– Будем прорываться, – решил Владимир. Остальные дружно кивнули. С их точки зрения, опасность представляли только курлянский князек с сыновьями да десятка три их дружинников. Остальные – просто быдло. Землепашцы. Это у скандинавов свободные бонды умели ловко обращаться с оружием. Да и то бондам-землепашцам не сравниться с опытными воинами. Жаль только, что опытных воинов у Владимира осталось всего двое, не считая его самого. Остальные – отроки, еще не вошедшие в полную силу. – Когда я скажу: «ты неправ, курл», строимся клином и бьем, – распорядился Владимир. – Мы должны сразу убить старшего и его сыновей. Без вожака они не станут драться насмерть. – Может, потянем время? – предложил Лунд. – В темноте в лесу легче спрятаться. – В своем лесу, – уточнил Владимир. – А это чужой лес. Для нас. А для них – свой. Эй, курл! – крикнул он. – Мы готовы ответить! – Тогда почему я не вижу твоего оружия на земле? – поинтересовался курляндский князек. – И не увидишь. Мы оставляем тебе нашу добычу и уходим. Это все, что я могу тебе предложить. – Это и так наше, – сказал курл. – Вот если вы прибавите к этому свое оружие и доспехи, тогда я, может быть, вас и отпущу. Нашел дураков. – Ты неправ, курл! – укоризненно произнес Владимир… И совершил внезапный стремительный бросок вперед. Двое курлов кинулись ему навстречу, прикрыв своего господина. Владимир зарубил их быстрей, чем падает капля со стрехи. Но до вожака не добрался: со всех сторон на него насели оружные курлы. Владимир снес наконечник копья, подрубил вражеское колено, отбросил ударом ноги налетевшего щитоносца, успел удивиться: почему рядом нет его дружинников? Затем крутнулся на месте, уходя от набегающего сзади курла… И вместо крепкого строя своих увидел толпу курлов, обложивших его дружинников, как собаки – медведей. Еще он увидел восседающего на изгороди курла, который раскручивал в правой руке рыбацкую сеть, готовясь метнуть ее в князя. Владимир прыгнул вправо, ударом плеча сбив неуклюжего курла, углядел в сече-свалке посеребренный шлем Хривны, на котором болтался обрывок сети, все понял. Хитрые курлы забросали его воев тем, что сушилось на заборе: сетями и дрянными тряпками. Однако хирдманны Владимира еще сражались. Ближе всех – Хривла. Он возвышался над курлами, как медведь над охотничьими псами. В одной руке – меч, в другой – топор. Рослый курл в одежке смерда с разбегу всадил копье в щит Владимира. Как в кабана засадил, намертво. Щит, однако, выдержал. Владимир сбросил его с руки (щит повис на копье и утянул его к земле), выхватил леворучный меч и снес курлу голову. Нырнул, уходя от летящего в лицо копья, сделал последнюю попытку достать вожака курлов, но его опять прикрыли чужими щитами – не пробиться. Стало тесно. Курлы явно вознамерились зажать князя щитами и взять живьем. Ну, это им дорого встанет! Владимир закричал грозно, таким криком, от которого враги невольно подались назад, вертанулся на месте, рубанул подставившегося курла под колено, пока тот падал, толкнулся от его щита, орлом взлетел над сечей, махнул двумя клинками (правым достал), приземлился рядом с Хривлой, просек одному из его противников панцирь и хребет, развернулся и встретил набегавших курлов веером стали. Хривла обрадованно зарычал. Боковым зрением Владимир отметил мелькнувший топор и падающего курла… И вдруг вокруг стало совсем свободно. Пространство вокруг князя и его дружинника очистилось. Курлы отступили. – Все ко мне! – могучим голосом проревел Владимир… И тут сверху на князя и его дружинника упала какая-то тряпка. И еще одна… Топор Хривлы запутался в полотне. Владимир бросился вперед, наступил на край дерюжки… за которую тут же дернули. Князь потерял равновесие, еле устоял… И еще одна тряпка упала ему на голову. И сразу со всех сторон навалились враги. Левую руку накрыло холстом. Князь вслепую ударил вправо. Вопль… И меч увяз в туловище врага. Владимиру не хватило пространства, чтобы его выдернуть. Тут же кто-то напрыгнул на плечи, кто-то ударил под колено пяткой копья. Падая, Владимир выпустил застрявший меч, выхватил засапожник и, придавленный к земле, полузадушенный, резал и кромсал вопящих курлов, пока страшный удар по спине не вышиб из него воздух. И тут же кто-то сорвал с головы Владимира шлем (ремешок лопнул, раскровенив кожу) и крепко приложил князя по затылку. Когда оглушенного, обессилевшего князя вытащили из под убитых, он был с ног до головы в чужой крови. Но – жив и цел… К немалой радости курлов, для которых живой пленник – намного предпочтительнее мертвого. Ведь мертвого можно только закопать, а за живого взять хороший выкуп. Или повеселиться, всласть помучив. Нечасто в руки курлам попадались живые викинги, которых можно было привязать в столбу и проделать с ними то, что (значительно чаще) проделывали викинги с пленными курлами. Кроме Владимира курлам удалось взять еще пятерых, но двоих, тяжелораненых, они сразу добили. Погибли в бою двадцать восемь курлов. И почти столько же получили смертельные раны. Учитывая, что обычно викинги брали по десятку жизней за одну свою, победа была блистательная, и курляндский вождь мог по праву ею гордиться. Связанных по рукам и ногам пленников приволокли в какой-то сарай и привязали к столбам, подпиравшим крышу. Пришедшие из двух соседних сел смерды отправились домой, прихватив своих убитых, а также доспехи и оружие шестерых викингов – свою долю трофеев. Вождь же решил в свой городок не возвращаться, а переночевать здесь. Он посоветовался с сыновьями и пришел к выводу, что пытать пленников прямо сейчас – не стоит. В темноте это не так интересно, да и устали все. Сначала надо как следует отдохнуть, попировать, отпразновать победу, а завтра послать за соседями, чтоб тоже оценили доблесть победителей, и потом, не спеша, со свежими силами вытянуть разбойникам кишки. Всем, кроме их старшего. За этого, сказал вождь, можно стребовать хороший выкуп. Или продать тому, кто даст хорошую цену. Тем временем в дом вернулись прятавшиеся в лесу женщины и принялись за работу. Накормить и напоить полсотни изголодавшихся мужчин – дело непростое. Многие приправили блюда собственными слезами – немало обитателей села легло в бою. Однако оплакивать павших было некогда. Вождь желал пировать, и перечить ему никто не посмел. Тем более что и его люди лежали сейчас во дворе завернутые в холстину и ждали, когда их с почетом проводят за Кромку. В сарае пахло гнилью и навозом. Однако этот запах не мог перебить аромат жареного мяса и прочей снеди, которую готовили во дворе и носили в хозяйский дом. Запах дразнил и заставлял пленников сглатывать слюну. Кормить их не собирались. Хорошо хоть воды дали. – Завтра нас всех убьют, – пробормотал один из отроков. – Всех, кроме ярла, – уточнил Хривла. Здоровенный дан пыхтел, пытаясь расшатать столб, к которому его привязали. Однако столб стоял крепко. – Я скажу, что за всех вас заплатят выкуп, – подал голос Владимир. Он стоял спокойно, даже не пытаясь освободиться. Знал, что привязали его старательно. – Всех сразу не убьют, – рассудительно произнес десятник Лунд. – Им еще тризну по убитым справлять. – Эх! – вздохнул безусый еще и довольно глупый хирдманн Квельдульв Мокрая Спина. – Дали бы мне меч, так я бы их на тризне… – Меч у тебя уже был, – насмешливо произнес Хривла. – Да ты его сам курлам и отдал. – А ты, можно сказать, не отдал? – обиделся Квельдульв. – Тут ты прав, – легко согласился Хривла. – Как думаешь, ярл, дадут нам умереть с оружием в руках? – Думаю, нет, – ответил Владимир. – Я бы на их месте не дал. – Обидно, – вздохнул Хривла. Он перестал дергаться и повис на веревках, отдыхая. – Закидали нас тряпками, как… как… – Он запнулся, подыскивая сравнение. Не нашел. И вздохнул еще тоскливее. Снаружи весело орали победители. – Сейчас перепьются, – сказал Лунд. – Бери голыми руками. – Точно, что голыми, – отозвался Хривла. – Оружие наше они к себе уволокли. Эх! Я за свою кольчужку шесть марок серебра отдал. – Распутаться бы, так я бы их голыми руками передушил, – мечтательно проговорил Квельдульв. – Не о том думаешь, – назидательно произнес Лунд. – Думай лучше, как бы умереть достойно. Будешь визжать, как свинья, – весь наш род опозоришь. Квельдульв приходился Лунду троюродным племянником по отцовской линии. – Не завизжу, – угрюмо процедил Квельдульв. И надолго умолк. Наступила тишина. Пленники размышляли. Мысли были невеселые. Смерти никто из них не боялся. Но одно дело – погибнуть в бою и отправиться прямиком в Валхаллу или в Ирий. А совсем другое – медленно и мучительно подыхать от пыток, а потом, по ту сторону Кромки, прислуживать каким-то курлам. Так прошла половина ночи. Измученные пленники висели на веревках и страдали. Победители тоже утомились. Веселье пошло на убыль, хотя холопы продолжали таскать в дом жареную снедь. Вдруг подпертая снаружи дверь сарая с легким скрипом отворилась, и внутрь проник отблеск костра. Кто-то вошел внутрь и остановился, верно пережидая, пока глаза привыкнут к темноте. Владимир мгновенно очнулся от дремы. Потянул носом воздух. От вошедшего пахло кровью и железом. И еще чуть-чуть – морем. – Это ты, Дутый? – еле слышно произнес князь. – Я, – так же тихо проговорил плесковец. Светлый проем на миг заслонил широкий силуэт, потом дверь закрылась. Шуршание шагов – и Дутый оказался рядом с князем. Быстро ощупал веревки. Заскрипело железо, перерезая путы. – Ты один? – спросил Владимир. – Угу. – А нас четверо. Курлов здесь нет. Никто не сторожит. – Был сторож, – Дутый присел, освобождая ноги князя. – Снаружи. Владимир встряхнул руками. Он был свободен. Дутый переместился к столбу Лунда. Вскоре все пленники избавились от пут. – Что снаружи? – спросил Владимир, растирая кисти. – Пир, – ответил плесковец. – Старши́на в доме пирует, челядь – во дворе. Собачки там же вертятся, у костров. Уйдем без помех. Воины выскользнули наружу. Квельдульв потянулся забрать копье у убитого Дутым сторожа. – Не трожь, – прошипел Лунд. Прислоненный к стене мертвец с копьем в руке в потемках выглядел вполне живым. Во дворе горели костры. Вокруг суетилась челядь. Из большого дома слышались пьяные вопли, женский визг… Пир победителей. Владимир скрипнул зубами… – Пойдем, княже, – поторопил его Дутый. – Заметят – худо будет. – Уходим, – Владимир махнул рукой, пропуская хирдманнов вперед, сам – замыкающим. Перед тем как перемахнуть через забор, в последний раз оглянулся… Обидно было – до слез. Что люди скажут? Скажут: растерял сын Святослава свою удачу. Княжий стол потерял. Теперь вот и воинскую славу растратил. Скажут: побили Владимира курлы. Не храбрые свеи, не могучие нурманы… Курлы! Ночь была безлунной и тихой. Они бежали через поле к лесу. Князь – последним. В горле пересохло, но пить было нечего. Фляга с разбавленным вином, серебряная фляга, взятая во франкском набеге два года назад, красивая и удобная вещица, тоже досталась курлам. Злость и обида вспыхнули с новой силой. Утраченная фляга стала последней каплей…