– Ты ее жалеешь? Считаешь, что каждая женщина в определённый момент своей жизни может стать проституткой? А может быть, она и не жалеет об этой части своей биографии, ты не думал? Чужая душа – потёмки. Если проститутка, то обязательно несчастная, да? Да она даже не скрывает этот факт своей биографии. Да что я тебе рассказываю? Вы, полицейские-адвокаты-следователи – одна компания. Для вас проституция – обычный вид занятий, не так ли? Если подумать, то каждый кузнец своего счастья, каждый сам выбирает свою судьбу и отвечает за свои поступки. Бросить собственного ребёнка! Да это просто уму непостижимо, честное слово. Нет, тут я Марию Алексеевну не понимаю… – вспылила Ася. – Ты все правоохранительные органы в одну кучу не смешивай, – обиделся Виталий Николаевич. – Не знаю, на что ты намекаешь. Я никогда не пользовался услугами продажных дам, если бы и было, то сказал бы. Вы меня знаете. Я многих женщин со сломанными судьбами знал, и никого никогда ни в чем упрекнуть не могу. Как можно догадаться, что таиться в душе каждой женщины, какие боль и мука терзают их сердца, не дают спать по ночам? Да будь ты хоть актриса, хоть народный депутат или уборщица – у каждого своя судьба, свои взлёты и падения. Не дай бог попасть в такое же положение и прожить жизнь Марии Алексеевны, – ответил Виталий. – Я согласна с тобой, – дыхнула ему в затылок Яна. – Не судите, да не судимы будете, ибо каким судом судите, таким будете судимы; и какой мерою мерите, такою и вам будут мерить, – процитировала Яна Иоанна Златоуста. Ты, Асенька, не суди людей по себе. Это плохо. Можно быть максималисткой, но только в юности, сейчас уже пора по-другому смотреть на жизнь, которая тебя и побила, и заставила пройти огонь и воду. С возрастом пора иначе смотреть на такие вещи, не лезть человеку в душу, не осуждать и не тыкать лицом в грязь. Надо помочь подняться с колен и дать шанс к новой чистой жизни. Что толку в твоих укорах? Людям помощь всегда нужна, понимаешь? Мария Алексеевна хороший человек и многое в жизни испытала. Ася фыркнула: – А я что? Она у меня на даче живёт. Я же не возражаю… Виталий Николаевич посмотрел на Цветкову в зеркало заднего вида и подмигнул. – Я с тобой, Янка, солидарен. У женщины сын миллионер, а она жила в богадельне. – Она считает, что не имеет право обращаться к нему за помощью. Она же его не воспитывала, не кормила-одевала. Совесть ей не позволяет на поклон к нему идти. А знаете, что она мне как-то сказала? – Что? – спросила Ася. – Ей сейчас очень трудно. Она привыкла жить одна и помощи ни от кого никогда не получала. Сейчас все начали о ней заботиться, а она к этому не привыкла, ей это странно и от этого беспокойно. Мария Алексеевна – женщина больная. Её и били, и ножом резали, и окурки о нее тушили. А тут все с лаской, да с подарками. А она всё ждёт, когда эта белая полоса в её жизни кончится и опять пойдёт чёрная. – Яна, а как так получилось, что ты ее взяла к себе? Почему ты ничего не сказала Мартину? Это же его мать… – повернулась Ася к Яне. – Мария Алексеевна запретила… Стефания Сергеевна – женщина, которая вырастила Мартина, по идее, должна была дать добро на эту информацию. Она этого не сделала. Кто я, чтобы вмешиваться в их судьбу? Я жизнью обязана этой женщине и никогда этого не забуду. – А как ты думаешь, если бы Мартин узнал о ее существовании, он бы что сделал? – не отставала Ася. Яна строго посмотрела на нее. – Откуда я знаю? Я его сто лет не видела. Ася поняла, что вступила на запретную территорию. – Извини. Я больше не буду. Яна промолчала. Виталий плавно съехал с основной дороги на просёлок, и машина закачалась на рытвинах. – Не понимаю. Что ему еще надо? Такая женщина его любит. Да я бы… – снова начал он. – С тобой всё понятно. А Мартину еще со своей женой разобраться надо, – ответила Ася, чувствуя, как напряглась Яна. – Жена у него преступница! Она тоже против Яны выступила. А ты, Цветкова, просто мать Тереза. Марию Алексеевну пригрела, про Стефанию ничего плохого Мартину не сказала, на его жену, явно психически нездоровую особу, заявление не написала. Что дальше, Цветкова? Нобелевская премия мира? Яна разжала губы. – Не утрируй. Да, верно, я о Мартине думаю постоянно. С перерывом на сон, конечно. С женой ему не повезло. Дело в Стефании, – сказала Яна. – Ну, хватит об этом, а то у меня уже сердце на весь салон стучит. – Это твоё сердце стучит? – встрепенулась Ася. – Ага, моё, – ответила Яна, подпрыгивая, потому что получила ощутимый удар в спину. – Ой! Это в багажнике?! Что у тебя там, Виталик? Господи… – Не доехали… – недовольно ответил Виталий Николаевич и встал на обочине. Он вышел из машины и открыл багажник. Яна и Ася вылезли следом. – Чего буянишь? – спросил Лебедев у багажника. – Где я?.. – Из багажника показалась взлохмаченная мужская голова. – Вы кто?.. Онемев от удивления, подруги узнали сантехника Григория. – Что он тут делает?! – Ася бросила гневный взгляд на Виталия. – Сейчас объясню. Тут такое дело… Григорий жил у меня несколько дней. Не смотрите так на меня! Он же должен был переделать то, что натворил у меня в доме. Что я сам буду с унитазом возиться? – Святая правда! – радостно икнул Григорий, всматриваясь в лица окружавших его людей и понимая, что они ему слабо знакомы. Это его успокоило. – Почему он в багажнике? – строго спросила Яна. – Кто он, мы знаем. – Так я не договорил. Он с меня всё время деньги требовал – то вентили надо какие-то купить, то шланг… Я деньги давал, но процесс в моем санузле двигался медленно. А Григорий начинал объясняться всё более нечленораздельно. Я понял, что он у меня в запой ушёл. Выяснил, что жена домой его уже не пускает. Куда мне его девать было? Не на улицу же выгонять. А тут вы со своими шашлыками. И вам не откажешь, себе дороже, и Григория не бросишь. Вот я и подумал, что возьму его с собой, заодно оторву от дружков. Свежий воздух, то сё… Выведу из запоя. А потом, как я мог оставить его одного в своей квартире в таком состоянии? – Поэтому лучше положить его в багажник? – поджала губы Ася. – Ты в своем уме? – Так он же спал. И вам не понравилось бы путешествовать в такой компании. От него же несёт… – Это мы чувствуем, – поддержала его Яна. – А если бы он там задохнулся? – У меня проветриваемый багажник, с дырками. Ничего же не случилось. Григорий в этот момент попытался покинуть своё тайное укрытие. Лебедев дружески его подхватил и посадил на травку. – А если бы тебя остановили полицейские?! Что бы ты им сказал? Что ты следователь и везёшь особо опасного преступника на допрос? – не унималась Ася. – Я надеялся, что меня не остановят, я же не нарушал правила, – ответил помрачневший Виталий. – Девчата! Да я вообще не в обиде! – встрял Григорий. – Что вы на Виталика наехали! Всё нормально! На свежий воздух, так на свежий воздух! У вас такие приятные лица. Афродита опять-таки… – И он ткнулся лицом в траву. Все дружно принялись его поднимать и запихнули в салон на заднее сиденье. Ящик с рассадой перекочевал в багажник. Яна с Асей сели на свои места и содрогнулись от перегара, который исходил от Григория, словно от огнедышащего дракона. – Вперед, друзья! Навстречу приключениям! Жил отважный капитан… – пропел Гриша. – Как его? Мужика искали! На острове нашли! – выдал начитанный сантехник из Жюль Верна и, вальяжно развалившись, приобнял Яну. – А я ваш защитник. Давай, Виталик, двигай! Яна резко отпихнула его от себя. Виталий Николаевич обернулся и строго сказал: – Эй ты! Ты там поаккуратнее, а то сейчас снова в багажник запихну! Теперь поняли, почему этот веселый человек ехал в багажнике? – Вопросов больше нет, открой окно пошире у себя, чтобы сквозняк был побольше, – попросила Ася. Гриша мирно сложил руки на коленях. – Ладно-ладно! Уже и пошутить нельзя. Ты мне, Виталя, только скажи, кто твоя дама? Темненькая или светленькая? – Чего? – не понял Виталий Николаевич. – Чего-чего? Чего не понятного-то? Двое мужчин, две женщины. Чего? Две тебе, что ли? Ты давай, выбирай. На правах старшего, ну, а мне, которая останется. Обе симпатичные, но блондиночка меня завораживает. Григорий произнёс это настолько серьёзно, что Ася прыснула со смеха. Действительно, сердиться на этого чудика было невозможно. – Гриша, ты губу не раскатывай! Это не женщины! Это мои подруги! И если не хочешь оказаться прикованным наручниками к забору до конца уик-энда, чтобы ты ни пальцем, ни взглядом!.. – предупредил его следователь. – И даже взглядом? – сокрушённо скользнул по коленке Яны Григорий. – Теперь багажник свободен, можно затариться в магазине продуктами, – сообщила Ася, зная, что скоро на подъезде к даче будет большой продуктовый магазин. Припарковав машину, каждый взял у входа по тележке, и они разбрелись по магазину. Яна подумала, что нужно снабдить продуктами Марию Алексеевну на неделю-две, до того момента, как она снова к ней приедет. Григория приставили к Виталию, потому что женщины опасались за свою честь, он явно совладал с потоком бессвязной речи, но никак не с масляным взглядом. Около кассы они собрались почти одномоментно, но Григория не увидели. – А где твой Григорий? – встревоженно спросила Яна у Виталия. Виталий, скорее для видимости, оглянулся по сторонам. – Что-то я давно его не вижу. Он откололся где-то по дороге к молочному отделу. И почему он мой? – И что теперь? Огромный магазин. Где его искать? Может, он вернулся к машине? Или… Ушёл – и бог с ним! Поехали уже на дачу! – предложила Ася. – Вы идите, а я сейчас… – сказала Яна, повернулась на каблуках и поспешила в известном ей направлении. Виталий Николаевич как заворожённый посмотрел ей вслед. Его одёрнула Ася. – Пошли! Она же сказала! – А? Да-да, пошли… Яна, ориентируясь по вывескам, вырулила к отделу алкогольной продукции. И она не ошиблась. Именно там и застыл Григорий, не нашедший в себе силы отвести взгляд от винных полок. – Григорий! Мы уезжаем! – тронула его за плечо Яна. – Зачем себе душу травишь? – Твои друзья называют тебя Яной? Я бы назвал тебя Феей или Ангелом. – Не подлизывайся.