти, становится более честен в том, что он предпочел бы не обсуждать. Она кивнула: — Ты учишься. Фыркнула. — Ну, вся эта следственная чушь для меня в новинку. Я не детектив, я — охотник. Они показывают пальцем, и я убиваю, а не допрашиваю до смерти. — Иногда получение ответов требует более легкого прикосновения. — Как я уже сказала, это не моя работа. — Похоже, это стало твоей работой. И если ты хочешь защитить своих друзей и свой вид, я предлагаю тебе учиться быстрее. — Почему тебя это волнует? — Как я уже говорил, Эвангелина, мы, вампиры, довольны своим положением в обществе. Беспорядки нам не по душе, однако мы хотим помочь их уладить. — Потрясающе. В комнату просочился приглушенный звон музыки. Я прислушалась. Звук шел из ванной комнаты. Сотовый телефон. Я ворвалась внутрь, нашла его в заднем кармане своих сброшенных джинсов и ответила. — Стоун, — проговорила я. — Эви? — голос Авроры был тихим, почти шепот. Только этого мне и не хватало. — Да? — Я могу поговорить с Финеасом, пожалуйста? Я бы с удовольствием сама поговорила с Фином, но дрожь в ее нежном голосе помешала мне наброситься на нее. И не позволила ничего рассказать о последних нескольких часах. — Его нет со мной, Аврора. Что случилось? — Ты можешь вернуться домой, пожалуйста? — Я сейчас немного занята. — Лео пугает меня, Эви. Он и Джозефа пугает. Джозеф думает, что нам надо уехать и найти другое место, где можно остановиться, но Фин обещал, что здесь мы будем в безопасности. Я едва сдержалась, чтобы не пнуть ногой стену ванной. — Что он сделал такого, что напугал тебя? — Он разбил стакан. Совсем не конец света. — Я уверен, что это несч… — Он швырнул его в стену. — Он, что? — Мы смотрели передачу по телевизору, пытаясь скоротать время. Он совсем не сидел спокойно, все время ерзал и постукивал ногами. Потом он просто встал и швырнул стакан в стену. Накричал на Джозефа за то, что тот пытался его убрать. Затем вошел в спальню сына, захлопнул за собой дверь и с тех пор не перестает там шуметь. Я просто закипела от гнева. — Что за шум? — В основном погрома. Но и ругани тоже. Добро пожаловать в гребаный клуб. Вышла из ванной и остановилась на полпути к двери. — Оставайся на месте. Я скоро буду. — Отключила телефон и сунул его в карман. — Меня нужно подвезти, — сказала я Айлин. — Арлен может подкинуть тебя куда угодно. — Если Элери поделится с тобой еще какой-нибудь информацией про эту встречу… — Я свяжусь с тобой. Я нацарапала свой номер телефона на блокноте мотеля, мысленно составляя список всех способов ударить Лео, когда вернусь в квартиру. Глава 12 7:30 Я ворвалась в квартиру и была встречена чередой приглушенных ругательств и эпитетов, которые не смогла бы выдать даже в свой самый лучший день. Чуть не сшибла дверью Аврору, которая выбрала угол у входа в качестве своего гнезда. Она свернулась калачиком на полу среди подушек и одеял, обхватив руками располневший живот. Хотела спросить, что Аврора там делает, но вовремя сообразила, что она выбрала это место подальше от тирады Лео за закрытой дверью. Джозеф все еще сидел на диване, на том же самом месте, где я его оставила. Телевизор с приглашенным звуком, показывающий какую-то передачу с закадровым смехом, никто не смотрел. — И как долго это продолжается? — спросила я, закрывая за собой дверь. — Минут двадцать или около того, — ответил Джозеф. — Как раз с того момента, когда тебе позвонила Аврора. Этот человек неуравновешен. — Этот человек потерял сына, Джозеф. — Да, но он еще не знает, что его сын не вернется. Продолжая питать ложную надежду, он только подпитывает свой гнев. Как будто я этого не знала. — Я не могу сказать ему правду. Это противоречит протоколу. Он склонил голову набок. — У меня сложилось впечатление, что ты больше не работаешь на триады. — Нет, но у меня все равно нет подходящей истории о том, как он умер. — Крики и шорохи прекратились, и я понизила голос. — Он не может узнать правду. — У тебя не очень большой выбор, если хочешь, чтобы этот мужчина оставался в здравом уме.