– Как ты понял? – По запаху, девочка. Ты так ничему не нафучилась? От тефя за милю несет. Ох-хо, подумал я, что одна из них делает в Страже, гаф? Ангва яростно потрясла пальцем. – Если скажешь хоть кому-нибудь… Выражение морды пса стало обиженней, чем обычно. – Меня всё гавно никто не будет слушать, – сказал он. – Почему? – Потому что все знают, что собаки не умеют разговаривать. Люди слышат меня и видят, но если речь не идет о чем-то по-настоящему важном, они предпочитают думать, что им это послышалось. – Песик вздохнул. – Поверь мне. Я знаю о чем говорю. Я читал книги. Ну… по крайней мере, грыз их. Он снова почесал за ухом. – Мне кажется, – добавил он, – мы могли бы помочь друг другу… – Каким образом? – Ну, ты могла бы найти для меня фунт мяса. Мясо творит с моей памятью настоящие чудеса. Поел – и сразу всё забыл. Ангва нахмурилась. – Люди называют это словом «шантаж». И оно им очень не нравится, – сказала она. – Это не единственное слово, которое не нравится людям, – ответил пес. – Взять, к примеру, меня. Я страдаю хронической разумностью. Какая от нее польза для собаки? Разве я о ней просил? Ни в коем случае! Я просто нашел уютное местечко в здании факультета Высокоэнергетической Магии этого вашего Незримого Университета, хотел комфортно провести там несколько ночей. Никто же не сказал мне, что эта чертова магия непрерывно сочится там изо всех щелей. Открываю глаза и – бац! – голова шипит, как растворимое слабительное. «Ну вот опять! – думаю я. – Привет, абстрактный концептуализм, здравствуй, интеллектуальное развитие…» Какая, черт возьми, мне от этого польза? В последний раз, гав!да это случилось, мне пришлось спасать мир от этих ужасных как-их-там из Подземельных Измерений, и что бы ты думала – кто-нибудь выразил благав!дарность? Кто-нибудь сказал: «Какой хороший пёсик, держи мозговую косточку»? Хав-ха! И вот такое со мной приключается почти каждую неделю. – Пес приподнял потертую лапу. – Меня зовут Гаспод. Если не обращать внимания на разумность, во всем остальном я совершенно обычная собака. Ангва сдалась и пожала побитую молью меховую конечность. – Меня зовут Ангва. Кто я такая, ты и так знаешь. – Уже забыл, – осклабился Гаспод. Капитан Ваймс внимательно оглядел двор, засыпанный обломками. В стене первого этажа зияла огромная дыра. Все ближайшие окна были разбиты, и под ногами хрустели стеклянные осколки. Зеркальные, что характерно. Конечно, убийцы славятся своим тщеславием, но ведь зеркала должны находиться внутри комнат, а не снаружи, верно? Почему же стекла вылетели во двор? Он заметил, как младший констебль Дуббинс наклонился и поднял с земли пару блоков с обгоревшей с одного конца веревкой. Кроме них среди обломков лежала прямо-угольная картонка. Волосы на тыльной стороне ладоней Ваймса зашевелились. Он почуял отчетливый запах злодейства. Ваймс первым был готов признать, что стражник из него не очень. Но, вероятнее всего, он был бы избавлен от такой необходимости, поскольку многие другие люди с радостью признали бы это за него. Виной всему была его чертова упрямая твердолобость, которая расстраивала высокопоставленных особ. А любой, кто расстраивает высокопоставленных особ, автоматически не может считаться хорошим стражником. Но за годы службы у него развились специфические инстинкты, без которых невозможно выжить на улицах большого города. И теперь он чувствовал, как неуловимо изменился город – подобно тому, как целые джунгли меняются при приближении охотника. Здесь произошло что-то очень плохое, и он никак не мог понять, что именно. Он наклонился и протянул руку… – Что все это значит? Ваймс выпрямился. Но оборачиваться не стал. – Сержант Колон, приказываю вернуться в штаб-квартиру вместе со Шнобби и Детритом. Капрал Моркоу и младший констебль Дуббинс остаются со мной. – Так точно, сэр! – с чувством воскликнул сержант Колон, громко щелкнув каблуками и отдав честь со всей возможной молодцеватостью, явно желая подразнить убийц. Ваймс не мог не признать, что вышло у него неплохо. И лишь только после этого капитан обернулся. – О, доктор Проблемс… – проговорил он. Лицо старшего наставника Гильдии Убийц побелело от гнева, составив прекрасный контраст с его черным одеянием. – Вас сюда никто не приглашал! – сердито произнес старший наставник. – По какому праву вы находитесь здесь, господин жандарм? Кто вам позволил расхаживать здесь так, будто это ваша собственность? Ваймс молчал, наслаждаясь моментом. Сердце его пело. Взять бы этот прекрасный момент и тщательно запечатлеть в большой книге, чтобы открывать иногда на старости лет и вспоминать свой триумф. Он засунул руку за нагрудник и вытащил оттуда письмо поверенного. – Что ж, если вы на самом деле хотите знать главную причину, то извольте, – произнес он. – Выходит так, что это действительно моя собственность. Человека характеризует то, что он ненавидит. Капитан Ваймс ненавидел довольно много вещей. Но убийцы были почти на самом верху списка – сразу после королей и умертвий. Однако следует отдать должное доктору Проблемсу – он взял себя в руки довольно быстро. Он не взорвался, прочитав письмо, не стал спорить или утверждать, что письмо подделка. Он просто сложил его, вернул обратно и холодно произнес: – Понятно. Безусловное право собственности, значит… – Совершенно верно. А теперь не могли бы вы рассказать мне, что здесь произошло? Из дыры в стене вылезли другие высокопоставленные убийцы и принялись очень внимательно осматривать обломки. Немного помедлив, доктор Проблемс ответил: – Всего лишь фейерверк. – А было так, – сказал Гаспод. – Кто-то засунул дракона в ящик и приставил его к стене со стороны внутреннего дворика. А потом спрятался за одну из статуй, потянул за веревочку и – бах! – Бах? – Точно. А потом наш дружок нырнул в дыру на несколько секунд, вылез оттуда, пометался по двору туда-сюда, но в следующую минуту весь двор затопили убийцы, и он смешался с толпой. Какого черта! Еще один человек в черном. И никто ничего не заметил, чуешь? – Хочешь сказать, он еще там? – Откуда мне знать? Капюшоны, плащи, все в черном… – А почему именно ты это увидел? – Ну, я всегда заглядываю в Гильдию Убийц по средам. Вечер гриль-ассорти, знаешь ли. – При виде недоуменного лица Ангвы Гаспод вздохнул. – В среду вечером тутошний повар всегда готовит мясное ассорти. А кровяную колбасу никто не ест. Так вот, ходишь вокруг кухни – гав-гав! тяф-тяф! – смотришь умоляющими глазками, а потом: «А кто у нас тут такой славный? Взгляните на этого маленького засранца. Смотрит так, будто понимает каждое слово. А что тут у нас есть для хорошего песика…» На мгновение Гаспод смутился. – Гордость – это, конечно, хорошо, – изрек он, – но сосиска есть сосиска. – Фейерверк? – переспросил Ваймс. Глаза доктора Проблемса забегали. Он выглядел как человек, хватающийся за бревно в неспокойном море. – Да, фейерверк. Именно! В честь Дня Основания. К несчастью, кто-то бросил спичку рядом с припасенной коробкой. – Доктор Проблемс вдруг улыбнулся. – Дорогой капитан Ваймс, – произнес он, хлопнув в ладоши, – как бы я ни ценил вашу заботу, но мне действительно… – Коробка стояла внутри той комнаты? – перебил его Ваймс. – Да, но какое это имеет значение?.. Ваймс прошел к дыре в стене и заглянул внутрь. Двое убийц взглянули на доктора Проблемса и с демонстративно равнодушным видом потянулись к различным местам своих одеяний. Доктор Проблемс отрицательно покачал головой. Возможно, осторожность его была связана с тем, что Моркоу положил руку на рукоять меча, но, скорее всего, просто с тем, что у наемных убийц существовал определенный кодекс поведения. Убивать кого-то без оплаты считалось бесчестным. – Похоже на какой-то… музей, – произнес Ваймс. – Реликвии Гильдии и все такое? – Совершенно верно. Всякие памятные для нас мелочи. Сами понимаете – годы идут, а они все копятся и копятся. – Что ж, вроде все в порядке, – подытожил Ваймс. – Извините за беспокойство, доктор. Сейчас уйду. Надеюсь, не сильно вас обременил. – Ну что вы! Разумеется, нет. Рад, что нам удалось развеять ваши сомнения. После этих слов стражников аккуратно, но твердо повели к воротам. – На вашем месте, – сказал капитан Ваймс, обозрев еще раз двор, – я бы поскорее убрал осколки. Будет печально, если кто-нибудь из ваших людей поранится о стекла. – Сию же минуту займемся этим, капитан, – уверил его доктор Проблемс.