Гвен не стала спрашивать, какое отношение имеет хрустальный шар к доисторическому каменному кругу. – Глупости, конечно, – добавила Лили. До этого момента Гвен не обращала внимания на спутницу, но теперь заметила, что та пристально за ней наблюдает. – Глупости, – кивнула она, надеясь, что соседка, получив ее согласие, перестанет так откровенно на нее пялиться. – Хотя и вполне безобидные. – Что для одной капкейк, то для другой сэндвич с дерьмом, – отозвалась Лили. – То есть как? Лили бросила на нее расчетливый взгляд. – Так всегда говорила твоя бабушка. Мол, кто бы что ни делал, вреда не избежать. Сытный обед для голодной семьи – для курицы печальная кончина. – Верно. – У нее их много было, таких выражений. Говорила, что все на свете – война, а в войне только один победитель. На холоде у Гвен потек нос, и она достала из сумочки салфетку. Откуда-то появилось и понемногу укреплялось ощущение, что бабушка, возможно, очень бы ей не понравилась. И в связи с этим вставал вопрос: должна ли она чувствовать себя более или менее виноватой, приняв от Айрис наследство? – Посмотри. – Лили протянула руку. – Это тюрьма. В конце мостика возвышалось круглое каменное строение, своей формой напоминающее что-то среднее между минаретом и пчелиным ульем с водруженной на крышу резной рыбой. – Мостик построили в тринадцатом столетии, но раундхауз добавили в восемнадцатом. Там содержали арестованных пьяниц и нарушителей закона. – А здесь рыба на крыше, – сказала Гвен, переключившись на автопилот. Одна ее половина поддерживала разговор и управляла голосом, тогда как другая старалась блокировать шум протекавшей под мостом реки. Лили кивнула. – Пескарь. У нас здесь, когда хотят сказать, что кто-то попал в тюрьму, говорят «над водой и под рыбой». – Живописно. – О да. У нас этого добра хватает, – сказала Лили и зашагала дальше, цокая каблуками по булыжной мостовой. Гвен с трудом подавила поднимающуюся внутри панику. Она потратила столько сил, гоня прочь мысли о Стивене Найте, что оказалась не готова к наплыву воспоминаний. Забавный был паренек. Из тех неуклюжих подростков, что выглядят одновременно моложе и старше своего возраста. Детское лицо и грубоватые черты, доставшиеся от родителей-фермеров. Так было, пока его не выловили из реки. Вот тогда он выглядел ровно на свои шестнадцать. Они подошли к главной торговой улице, уходящей круто вверх и застенчиво выставившей напоказ симпатично окрашенные деревянные фасады и стильные оконные витрины. Все выглядело намного живописнее, чем помнилось Гвен. – Тебе куда-то нужно? – Ничто в поведении Лили не указывало на наличие у нее какой-то своей отдельной программы действий, а Гвен никак не могла придумать вежливый способ избавиться от спутницы. – Э… Мне нужно на почту. – В самом конце улицы поверни налево. Лили остановилась, и по лицу ее быстрой тенью скользнуло хитровато-лукавое выражение. – Обязательно посмотри нашу лужайку. Это чуть дальше вдоль реки. – О’кей. – Захочется перекусить, загляни в «Красный лев». – Спасибо. – Гвен переступила с ноги на ногу, готовясь к рывку. – Бар с привидениями, но тебя они, я уверена, не побеспокоят. Гвен принужденно рассмеялась. – Я в привидения не верю. – Правильно делаешь. Скорее всего, их придумали, чтобы заманивать туристов. – Чей же там призрак? – не удержалась Гвен. – Джейн Морли. Ее судили как ведьму на лужайке возле паба. Чувствуя на себе до неприличия пристальный взгляд соседки, Гвен решила, что лучше всего в этой ситуации будет вежливо улыбнуться. – Если не веришь, загляни в городской архив. Ее казнили в 1675 году. Повесили и сожгли. – Лучше так, чем наоборот. Лили вскинула голову. – По-моему, никакого лучше здесь просто нет. – Вообще-то да, – смущенно согласилась Гвен. Как же так случилось, что она стала обсуждать предпочтительные способы казни? – Конечно. – Она отступила в сторону, пропуская женщину с хозяйственными пакетами. Женщина прошла мимо, остановилась, повернулась и шагнула назад. – Извините, вы Гвен Харпер? – Э, да. – Вы въехали в тот большой дом, не так ли? – Что? – Гвен почувствовала, что начинает паниковать, как будто попала на экзамен, к которому не подготовилась. – В дом возле Бат-роуд? Эндхауз, да? – Лицо у женщины было щедро усыпано веснушками, а на голове красовался зеленовато-голубой берет. – Да. – Меня зовут Аманда. Дом номер двенадцать на главной улице. Мы соседи. – Она перекинула пакеты с покупками из одной руки в другую. – Так жаль, что не встретили вас. Мы тут все немного разболелись. – Ничего, не беспокойтесь, – сказала Гвен и, поскольку пауза затянулась, добавила: – Все в порядке. Снова пауза, но уже более продолжительная. Аманда как будто ждала чего-то. Поскольку ничего другого в голову не пришло, Гвен пробормотала: – Пожалуйста, заходите в любое время. На чай. Аманда улыбнулась. Люди в городке были такие счастливые, что это действовало на нервы. – Вы ведь меня не помните? Гвен посмотрела на женщину внимательнее. Серые глаза, веснушки… Где-то в затылке что-то как будто щелкнуло. – Биология… – Мы вместе ходили в шестой класс, – добавила Аманда. – Господи. Извини. Сто лет не виделись. Ты как? – Гвен пыталась совместить эту слегка располневшую женщину с угрюмой одноклассницей, которую едва помнила. Биология, как и большинство предметов, вспоминалась как нечто неясное. В памяти остались только борьба за оценки и Кэм. Типичное подростковое клише. Лили стояла в сторонке, ее застывшее лицо напоминало маску. – Извини. – Гвен кивнула в ее сторону. – Это Лили. – Мы знакомы, – сказала Аманда, не глядя на Лили, и, поставив пакеты на землю, размяла пальцы. На руках у нее были фиолетовые перчатки, а поверх еще и шерстяные митенки. – Ты не сказала мне, что жила здесь, – с затаенной обидой процедила Лили. – Жила. – Гвен повернулась к ней. – Недолго. И очень давно. – Недолго – это сколько? – вцепившись в Гвен взглядом, спросила Лили. – Ты ходила здесь в школу? – Мы переехали на Ньюфилд-роуд, когда мне было десять. Но я не возвращалась, наверно, лет сто. Точнее, с шестого класса. – Она неискренне рассмеялась. – Кажется, это было в другой жизни. – А я, как дурочка, все тут тебе показывала. Рассказывала. – На щеках у Лили вспыхнули розовые пятна. – Ты не сказала, что знаешь Пендлфорд, что когда-то жила здесь. – Лили чуть ли не заикалась. – Я чувствую себя полной идиоткой. Ты даже слова не сказала… – Мне нравилось тебя слушать, – перебила ее Гвен, спеша поскорее все исправить. – Я узнавала новое, то, чего не знала раньше. Здесь все по-другому. Правда. Теперь уже рассмеялась Аманда. – По-другому? В Пендлфорде? Вот уж нет. Гвен бросила на нее предостерегающий взгляд. – Что ж, полагаю, дорогу домой найдешь сама, – сердито бросила Лили. – Оставляю с миром.