– Прошу вас. – Я галантно открыл дверь. – Уверен, нам никто не помешает. Ещё никогда мои предсказания не были столь гарантированно неточными… Мы вышли в свет практически идеальной парой. Погода благоприятствовала, солнышко светило умеренно, облачка со стороны Финляндии неслись исключительно в виде белых, непорочных барашков. Лёгкий ветерок шаловливо заигрывал с длинным подолом Нонны, не рискуя поднимать его выше колен, одновременно даря свежесть и улыбку. Короче, насколько вы поняли, всё способствовало романтической прогулке по Банковой на Дворцовую площадь и далее. Мы шли под руку, я и она. Словно дама и кавалер середины позапрошлого века, неизвестно каким чудом перенесённые во времени. Нам кивали, улыбались, щёлкали издалека на фотокамеры, но подходить ближе для памятного селфи в обнимку я не позволял никому. Причин несколько, думаю, вы поймёте. Яжмаг не является общедоступной собственностью, кому нужны мои услуги – платите. Девушка, находящаяся рядом с яжмагом, автоматически переходит под его защиту, и лапать её за талию категорически не рекомендуется. Любые попытки нарушить эти достаточно простые правила незамедлительно караются на месте. Приведу пример… Года эдак три-четыре назад город Питер накрыла странная волна подросткового терроризма. Неподсудные детишки тринадцати-четырнадцати лет, юнцы и юницы, толпой бросались на случайных прохожих, избивая их со всех сторон цепями, кастетами и стальными прутьями арматуры. Отдельный уродец снимал всё это на видео, выкладывая на Ютюб в поисках лайков и хайпа. Полиция разводила руками, в массе это были дети богатеньких питерских семейств, депутатов и чиновников. Проблема решилась сама собой, стоило им вдруг напороться на яжмага. Да, они его избили. Но он сумел послать вслед юным мерзавцам, оборзевшим от безнаказанности, весьма серьёзное проклятие. Отныне, стоило им хотя бы подумать о том, чтоб ударить человека, – у подонка случался приступ энуреза. Они позорнейшим образом обоссывались на каждом задании! Включая и тех, кто это снимал. Меньше чем через полгода безуспешных походов к российским, германским и израильским врачам до мальчиков и девочек дошло: пока ты не угрожаешь кому-то, твои штанишки сухие. Беспрецедентные избиения прохожих в нашей культурной столице пошли на спад. Жаль, что в этом воспитательном процессе участвовал не я. Нам нельзя приписывать себе чужую славу, но тот неизвестный яжмаг действительно был профи и знал своё дело. Ну и честно говоря, Нонна тоже вносила свой вклад полной ложкой, искренне интересуясь у всех, кто подходил ближе чем надо: – А вы верите в Бога? Хотите об этом поговорить? Всего две фразы, но как же действенно они отбивают любое желание к общению. Надо будет запомнить на будущее и пользоваться, как припрёт. Дойти до брассерии с бельгийским пивом нам не удалось, дорогу перед выходом на мост неожиданно перекрыла чёрная карета, запряжённая двумя роскошными вороными фризскими жеребцами. На чёрных козлах сидел очень бледный старик в таком же чёрном плаще с капюшоном. Беззвучно отворилась дверца. Я вздохнул, ибо от предложений такого рода отказываться не принято. – Вы не против прокатиться? – Я подал руку, помогая девушке сесть на мягкие бархатные сиденья внутри, и сам расположился напротив. Дверца закрылась так же беззвучно и без чьего-либо участия, кони взяли ровно, без понуканий или щёлканья кнута, постепенно увеличивая скорость шага. У нас в Санкт-Петербурге есть несколько аляписто раскрашенных, позолоченных прогулочных карет, зазывающих пары доверчивых туристов. Красиво прокатиться вдоль несущей свои волны серо-голубой Невы, под звонкий стук подков по брусчатке и запах конского пота, чувствуя себя как минимум барином с певичкой или даже самим государем-императором с новой фавориткой из балетного училища, стоит не самых больших денег, в конце концов, один раз живём. Люди ездят, им нравится. Но вот эта чёрная карета уникальна в своём роде. Обычные люди практически лишены шанса встретить её на своём пути. В магической среде колдунов или ведьм также не принято распространяться на эту тему. Более того, считается дурным тоном громко рассказывать в компании, где ты видел Чёрную карету, куда она направлялась, какой силуэт угадывался сквозь тонкие шёлковые занавески на дверцах. Хуже разве что трепаться об этом с журналистами. Даже если ты делаешь это в шутку и по приколу, последствия не заставят себя ждать. И мало не покажется ни тебе, ни тем, кому ты разболтал. Подобный хайп может оказаться последним… Этот экипаж принадлежит Хранителям. Кто они? Ох, а ведь и не скажешь в двух словах, хотя прямого запрета на эту информацию нет. Назовём их некой закрытой кастой безымянных лиц, строго следящих за соблюдением определённой гармонии и порядка в нашем городе, ограничивая магический беспредел. Собственно, как и в других городах нашей или не нашей страны, где они могут просто называться иным именем. Кто-то считает их потомками древних славянских жрецов, кто-то – последователями учений чёрного колдуна Якова Брюса, кто-то, наоборот, жёсткими адептами науки и новейших технологий, отдающих мистике лишь дань уважения, не более. Хочешь знать правду – спроси у гранитного сфинкса. Но вряд ли он ответит, он молчалив по натуре. Нонна Бернер из города Воронежа с улицы Лизюкова (ох ты ж чоткий Сотона, какой тупоголовый комик на букву «г» создавал ей легенду?) во все глаза смотрела по сторонам, как человек, впервые попавший в стольный Питер. И хоть я здесь родился, но город всегда готов поменять местами дома, неожиданно изменить перекрёсток, убрать памятник, разбить сквер, произвольно раскидать маршруты общественного транспорта и остановок, так что всегда показывает себя с неожиданной стороны. Всё новое и всё старое, всё родное и чуждое, всё будничное и чудесное, а именно поэтому всегда интересное. Могучие чёрные фризы, с роскошными волнистыми гривами до колен и хвостами почти до мостовой, несли нас с хорошей скоростью, не останавливаясь на светофорах, никому не уступая дороги, но тем не менее ни разу не создавая аварийной ситуации. Я не слышал ни окрика возницы, ни щёлканья кнута, кони и без того отлично знали дорогу. – Ярослав, а куда вы меня везёте? – Хороший вопрос, – задумчиво прокашлялся я. – Куда я сам с вами еду? Ещё не знаю. – Это сюрприз? Для меня? – Скорее для нас обоих. Но не бойтесь, ничего плохого с нами не случится. – Конечно, ведь мы под защитой Иеговы и его «свидетелей», – убеждённо откликнулась она, кивая. – Добрые братья и сёстры присмотрят за нами! Я не разделял её аспектов веры, но отметил, что девушка искренне считает иеговистов могущественнейшей сектой, способной следить за каждым своим адептом. Не берусь судить, но, если подумать, наше государство кого попало не запрещает, а террору подвергается лишь то, в чём оно чувствует реальную угрозу. То есть к тому, во что вляпалась милая гражданка Бернер, стоит относиться серьёзно. Карета плавно замедлила ход. Размытые здания за дверным оконцем приобрели строгую чёткость. Кони встали едва ли не одномоментно, ноздря в ноздрю, согласно прищёлкнув подковами, словно два танцора фламенко. Похоже на то, что мы приехали, я знал это место. Но лучше б мне и не знать его… – Васильевский остров, промышленный район, заброшенный особняк братьев Брусницыных, девятнадцатого века. Можно выходить. – Ой, какой красивы-ый дом, – на выдохе пропела Нонна, легко спрыгнув на чёрную булыжную мостовую. – Только очень старый. И закрытый. Здесь ведь никто не живёт? – И да, и нет. Здание почти аварийное, реставрацией тут занимаются эпизодически. Но зато сюда водят частные экскурсии. – Как мило-о. Расскажите! Я обожаю сказки! – Да я уже понял. К счастью, она не заметила сарказма и первой решительно шагнула к большим облупившимся дубовым дверям. Они были не то что заперты, а даже заколочены для надёжности досками крест-накрест. – Нужно использовать чёрный ход, с задней сторо… – Я поспешно закусил нижнюю губу, поскольку двери дома Брусницыных вдруг распахнулись внутрь, а между досками оставалось достаточно пространства, чтобы наклониться и войти. Ну если уж это не официальное приглашение, тогда и не знаю что. Хорошо, как скажете. Мы пролезли в дом, двери со скрипом закрылись за нашими спинами. Внутри царил мягкий, едва ли не интимный полумрак, создающий атмосферу лёгкого романтизма и мистического трепета. Цепочка недавних следов на пыльном паркетном полу явственно указывала дорогу. Кажется, я догадался, чего от нас хотят, и, хоть оно мне не нравилось, никому не стоило нарушать правила игры. Не в этом случае и не в этом здании. – Позвольте мне на время побыть вашим экскурсоводом? – Мне оставалось заручиться счастливым кивком Нонны и, придав голосу почти научную солидность, продолжить: – Итак, данное место довольно-таки известно в истории дореволюционного Санкт-Петербурга, но известность эта весьма сомнительная. Особняк был построен в девятнадцатом веке промышленниками и фабрикантами братьями Брусницыными, очень и очень состоятельными людьми. Так что внутри он гораздо красивей, чем снаружи. Нонна вертела головой во все стороны, но слушала внимательно, не отвлекаясь. – Братья могли позволить себе многое, привозя из разных мест мебель, люстры, статуи и картины. До сих пор в доме сохранилась оригинальная лепнина, специфический дизайн в виде бараньих рогов, дорогой паркет и настенные росписи, но самое странное его сокровище – это большое зеркало, купленное в Румынии. По легенде, оно принадлежало древнему княжескому роду Бассарабов. И якобы в него смотрелся сам господарь Владислав Дракула, до того как перестал отражаться в зер-ка-ла-ах! – Ой… зачем вы так громко? – А вы побледнели. Не бойтесь, это лишь старые мифы. – Я ничего не боюсь, ибо Господь пастырь мой, берегущий пастбища свои обширные и стада тучные, не оставит меня в заботе и не покинет… – Мне продолжать? – Да, простите, конечно. Вы так интересно рассказываете! – Как только это зеркало было повешено в гостиной, то вскорости весь дом оказался объят страхом. Слуги шёпотом говорили, что каждый хоть раз посмотревший в древнее стекло становился проклят. Через какое-то время люди действительно умирали при подозрительных обстоятельствах. Одного, даже случайно брошенного, взгляда на румынское зеркало было довольно для того, чтоб человек начинал испытывать страшные головные боли. Две служанки просто исчезли. Я добавил драматизма в голос. Девушка побледнела ещё сильнее, её пальцы сжали мою руку, но она жадно требовала продолжения. – Однако чёрный рок не миновал и хозяев: сестра Брусницыных окончила свои дни в сумасшедшем доме, а маленькая дочь одного из братьев скончалась от неизвестной болезни, – продолжал нагнетать я, в целом немного утрируя, но не слишком уж отступая от фактов. – В революцию особняк достался восставшему народу, в нём расположился комитет управления кожевенного завода. Однако и тут зеркало сыграло свою страшную роль – таинственным образом пропал новый директор завода. А за ним исчезли ещё четверо рабочих, считается, что именно они переносили зеркало Дракулы в кабинет нового начальства. – Да вы что?! И сейчас это зеркало висит где-то здесь? – Казалось, Нонна сию же минуту начнёт подпрыгивать и крутиться на одной ножке. Но у меня было совсем не радужное настроение. – Оно здесь. И более того, мы стоим перед ним. Я развернул её за плечи в нужную сторону… Глава шестая Избегая встречаться взглядом – глаза в глаза. Разведённые, как в Петербурге мосты. Если я против, то ты – за. Или иначе, и против – ты. Оно висело на ввинченных в стену двух стальных крючьях. Большое, тяжёлое, овальной формы, в обрамлении резной чёрной рамы с остатками дорогой позолоты и не выглядело страшным. Обычный антикварный предмет быта правящего класса восемнадцатого века. Принадлежало ли оно Дракуле? Маловероятно. Любой торговец древностями знает, что для продаж нет ничего лучше знакового имени и красивой легенды. Добавьте к этому нотку мистицизма, народные предрассудки, толстый кошелёк, заменяющий ум, и вот драгоценный (ой ли?..) артефакт эпохи позднего османского владычества уже оценён, упакован и едет на перекладных в далёкую Россию, купленный за сумасшедшие деньги. Развенчивать мифы иногда приятно, полезно и даже нужно. Если, конечно, это действительно миф. Ошибки легко могут быть и с той и с другой стороны. Но принять миф за правду значительно безопаснее, чем обмануться в обратном. Если вы сочли правду мифом, то прозрение не заставит себя долго ждать, и чаще всего оно бывает болезненно жестоким… Что ж, на первый взгляд зеркало как зеркало. Единственное, что бросалось в глаза, так это отсутствие пыли. То есть везде в комнате она есть, местами прямо-таки толстенным слоем от пола до потолка, но само зеркало в чёрной раме сияло первозданной чистотой и незамутнённым блеском. Возможно, за ним кто-то ухаживал. Потому что, если на предмет не ложится пыль, надо бежать от этой опасной вещи без оглядки! Нам обоим пришлось встать перед ним, держась плечом к плечу и в общем-то пока ничего не боясь. Её защищала святая вера и упёртая наивность, а мы, яжмаги, народец в принципе не суеверный. Я не верю в чудеса, потому что сам умею такие делать. Итак, что будет дальше? Крутые спецэффекты? Давящая на психику музычка или световое шоу теней? А может, даже… Наши отражения в стекле завибрировали, слились в одно, потом вдруг словно разлетелись на осколки в разные стороны и, притянувшись назад, собрались в три бледно-дымчатых силуэта. Гуманоидного типа, вроде бы мужские, но на самом деле кто их разберёт? Если это Хранители, то они могут быть как безымянны, так и бесполы. – Ваши имена? – Ой, оно разговаривает? – хлопая ресницами, восхитилась моя спутница. – А как такое возможно? А потрогать разрешается? А если их перекрестить, то что будет? А они не хотят поговорить о Боге?..