Поиск
×
Поиск по сайту
Часть 39 из 42 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Завтра князю опять предстояло весь день просидеть на престоле, судебный день как-никак, а сегодняшний он коротал в одиночестве, разбирая донесения от всех приказов и те тяжбы, просителей по которым предстояло принять. И здесь, сейчас, за простыми делами и привычной возней, он отдыхал душой. Приятно было побыть наконец одному, подумать о чем-то постороннем и перевести дух перед муторным днем. Он не любил этот посох, это здоровенное жесткое кресло и работу предпочитал тихую, когда не надо сохранять торжественно-грозный вид, да еще неподвижно, а нужно внимательно прочитать что-то, подумать. Вот праздники любил, это да, праздничная толпа его не утомляла, а судебные дни были самой большой ложкой дегтя в его бытии, и то, что последняя седмица наполовину состояла из них, радости не добавляло. Однако дворец Ярослав любил и о побеге отсюда никогда не думал – хватило ему свободы в юности, когда в дружине послужил несколько годков, как положено было всем наследникам. И мягкая перина нравилась ему куда больше лесной подстилки, блюда с княжеского стола были всяко лучше походной каши, и самые нудные и мерзкие придворные – приятнее нежити. Заговорщики вот выбились из общего ряда, но то редкий случай. Потому он и пытался своего сына от этого уберечь. Может, напрасно. И горницу эту светлую князь любил, которую много лет назад определил себе для тихой работы, здесь он с куда большим удовольствием принимал отдельных просителей и вел разговоры с нужными людьми. Сейчас Ярослав, правда, никого не ждал, так что сидел в самом затрапезном виде – портки да рубаха с закатанными рукавами, сапоги по жаре сбросил, а на краю стола возвышалась большая кружка холодного кваса. Окна были распахнуты настежь, впуская в горницу то чьи-то невнятные голоса, то собачий лай, то птичьи трели. Когда дверь тихонько скрипнула, открываясь, Ярослав и мысли не допустил, что это кто-то, кроме дьяка Осипа Хмельного, который для всяческих поручений сидел под дверью горницы. – Чего там, Осип? – окликнул, не поднимая головы. – Это не Осип. Дозволишь войти, княже, или дьяк должен был доложить? Услышав и, конечно, сразу узнав женский голос, Ярослав вскинулся, с удивлением глянул на свою жену. Княгиня, в пику князю, одета была по чину – зеленый сарафан, богато шитый золотом, тончайшего полотна рубашка, неизменный венец в смоляных волосах. Софья носила его часто и с гордостью, это князь не любил всяческие побрякушки, считал бабьими развлечениями, и если надевал свой, то только тогда, когда избежать не выходило. – Да нет, отчего же, проходи, – через мгновение опомнился он. – С чем пожаловала? – Нешто я не могу к мужу своему просто так зайти? – Можешь, – спокойно кивнул Ярослав. – Только в последний раз ты это делала лет, почитай, пять назад. Княгиня смолчала, опустив взгляд, села через стол против мужа. Возразить было нечего, а к тому, зачем пришла, переходить она не спешила. Не торопил ее и Ярослав; отложил бумагу, которую читал, сцепил пальцы на столе и молча рассматривал. Что хотел увидеть – и сам не знал. Но видел только то, что женат он на очень красивой женщине. Необычной, не похожей на остальных, чем она его тогда и привлекла. Яркая, броская, гордая. По виду больше княгиня, чем он – князь, даром что вышла из скромного, без малого захудалого боярского рода. Но больше он не видел ничего. И не чувствовал ничего. К другой – чувствовал, к той, которая простая, неяркая, которая сбежала от его интереса. А к этой, что ему троих детей родила, уже нет. Эх, Люсерда, жестокая шутница… Чем-то, видать, обидел ее князь. Или, напротив, порадовал, вот и забавляется?.. – Вели своему Вьюжину меня в покое оставить. – Софья не стала ходить вокруг да около, заговорила твердо, глядя мужу в лицо. – Не знаю я и знать не хочу, чего он со своими псами от меня добивается, а только мочи уж нет все эти сказки выслушивать. – Какие такие сказки? – с искренним интересом спросил Ярослав, скрестил руки на груди, откинувшись на спинку кресла. Отчего-то севший в лужу Вьюжин развеселил, хотя стоило бы расстраиваться или даже сердиться – плохо сработал глава Разбойного приказа, неуклюже. Видать, и он устал. – Например, о том, что княжич с твоего ведома в заговор полез, чтобы злодеев на чистую воду вывести. – И что же с этим слухом не так? – продолжил любопытствовать Ярослав. – Твой наследник, может, и неглуп, но лицедей из него… – Княгиня умолкла и не стала продолжать, только рукой махнула. – Да и тебя я знаю, не стал бы ты сыном рисковать. – Отзову Вьюжина, но при одном условии. – Свободу тебе дать, чтобы жениться мог? – спросила Софья холодно, пронзив его пристальным взглядом. – Сама, мол, ушла, а ты, добрый, отпустил? Такого князь не ожидал, да и заметил, как побледнела при этих словах княгиня. Поэтому с ответом замешкался, тут стоило аккуратнее. Кажется, исхода такого она боялась всерьез. Ярослав обвел ее задумчивым взглядом, едва заметно поморщился. – Вот мне больше заняться нечем, как с новой женой возиться и очередные склоки при дворе терпеть, пока она свои порядки устанавливать станет. – Отчего бы не потерпеть ради зазнобы? – одними губами улыбнулась Софья. Злила ее новая любовь князя, ох злила. Тому подумалось, что, может, и не без ее помощи Ульяна решила удрать в родное поместье. Подумалось, да и ушло. И впрямь у него как будто других дел нет, только за бабами по городам да весям скакать! Верно в народе говорят: с глаз долой – из сердца вон. Так что все к лучшему. Выставила княгиня боярышню из дворца миром, без шума, да и Матушка с ними обеими. Всем от того только лучше. – Сейчас милый, назавтра постылый, – недовольно отмахнулся он народной присказкой. – Честно расскажи, что о заговоре знала и чего хотела. Честно, Софья. Она медленно кивнула, а Ярослав верить на слово не собирался. Была у него игрушка одна, как раз для таких случаев: золотого янтаря шар с перепелиное яйцо, так зачарованный, чтобы ложь чуять. Не всегда рядом были алатырники, на это способные, зеленый янтарь обычно другим промышлять любит, мало кому интересно в чужих враках копаться, вот и завел себе князь такую вещицу. Софья о ней знала, и когда князь достал из ящика резной ларчик, а из него – камень, подобралась и посерьезнела. Но на попятную не пошла, и это Ярослава отчасти успокоило. Были способы обмануть и эту игрушку, но о том он решил пока не думать. Вот если что из сказанного подозрения вызовет, тогда и вопросы задавать станет Вьюжин в другом месте. – Я случайно об этом заговоре узнала, – тихо заговорила Софья, держа на ладони ясный, чистый янтарь, испускающий мягкий теплый свет, как маленькое солнышко. – Недавно. Вдовица Светлана проболталась. Можешь не верить, но смерти твоей я не хотела. Никогда. Ни тогда, ни теперь. Девкам твоим – да, порой желала, да и то… Со зла, не всерьез. Янтарь оставался чистым, и у Ярослава от сердца отлегло. – Однако ж и не рассказала никому? – Не рассказала, – эхом откликнулась княгиня, глядя на камень на ладони с брезгливой опаской, ожидая укуса. Болтали, будто камешек такой жжется, если ложь чует, и проверять на себе не тянуло. – Иначе мне бы веры не было среди моих подружек. Но и просто так оставлять не стала, коль твой Разбойный приказ мышей не ловит. Еще не хватало мне по их дури вдовой остаться! Это еще если бы пожалели, а то бы и меня, и детей моих… И Светлане с мужем поговорить посоветовала. Краснов языкаст был сверх всякой меры и кулаками помахать любил, но на предательство бы не пошел, это верно. Только не знала я, что он над женой своей лишь посмеется да оплеухой отдарится. Ну да сам дурак, смертный приговор себе подписал. Приехал бы сразу к тебе – жив бы остался. А потом мне и вмешиваться не пришлось, Алексей Петрович твой крепко за дело взялся, рано или поздно прищемил бы им хвост. А не прищемил бы – так я бы еще что-нибудь придумала. Но с княгиней этой он ладно придумал, не знаю уж, где такую достал и как родство подстроил. – Софья искренне улыбнулась. – Или не подстроил, а оно так вправду повезло? – Какую – такую? – полюбопытствовал Ярослав. Он уже давно заинтересованно подался вперед, облокотился на стол и слушал исповедь княгини примерно так, как обычно выслушивал байки того же Вьюжина о ловле хитрых душегубов. – На дружинника похожую больше, чем на девицу, – усмехнулась Софья. – Вот уж глупость какая, сказать, что девица эта в дальнем поместье росла… Да у нее походка ровно как у твоих дружинников, кто постарше, да и взгляд такой же. И змейкам моим маленьким она зубки только так обламывала и держалась с ними уж всяко не как скромная девица из глуши после домашнего обучения. Старалась как могла, но шило в мешке не утаишь. Я подала Светлане мысль к ней присмотреться, чтобы поиски Вьюжину с его засланной девицей облегчить, но не сложилось вот. Тоже та еще лицедейка оказалась, навроде Дмитрия. Верно, не из Разбойного приказа она, а то была бы погибче да похитрее. Рассказывая об этом, она заметно повеселела, ей явно нравилось делиться своими наблюдениями. Да и слушал Ярослав внимательно, и так засмотрелся, что едва не забыл, кто тут кого расспрашивает и о чем. – Что девицы твои тебе бы после предательства верить перестали – это ты ловко сказала, – с задумчивой улыбкой проговорил он. – Да только единственная ли в том причина, что ты смолчала? Тебе бы хватило хитрости обставить все так, что на тебя бы никто не подумал. – Не единственная, – через силу ответила Софья, явно не желая опять возвращаться к прежнему вопросу. – А ты бы поверил? Сказал бы, что оболгала я твоего наследника… – Не поверил бы. Но исхитриться и подать верную мысль непрямо – могла. Однако не стала. Почему? От Дмитрия ведь хотела избавиться, так? Надеялась, что, поймав его в последний момент, разозлюсь и на плаху отправлю? – Не на плаху, – все же заговорила она. – Ты бы своего сына не убил, да еще отмерив не по вине. Дмитрий бестолковый, но не злой. Ты бы в ссылку его отправил, а там… – Там бы он мог и сгинуть? Этого хотела? – Хотела или нет, да только устраивать не собиралась, – все же постаралась она увильнуть от ответа, но таким Ярослав тоже удовлетворился. – А вернее, он бы распробовал вольной жизни и возвращаться не захотел. А ты бы тем временем рассмотрел, что из Севушки князь куда лучше выйдет. – И как я должен это понять в шестилетнем мальчишке? – искренне озадачился Ярослав. – У него к наукам склонность, он книжки любит куда больше, чем все эти железки и лошадей, и сообразительный не по годам… Великая княгиня осеклась, потому что на этом месте супруг ее рассмеялся: – Умная ты баба, Софья! Но все-таки баба. Свой ребенок всегда лучше других, да? Ответь мне вот на какой вопрос. Ты прямо или косвенно помогала устройству этого заговора? Мысли такие кому-то подавала, подстраивала? – Нет, – хмурясь, твердо ответила она. – До того как узнала о нем от Светланы, и не думала о таком. Подвинуть Дмитрия хотела, это верно, да только не стоило ради этого огород городить, он бы сам справился. Я бы иначе сделала. – Как? – спросил Ярослав, не скрывая облегчения. – Нашла бы ему девицу вроде этой вашей Алёны – чтобы из простых, смазливая, бойкая. Он бы с ней сам сбежал, а ты бы ему такой дури не спустил. Чтобы из-за бабы?.. – Она кривовато усмехнулась. Ярослав молча подвинул ларец по столу, и Софья с облегчением и поспешностью положила туда камень, украдкой достала платок и обтерла ладонь. – Отчего ж ты сразу с этими вопросами и этим камнем не явился? – спросила княгиня, мигом вернув себе обычное свое самообладание. – А ты бы отказалась отвечать, оскорбилась бы, и тем бы дело кончилось, – спокойно отозвался Ярослав. – Не тащить же тебя в острог, и больше того – не пытать же безо всяких на то оснований, из одних только пустых подозрений. – На том спасибо, – усмехнулась Софья. – Что мне за это будет? – спросила ровно, со всем возможным достоинством. – Сошлешь? Князь неопределенно повел плечами в ответ – он и сам не знал, что делать. Добрую половину разговора об этом думал, но так ничего и не придумал путного. Она, конечно, не без вины, но как вину эту мерить? Они несколько минут посидели в тишине. Софья не спешила уходить, а Ярослав – возвращаться к прерванным делам. Поглядывали друг на друга, молчали. Княгиня рассеянно расправляла на коленях платок, князь невидящим взглядом блуждал по лежащим на столе бумагам. Первой нарушила тишину Софья. Глубоко вздохнула, смяла платок и тихо спросила: – Ярко́, как же у нас все вот в такое вылилось? Когда до этого дошли? И можно ли еще исправить?.. – Не знаю, – в тон откликнулся князь, без труда догадавшись, о чем речь. Давно она не называла его этим кратким именем. Иначе и не скажешь – дошли. Он же тогда голову потерял от нее, а она – часто смеялась, и он с ней вместе. На час расстаться не могли. Сейчас же и видятся не всякий день. Хуже того, он ее допрашивает, в предательстве подозревает, а она от него заговор скрыла. Не то он виноват, не то она, не то оба вместе… – А мы хотим изменить? – Голос не дрогнул, но взгляд с лихвой выдал волнение. Она – точно хотела. Может, на это и надеялась. А он?.. – Не знаю, – повторил Ярослав. А он толком не понимал, что и как можно изменить. Со скисшего молока сливок не снять, и не получится уже все так, как было пять лет назад. Но, с другой стороны, и простокваша в хозяйстве полезна, и, может, не стоит рубить сплеча? Раз уж он решил в третий раз не жениться, а от второй жены избавляться как будто и причины нет. Любовь не любовь, но, может, соратница из нее выйдет? Раз запоздало обнаружилось, что проницательность княгини с лихвой бьет хитрости Вьюжина, небесполезно ее к делу какому-нибудь важному приставить, коли со школами и лекарнями у нее еще остается время на всю эту возню. – Но что нам мешает попробовать? – продолжил Ярослав задумчиво. – За ужином? Не хочется отвлекать тебя, дел, погляжу, невпроворот… – Хорошо, – не стал он возражать. – Вечером обо всем поговорим. Я к тебе после заката приду, раньше вряд ли выйдет. – Хорошо, – с явным облегчением улыбнулась княгиня.
book-ads2
Перейти к странице:
Подписывайся на Telegram канал. Будь вкурсе последних новинок!