* * * Вельбот причалил в небольшой бухте, где две недели тому назад расположилась лодка дирижабля. Светало. Инженер без труда нашел крытую дорожку, разрытый перекресток, вход в крепость. Он подошел к краю крепостного рва; подъемный мост был поднят, но противолежащая стена была вся изрыта снарядами. Выступавший над дверью металлический редут, откуда рефлектор освещал входы в крепость, был разрушен: снаряд большого калибра разворотил его в упор. Молодой француз стал звать. Он выкрикнул во весь голос лозунг, брошенный его другом Форстером, когда защитники крепости уже целились в них: – Соединенные Штаты! Соединенные Штаты! – Ему не пришло в голову, что он поступает неблагоразумно, рискуя быть встреченным выстрелами американцев, могущих принять его за японца, или же японцев, если они уже высадились внутри укреплений. Но крепость безмолвствовала. Она была безмолвна и все еще неприступна. Ров преграждал всякий доступ с этой стороны. Морис Рембо вспомнил, что пороховой склад, по крайней мере, известный ему, был на другом бастионе… Вероятно, с той стороны образовалась брешь и оттуда можно проникнуть в крепость. Пройдя по крытой дороге среди бесчисленных обвалов, он добрался до угла, где прятался садик Кэт. Кое-где еще уцелели среди обломков скалы и разбитых горшков поломанные стебли цветов. Больше не осталось ничего от светлого уголка, покрытого зеленью и созданного женской рукой в этой расщелине скалы. Казалось, даже привезенная с таким трудом из Калифорнии плодородная земля была развеяна дождем ядер. Бедный садик Кэт! За ним чернела разрытая, разрушенная взрывом стена. В каменной стене образовалось огромное отверстие, и ров был на три четверти засыпан обломками, среди которых можно было различить осколок свалившегося с башенки стального купола. Этим путем можно были проникнуть в Мидуэй. Молодой человек направился к выбоине, переступил часть обвалившейся целым куском стены и вошел в обширное помещение с низкими, отчасти обрушившимися сводами. Его глаза свыклись с темнотой и разглядели два параллельных бассейна. Теперь он понял, что находится в каземате с водоемами. Полузасыпанный обломками свода бассейн, содержавший последний запас воды для гарнизона, почти совершенно высох. В то время как он инстинктивно заглядывал туда, совсем близко раздался выстрел: один из сопровождавших его матросов, оставшийся у входа в помещение, выстрелил в притаившегося среди развалин японца, прятавшегося в скалах. Значит, они высадились? Когда же? Находятся ли они здесь уже в течение нескольких дней или же явились после взрыва? Морис Рембо не останавливался на разрешении этого вопроса, он не обратил внимания на последующие выстрелы. Это стрелял скрывшийся за обломком каменной стены японец. Он двигался вперед, как автомат, думая о Кэт, тихо призывая ее и приняв твердое решение обыскать все уголки крепости для того, чтобы найти ее – живую или мертвую. Он натолкнулся на уцелевшую среди развалин лестницу с исковерканными взрывом перилами. Высеченная в скале, она не поддалась разрушению. По ней поднялась обеспокоенная девушка в тот день, когда было обнаружено, что водоемы опорожнены. И, поднявшись с ней по этой лестнице, ее отец приказал офицерам, встревоженным предстоящим недостатком воды: «Господа! Мы исполним наш долг до конца!» И эти развалины красноречиво свидетельствуют, что эти слова француза старого закала не были пустой фразой. Он исполнил свой долг до конца! Не сделал ли он даже больше, чем можно было сделать! Эти воспоминания представлялись молодому человеку очень отдаленными. Прошло не более двух недель, но со времени гибели «Макензи» ему пришлось пережить столько событий и драм, столько радости и горя, что все смешалось в его памяти, все, кроме воспоминаний о ней. Он пробирался среди развалин, задыхаясь, и с подкашивавшимися ногами поднялся по лестнице. Здесь он должен был ждать, пока люди расчистят первую площадку, а затем продолжал свой путь. Он подошел к двери, в которую стучался столько раз с бьющимся сердцем, придумывая во время постройки аэроплана десятки предлогов для того, чтобы проникнуть сюда. Дощечка с надписью «Комендантское управление» еще сохранилась. Дверь, наполовину сорванная, держалась на одной только петле. Морис Рембо толкнул ее и вошел. Ему казалось, что Кэт покажется сейчас навстречу, как она входила много раз, на цыпочках, чтобы не разбудить раненого, лежащего на кровати, там налево у стены. С правой стороны находился стол, на столе – оружие и над ним отрывной календарь. Кровати теперь не было. Свод дал трещину во всю длину. Выходившая к морю стена, в которой находилась амбразура, закрывавшаяся чугунной ставней, совершенно обрушилась под откос. Утренний свет вливался в комнату; первые лучи солнца упали на стол, где еще лежали какие-то бумаги, покрытые щебнем. Календарь висел на стене, и на нем виднелось число отправления аэроплана: 13 июня. Не умышленно ли оставлено это число? Морис спросил себя, какое число сегодня? Он не знает; его охватила страшная усталость, и потребовалось большое усилие, чтобы вспомнить все. Одни сутки прошли, пока он добрался до вулкана; 11 часов потеряли на берегу кратера. Затем еще один день и одну ночь он употребил для достижения материка… Шесть дней было употреблено на обратный путь – на «Колорадо»… Всего прошло девять дней. Исполнил ли он свое обещание? Сегодня 22 июня… Он явился на свидание аккуратно… Но где же она? Очевидно, комната была покинута добровольно, так как она в числе других должна была подвергнуться разрушению от взрыва. И, конечно, сама Кэт сняла и взяла с собой висевшее над кроватью распятие. Где же она? Он очутился на площадке лестницы. Здесь они обменялись первым поцелуем как жених и невеста, не подозревая, что из глубины противолежащего коридора их видел лейтенант Спарк. Могила унесла эту тайну вместе со многими другими. Он громко позвал. Он знал, что она не ответит ему, но все-таки он звал в отчаянии: – Кэт! Кэт! Вот лестница, ведущая к башенкам. Он поднялся по ней. По этой лестнице он спустился с потерявшей сознание девушкой на руках в тот день, когда ее отец упал, пораженный в грудь осколком снаряда. Здесь он прислонил ее к стене, пока она не пришла в себя. Здесь он осмелился в первый раз, когда она была без сознания, назвать ее по имени. Он вышел на платформу и прежде всего ему бросился в глаза флаг Кэт. Значит, японцы не попали на верхушку крепости, иначе они сейчас же завладели бы этим трофеем. Флаг был сброшен взрывом, образовавшим внутри крепости настоящий колодезь. Материя, в которую она так изящно драпировалась, свешивается – оборванная и почерневшая – на краю образовавшегося откоса, поглотившего одну из башенок. Взорванный пороховой склад находился здесь, в глубине этого колодца… Все действие пороха было направлено снизу вверх. Остальные две башенки стояли со сбитыми куполами; дуло одного из орудий было обращено к небу. Очевидно, японские орудия заставили навесным огнем тяжелую крепостную артиллерию прекратить свои действия еще несколько дней тому назад, и с тех пор неприятельские суда могли подходить близко. Их более меткая бомбардировка загнала гарнизон в лучше защищенные помещения, отдалила его от резервуара с последним запасом воды, и таким образом крайний срок их сопротивления наступил раньше, чем это предвидел майор. Но где же оставшиеся в живых? Ведь, наверное, некоторые уцелели. Где же Кэт? Но раньше, чем искать ответ на этот вопрос, Морис Рембо поднял флаг Кэт. На минуту у него явилась мысль унести его. Но место этой эмблеме, политой кровью стольких храбрецов, здесь, на вершине скалы, которую горсть доблестных людей сберегла для своей родины – Америки. При помощи сопровождавших его двух матросов он прикрепил к сломанной у основания мачте порванный флаг, звезды которого продолжали сверкать под лучами яркого утра. Затем мачта была установлена в скважине разбитой башенки и вот он снова развевается при легком ветре Тихого океана.