Перевернув табличку стороной «Занято» и войдя в туалетную кабинку, я прикрыл за собой дверь, после чего на несколько мгновений прислонился к ней спиной. Зажмурился, а затем, сглотнув и открыв глаза, разжал кулак. Клочок бумаги с текстом, написанным синими чернилами. Это записка. Это всего лишь записка… Глубоко вдохнул. И еще раз. И еще. «Через пять минут иди в туалет на стадионе» — гласило послание. Выкинул записку в унитаз и спустя полминуты смыл ее, после чего, вышел из кабинки. «Школьница напугала меня до усрачки всего лишь клочком бумаги. Это так…жалко. Сколько не хорохорься, а трус — останется трусом, даже поменяв тело», — подумал я, глядя в зеркало, и несколько раз подряд намыливая руки. У меня все еще бешено колотилось сердце. Ставлю рубль на то, что это — посланница дамы Кристины. Школа — единственный вариант пообщаться со мной тет-а-тет, без внимательных взоров охраны и моей сопровождающей. И об этом догадываюсь, кстати, не только я один… Туалет на стадионе — это сейчас весьма укромное местечко, ведь в зимний период им пользуются не слишком часто, как и самим стадионом. И оно одинаково годится, как для приватной беседы, с практически нулевой вероятностью быть случайно подслушанными, так и…для убийства. Моей-то охраны со мной сейчас нет, а вот желающие мне скорейшей смерти — никуда не делись, в основном… Идти или не идти, вот в чем вопрос… На самом деле — нет. Не вопрос. Мне нужны новые девайсы, без них мне никак…но, блин, стрёмно! Ладно, будь что будет, все равно ничего толкового я сейчас придумать не смогу. Выйдя из туалета, купил в торговом автомате бутылку с чаем, который выпил в несколько глотков, после чего, направился в гардероб за своей шубой. Идя на стадион, я испытывал сильное чувство дежавю. Будто вернулся туда, в то свое детство, в деревню, где проводил свое лето. Я шел сейчас, как тот мальчик восьми лет, из того мира, из того детства, что вечером, практически в темноте, возвращался в свой домик мимо кладбища, крепко прижимая к себе трехлитровую банку с молоком, за которым его, то есть меня, послала бабушка и боясь посмотреть в сторону от дороги… Страшно… Несколько минут спустя. Здание раздевалки школьного стадиона. Перед тем, как войти в туалет, я остановился оглядевшись. А затем, зашел внутрь. Ни рядом с раздевалкой, ни в ней самой никого не было. «Блин, кажется мне придется открыть в сортире свою приемную», — подумал я, вспоминая, сколько встреч и разговоров у меня состоялось в подобных местах, после чего, глубоко вдохнув, открыл дверь в уборную. Внутри, у рукомойника, включив воду и делая вид, что моет руки, находилась одна единственная особа, в верхней одежде, как и я. Та самая девица, что недавно столкнулась со мной. Пройдя мимо открытых туалетных кабинок и убедившись, что там — никого, встал рядом с девицей и включил воду. Дети-шпионы, блин… Теперь никакой беззаботности и веселости на ее лице не было. Девице этой, которая, на вид, старше Кайи на год или на два, очевидно поручили что-то важное (или, во всяком случае ей так кажется), и выглядела она чересчур уж собранной и серьезной. Волнуется… И от осознания того, что кто-то переживает, кажется, еще сильнее, чем я, мое настроение сразу скакнуло вверх. В душе появилось такое приятное чувство…будто 1-го января, когда выходишь на улицу и понимаешь, что исключительно фигово не одному тебе… — Дама Кристина…, — негромко начала она — Я знаю…, — перебил ее я, — что она попросила тебя встретиться со мной — Я старше тебя, — явно возмутилась девица, однако своего голоса не повышала и в лице не изменилась, — и моя Семья ничуть не хуже твоей…почему ты меня перебиваешь? Это не вежливо и не уважительно с твоей стороны В очередной раз проявляются некие социальные «мелочи», мне пока не знакомые. Не имею ни малейшего представления, каким образом я должен был понять, что передо мной девица из знатной Семьи. На ее шубке, как и на моей собственной, никаких вензелей и тому подобного, что бы могло четко указать на принадлежность барышни к определенному сословию или же к конкретной Семье, не было. Ну, а то что она и богато одета, и золота на ней, как в ювелирной лавке…ну, так и что? Это учебное заведение — статусное, исключительно дорогое, и, соответственно, здесь учатся лишь те, чьи родители — очень состоятельные люди… — Прости, пожалуйста, я не хотела тебя обижать, просто не все слова нужно говорить вслух, даже если кажется, что никто не подслушивает, — ответил я Девице потребовалось около половины минуты, чтобы «переварить» сказанное мной, а затем, она сказала: — Ты права, наверное…мне велели выяснить: какая помощь тебе может потребоваться? Я молча достал из сумки пенал, положив его на столешницу раковины, и лист бумаги, сложив который пополам, и, приложив к зеркалу, написал список требуемого мне оборудования. — Вот то, что мне нужно, — сказал я, передавая лист девице, и добавил на всякий случай, — и именно те наименования, что я указала — Хорошо, я все передам, — ответила она — Нет, — покачал головой я, — не передашь. Купишь. Ты. Лично. Сегодня. За мной приедет машина к 16–00, и к тому моменту эти устройства уже должны быть у меня. Я буду ожидать тебя в компьютерном классе номер два, с пятнадцати — тридцати до пятнадцати — пятидесяти… — Я так не могу… Я должна сообщить…, — ответила девица — Нет! — перебил ее я и приблизившись к девице вплотную, прошептал ей на ушко, — Сейчас ей об этом рассказывать никак нельзя! — Нет! Я так не могу! — как-то уж чересчур громко повторила она, продолжив затем, но уже гораздо тише, — Я не имею права скрывать что-либо от нее! Я ей служу! А ты… — А я подданная Его Императорского Величества! — торжественно и с пафосом, хоть и не громко, заявил я — Это…нет…я не то имела в виду, — явственно испугавшись своей оговорки, затараторила в ответ девица — Короче говоря, хватит тратить понапрасну время. Если не можешь, то и не надо. Забудь о том, что сейчас увидела, верни список, и на этом все, расходимся, — безразличным тоном и с не менее безразличным выражением лица сказал я, протянув руку за листочком Девица уже взяла себя в руки. Было очевидно, что ее натаскивают на определенного рода делишки, и это не просто случайный подросток, которым решила воспользоваться дама Кристина. — Объясни, пожалуйста, почему ты не хочешь, чтобы она знала? — спросила посланница, не торопясь, однако, возвращать мне список — Не так…, — ответил я, убирая руку, — я лишь не желаю, чтобы вместе с ней обо всем этом узнали и все прочие. Те, кто за ней наблюдают. Ты же, надеюсь, понимаешь, что за ней постоянно шпионят… Девица лишь кивнула. — …и если они об этом узнают, то всё, я потерплю полное фиаско…А вместе со мной и она. Хоть лично я ей и не служу, в отличие от тебя, например, но я должна сделать кое-что крайне важное, в том числе и для нее… Тебе же ведь поручили помочь мне, верно? Вот и помогай! Или хотя бы просто не мешай! Я посмотрел в глаза своей собеседнице. — Я должна приобрести все строго по списку и до пятнадцати — пятидесяти передать это тебе в компьютерном классе номер два, так? — Все верно… А то что ты служишь ей — это общеизвестный факт? — поинтересовался я — Не думаю, — ответила та, отрицательно покачав головой, — но несколько человек об этом, вероятно, знают. Так что… Она пожала плечами. Умненькая девочка. — Сможешь как-нибудь достать все это, не оформляя на свое имя? — спросил я — Это будет непросто. Времени мало, — она закусила губу, — но, я постараюсь что-нибудь придумать… — Значит, тогда после окончания следующего урока, ты, сославшись на плохое самочувствие, уедешь. А закупившись всем необходимым — вернешься, мол, теперь-то твое самочувствие улучшилось, и ты решила вернуться на занятия. А машину свою уже сейчас вызывай, чтобы водитель успел приехать — Это без надобности, — ответила девица, — я сама вожу свой собственный автомобиль Она достала из кармана какой-то брелок и продемонстрировав его мне, убрала. Любопытно, с какого возраста в Империи возможно получить «права»? Вероятнее всего, с 16 лет. — У тебя деньги есть? — спросил я и заметив, как та покраснела, добавил, — Наличные, ты же не станешь, надеюсь, расплачиваться за покупки своей картой… — Не вопрос, — ответила она, успокоившись, — заеду в банк — сниму наличные… И в этот момент открылась входная дверь. Мы с девицей одномоментно оглянулись. В дверях стояла Ия, собственной персоной, и по ее личику было очевидно, что она вот-вот расплачется… Кажется, что она заметила меня из окна… Видеофон-то свой я выключил, а Ия, не дозвонившись, решила пойти за мной самолично. — Это моя подруга, — сказал я девице, — ладно, жду твоего возвращения Ию мне пришлось практически буксировать обратно в здание школы. — Ты… теперь с ней дружишь, да? — спросила Ия, глотая слезы Немного странный вопрос для такой довольно взрослой барышни, как Ия, но… Я не ответил, и продолжил тащить ее к гардеробу. А сдав наши вещи гардеробщице, поманил ее за собой, в сторонку от шумной толпы школьников. У подруги моей глаза на мокром месте были. И сейчас, кажется, разыграется просто классическая сценка ревности… Я уже успел заметить, что девичья дружба сильнейшим образом завязана на эмоциях, то есть, это нечто весьма интимное. Интимное — не в сексуальном плане, а в том, что в подобных отношениях: «третий — лишний». И именно у подростков, взрослые же женщины, по моим собственным наблюдениям, с подругами ведут себя совершенно иначе. Особенно резко это проявляется у таких закомплексованных одиночек, как Ия, у которых лучшая подруга — она же единственная. Ия ярко выраженная собственница. Ее подруга обязана принадлежать ей одной, без всяких исключений. А ежели нет — она воспримет это однозначно, как предательство… — Ты знакома с той… барышней? — поинтересовался я — Нет, — покачав головой и шмыгнув носом, ответила подруга, посмотрев на меня исподлобья, — она сегодня впервые посетила нашу школу… Это точно, иначе об этом было бы уже всем известно… Все-таки она из знатных… Она теперь твоя подруга, да? Ия вновь задала интересующий ее вопрос и выжидательно посмотрела на меня.